Тайнознатицы Муирвуда - Уилер Джефф (книга жизни .txt) 📗
Садовник вздрогнул и лихорадочно заморгал.
— Нет… нет еще… нет, моя госпожа.
— Зовите меня Майя, — сказала она и вручила ему миску. — Если завтра будет хорошая погода, не могли бы вы прийти в Сад королевы, когда кончатся уроки? Я хотела бы, чтобы вы рассказали мне о растениях и о том, какие из них матушка любила больше всего.
Тьюлисс отчаянно покраснел — алой стала даже кожа под снежно-белыми волосами и такими же усами — и рьяно закивал, словно не осмеливаясь выговорить ни слова.
— Спасибо, Тьюлисс, — сказала Майя и похлопала его по плечу. — Тогда — до завтра.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Селия Прачка
Спустя несколько дней в аббатство пришел густой туман. Туман принес с собой запахи Бирден Муира, странные, тяжелые ароматы, которые чрезвычайно заинтриговали Майю и заставили ее пуститься на поиски Джона Тейта. Майе хотелось расспросить его — что он успел узнать об окрестностях. Она не раз встречала его идущим домой и знала, где он живет. Но пока Майя стояла на коленях у стирального корыта бок о бок с Селией, одной из немногих безродных тайнознатиц. Вода в корыте была теплой, шерсть покалывала пальцы, но Майя упорно терла и терла чужую одежду о шероховатый камень.
— А Сюзенна знает, что ты помогаешь мне стирать? — спросила Селия, бросив на нее взгляд из-за упавших на лицо соломенных волос и снова вернувшись к рубахе с пятном. Внимательно рассмотрев пятно, Селия стала тереть ткань между костяшек пальцев.
— Нет, что ты, — улыбнулась Майя. — Только не говори ей. Жаль, я не могу сделать так, чтобы и ты не знала.
— Когда ты сказала, что хочешь мне помочь, я думала, ты это в насмешку. А ты, оказывается, умеешь стирать! Где ты научилась?
Майя вытащила из воды мокрое одеяние и скрутила его в тугой жгут, отжимая влагу.
— Я почти два года прожила в поместье леди Шилтон, в Коморосе. Знаешь леди Шилтон?
— Нет, даже имени такого не слышала, — виновато призналась Селия.
— Она мать леди Деорвин. А я была у нее служанкой. Даже не служанкой, а еще хуже. Она меня заставляла все время работать.
— Но ты же дочь короля!
— Ну и что? — усмехнулась Майя. — Так что я все умею, только сейчас делаю это по доброй воле. У тяжелой работы есть свои достоинства. Она помогает мне думать. Я люблю работать не меньше, чем читать.
— А что ты любишь делать? Ну, кроме стирки.
— Я стираю потому, что хочу отблагодарить Сюзенну не словами, а делом. Она стольким для меня жертвует, а ведь ее даже не спрашивали, хочет она этого или нет. Но я бы охотно занялась и другими делами… ой, сколько бы я всего делала! Вон там, например, холм, видишь, — Майя выпрямилась и показала пальцем. — Там наверху башня или что-то такое. Я бы хотела дойти туда и посмотреть.
— Это Тор, — сказала Селия. — Идти далеко, но оттуда такой красивый вид.
— Тор, — повторила Майя. Где-то она уже слышала это название, но где — не помнила. — А что это за башня на вершине?
— Просто башня. Ее построили, когда пришли корабли из Ассиники, в честь двух альдермастонов, которые умерли на той горе. Там, сбоку, есть такая тропа… Она вымощена камнями. На Духов день, когда гулянья, туда много кто лазает, до самого верха. Но на башне всегда стоят дозорные. Их там ставит альдермастон, чтобы высматривали корабли или войска с моря.
— Ах, вот оно что, — сказала Майя, снова опустила платье в воду и принялась тереть ткань. — Сделай воду потеплее, пожалуйста.
Безродная покраснела.
— Я не так сильна, как ты.
— А ты попробуй.
Селия положила рубаху в корзину и повернулась к яр-камню, нависавшему над дальним краем корыта. Девушка сложила руки на груди, наклонила голову, зажмурилась. Глаза яр-камня стали медленно наливаться светом. На щеках у девушки заходили желваки, по лбу пролегли морщины, и вдруг вода у подножия яр-камня забурлила. Бурление медленно усиливалось, по корыту побежали волны. Над водой закурился пар. Майя молча смотрела, как девушка обуздывает яр-камень. Должно быть, Селия не привыкла использовать свой талант в прачечной. Занятия тайнознатиц хранились в секрете, и практиковаться в присутствии других прачек Селия едва ли могла.
Наконец она открыла глаза и смущенно посмотрела на Майю.
— Ты бы это сделала быстрее.
Майя покачала головой.
— У тебя отлично вышло. Но зачем ты закрываешь глаза?
— По привычке, наверное. На церемонии Одаривания нам нельзя видеть мастонский знак, поэтому, когда я взываю к Истоку, мне кажется… ну… что я должна… проявить почтение, как-то так, — она достала очередное платье Сюзенны и принялась за работу. — А что, не нужно?
— Если тебе так удобнее, почему нет? Каждый из нас взывает к Истоку по-своему.
Селия вздохнула.
— Иногда мне кажется, что я вообще не понимаю, что такое Исток. Жена альдермастона говорит, что мы можем чувствовать его разумом и сердцем. А когда я к нему взываю, то ощущаю такое… покалывание в груди. Ни голосов не слышу, ничего. Жалко, мне так хотелось бы знать, каково это — когда с тобой говорит Исток. А я не знаю.
Майя улыбнулась и даже тихонько засмеялась.
— Знаешь, альдермастон взялся заниматься со мной по вечерам, — сказала она. — Совсем недавно, но я столько всего уже узнала! Он сказал мне одну вещь, наверное, это как раз то, о чем ты говоришь: что свет и тьма одновременно существовать не могут. Ты можешь войти в темную комнату, но как только ты зажжешь свечу, тьма уйдет.
Майя перестала тереть ткань, опустила руки и серьезно посмотрела на Селию.
— Здесь, в Муирвуде, Исток — везде. Я чувствую его. Он не только в этом яр-камне, но и в яблонях Сада сидра. В садах и в тропах. Я чувствую его присутствие в хлебе, который печет Колетт. В птичьих песнях поутру. Исток повсюду вокруг нас, Селия, даже здесь, — и она подняла повыше мокрую ткань.
— И в прачечной тоже? — недоверчиво спросила Селия.
— Да, и в прачечной тоже. Он в той работе, которую мы с тобой исполняем. Мы заботимся о другом человеке. Мы стираем его одежду. И Исток — он здесь, прямо сейчас. С нами.
Непривычная уверенность огнем пылала в сердце Майи.
— Ты прожила жизнь на свету и потому не можешь точно знать, что такое свет. Тебя принесли сюда младенцем, и ты всю жизнь провела в сиянии Истока, — Майя покачала головой. — До того, как я попала в Муирвуд, я даже не знала, что такие места существуют. О, я бывала в других аббатствах, но недолго, и уж тем более никогда не жила в них. Сейчас я понимаю, что впервые ощутила присутствие Истока давным-давно, еще ребенком, до того, как матушка впервые родила мертвое дитя. Я почти не помню то время. Всю свою жизнь — почти всю — я была заключена в ящик, который заколотили гвоздями и бросили в колодец, — Майя опустила взгляд и стала рассматривать собственные руки. — И только теперь я узнала, что такое настоящий свет. И ты это узнаешь, в тот день, когда покинешь Муирвуд. И будешь скучать по этому чувству… и по аббатству.
Селия ловила каждое ее слово, и взгляд прачки был не по годам мудр.
— Тогда я никогда его не покину, — сказала она, складывая мокрое платье. — Раньше я хотела побывать в Коморосе. Но теперь не хочу.
— Знаешь, — вдохновенно сказала Майя, — я бы так хотела, чтобы во всем королевстве люди научились жить так, как здесь. Сколько у них там нищеты, сколько страданий! В аббатстве человек может спастись от всех бед. Исток дарует нам покой — но как, как вернуть этот покой в города и села? — Она почесала руку. — Как распространить этот свет на всю страну, чтобы все могли его узреть?
В душе у Майи боролись противоречивые чувства. Она дорожила теми бесценными уроками, что получала от альдермастона, от его жены и от собственной бабушки. Будь она, Майя, обычной ученицей, ей пришлось бы копить знания по крохам, но сейчас времени у нее не было — срок испытаний подходил все ближе. Бабушка объяснила, что на землях аббатства она может не бояться Бесчисленных. Здесь у них нет власти над своей жертвой. Но Майя знала, что стоит ей ступить за стену, и она вновь услышит шепотки, и тонкие щекочущие усики мыслей вновь проникнут к ней в мозг, твердя о неизбежности пути хэтары. Чтобы раз и навсегда защититься от Бесчисленных, она должна будет пройти мастонские испытания и получить кольчужницу. Кольчужница станет частицей Муирвуда, которую она унесет с собой в большой мир. О, как хотелось Майе обрести защиту от Бесчисленных! Никогда больше она не отдастся на волю этих злобных духов. И если она будет тверда в своих клятвах, Исток защитит ее.
