Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич (первая книга .TXT) 📗
Лес еще проглядывался, но уже ощутимо стемнело. Кусты и высокая трава постепенно чернели, превращаясь в ночные тени, и только верхушки высоких берез и осин сохраняли еще свой зеленый цвет. Трава под ногами намокла от вечерней росы, и, наверное, поэтому Паша, шагавший слева заворчал:
– Слушай, Сусанин, ты точно дорогу к лагерю помнишь? А то скоро совсем стемнеет, и будем мы всю ночь блукать…
– Может на дерево забраться? – тут же предложила романтичная Машеус, – Ребята, наверное, костер разожгли… Костер далеко видно…
– Кто полезет? – мгновенно поинтересовался Пашенька.
– Ты! – коротко отрубил Душегуб.
– Это почему это я? – Паша даже остановился, – Машеус предложила, пусть она и лезет! Стану я впотьмах по деревьям порхать?
– Почему – порхать? – переспросил я.
– Так не видно же ничего, – сразу пояснил Паша, – Наступишь не туда и запорхаешь до самой земли!
– А ты хочешь, чтобы девушка порхала? – угрожающе поинтересовался тролль.
– Ну, лезь ты! – немедленно согласился Паша.
– А если я на твою башку спорхну? – хмыкнул находчивый тролль.
– Это почему сразу на мою? – обиделся Паша.
– А я прицелюсь, – пообещал тролль.
– А я в сторонку отойду, – нашелся Паша.
– А заблудиться в темноте не побоишься, – привел тролль контраргумент.
– А я… – но больше Паше в свое оправдание ничего придумать не смог и только горько вздохнул.
– Вот! – констатировал тролль, – Я всегда говорил, что убеждать – мой талант.
Мы остановились под здоровенной осиной. Когда Душегуб, крепко ухватив Пашу за воротник и пояс, поднял его к первой, достаточно толстой ветви, Паша снова вздохнул, ухватился за нее и попросил:
– Душегубушка, ты постой под деревом, вдруг поймать успеешь?
– Что поймать? – не понял тролль.
– Порхающего хоббита… – горестно простонал Паша и, пыхтя и покрякивая, потянулся к вершине.
Долез он приблизительно до половины, а потом остановился и заорал:
– Вон костер!.. Вон!..
– Не «вон», – заревел в ответ тролль, – А заметь направление!..
– Как же я замечу, если мне слезать надо, а значит под ноги глядеть? – резонно возразил Паша.
– Ну брось что-нибудь в направлении костра! – внесла свою лепту в разговор Машеус.
– А что я могу бросить? – снова заверещал с дерева хоббит, – У меня же ничего нет.
– Брось свой ножичек, – предложил сообразительный тролль, – Он тебе все равно ни к чему.
– Как это – ни к чему, – возмутился наш доморощенный древолаз, – Очень даже к чему. И, кроме того, если я свой кинжал брошу, вы его в темноте не найдете. Как я буду без кинжала?
– А нас ты видишь? – поинтересовалась любопытная Машеус.
– Практически нет, – немного помолчав, сообщил Паша, – Разве что Гэндальфа – У него макушка светлая.
– А если он будет двигаться, ты увидишь в какую сторону он пошел? – заторопилась Машеус, и тут же повернувшись ко мне попросила, – Пройди куда-нибудь…
Я понял ее мысль и, не торопясь, направился в сторону от дерева. Сверху сразу же заорали:
– Нет, в другую сторону!
Я развернулся и затопал в другую сторону.
– Чуть правее!.. – раздалась визгливая команда с неба.
Я взял чуть правее.
– Так держать! – утвердили мой курс. Я повернулся в сторону ребят и предложил:
– Я пройду чуть дальше, чтобы вернее направление наметить, а вы командуйте этому Винни-Пуху недоделанному, чтобы он с дерева слезал.
Тролль махнул своей лапищей, и я двинулся в намеченном направлении.
Сделать мне удалось всего шагов пять-шесть. Внезапно сердце мне сдавила знакомая глухая тоска, а потом всего меня накрыла отчаянная радость. Я остановился, пытаясь разобраться в собственном самочувствии, но тут же ощутил, как мою гортань перехватило, во рту стало сухо, и в ставшей пустой и гулкой голове мерно забилось сплетенное мной заклинание. Уже не соображая, что делаю, я развел руки в стороны, набрал полную грудь воздуха и… запел, мерно разгоняя ладонями окружающий воздух.
Я, конечно, в общих чертах представлял, что должно прозвучать в составленном мной заклинании перехода, но только в этот момент я в полной мере ощутил, как надо его произносить, какие жесты и распальцовки должны его сопровождать и, главное, на какой музыкальный мотив оно должно лечь.
Я слышал краем уха, как зашумели ребята, услышав мои вокализы, как высоко вверху заверещал Паша, но мое сознание никак не отреагировало на эти посторонние звуки. Оно было целиком поглощено совершаемым волшебным действом, оно растворилось в нем, оно неотрывно следовало за его мелодией и чудными, непонятными, но такими изысканными звуками.
Заклинание оказалось неожиданно длинным, но все на свете кончается. Смолк последний его звук, застыли сведенные судорогой пальцы, остановились на полпути и упали вдоль тела руки, я опустился без сил прямо в мокрую траву. Рядом со мной стояла Машуес. Стояла и молчала. И долго-долго длилась эта волшебная ночная тишина, а потом раздался едва слышный девичий шепот:
– Как прекрасно!..
Следом за этими тихими словами раздался нарастающий шорох, потом треск, а затем визгливый вопль, завершившийся громким кряком. И снова все стихло.
Только через несколько секунд Машеус спросила испуганно, но довольно громко:
– Все?..
– Все, – ответил ей ворчливо-неразборчивый бас тролля, – Поймал…
– Действительно, поймал, – подтвердил его слова визгливый фальцет хоббита, и тут же заинтересованно добавил, – А чегой-то ты на ночь глядя распелся? И здорово у тебя получается, вот не думал, что у нашего Гэндальфа такие вокальные данные. Слушай, а может ты неправильно выбрал профессию, может тебе в Гнесенку поступить, у меня там знакомый есть, тоже коньяк любит…
– Слезай, давай, – перебил его грубый тролль, – Я что, всю ночь тебя нанялся на руках держать?!
– А разве тебе тяжело?! – удивился хоббит.
– Слезай, давай, – повторил тролль, – А то, сейчас, как в стишке.
Паша быстро соскочил с рук подошедшего к нам тролля, но тут же снова повернулся к нему:
– А ты стихи читаешь? Любопытно послушать!..
– Да? – явственно ухмыльнулся Душегуб, – Слушай. Уронили Пашку на пол, оторвали Пашке лапу…
– Все равно его не брошу, потому что он хороший, – погладила мгновенно рассвирепевшего хоббита по шерстяной голове Машеус.
– Понял?! – зло сверкнул тот глазом в сторону ухмыляющегося тролля.
– Понял, пошли… – опять ухмыльнулся тролль и шагнул мимо сидящего меня в сторону невидимого с земли костра.
Паша спорить не стал, только громко вздохнул. Я с трудом поднялся на ноги, которые явственно подрагивали, и направился следом. Машеус тут же пристроилась рядом и негромко зашептала:
– Слушай, а что это за песня была? Я не разобрала, на каком она языке, но мелодия совершенно обалденная…
– Так это не песня была, – чуть улыбнувшись, негромко ответил я, – Это я так заклинание исполнял…
– Заклинание?! – шепотом изумилась Машеус, – То самое заклинание перехода?!
– Ну, да…
Машеус немного помолчала, а потом огорченно прошептала:
– Значит у нас ничего не получилось, – и тут же задала новый вопрос, – А с чего это ты решил свое заклинание попробовать именно здесь и именно сейчас?
– Хм, я, знаешь, и не думал его пробовать, а тем более совсем не собирался его… петь. Оно как-то само по себе вырвалось… И само приняло форму песни…
– А как ты руками размахивал!.. – добавила Машеус, – Прям, балерон из Большого… Жалко, что оно не сработало!..
Именно в этот момент позади нас вспыхнуло ярчайшее, слепяще-белое, обжигающее сияние!
Лес мгновенно вынырнул из темноты каждым своим стволом, каждой веткой, каждой травинкой, оставаясь при этом угольно черным. И небо было темно-темно синим с игольчато-серебристыми шляпками звезд. А пространство между этими двумя чернотами заполнял белый, нестерпимо яркий свет.
Мы мгновенно обернулись и тут же зажмурились. Над деревом, по которому совсем недавно карабкался наш Паша, на высоте пары десятков метров, плавно вращаясь, висел большой сияющий бочонок. Именно он испускал этот нестерпимый свет. А в следующее мгновение, он резко пошел вниз, одновременно теряя свою форму, стремительно расплываясь, накрывая своей расползающейся массой весь окружающий участок леса.
