Дочь творца стекла (ЛП) - Брайсленд В. (книга жизни txt) 📗
По легенде лишь раз в истории города каза не исполнила ритуал верности — Каза Легноли триста лет назад. Семья дровосеков. Их работа была такой хорошей, что ширмы Легноли все еще были популярны у пилигримов в храме Лены. Но казарро был ворчливым, часто спорил с другими казами и короной, чтобы слышать свой голос.
Риса слышала несколько версий о том, что случилось с Каза Легноли, ведь это произошло так давно, что свидетели давно были в руках богов. Было ясно, что казарро был не согласен с королем, заявил намерение остаться в казе, но игнорировать ритуал верности. Некоторые говорили, что, когда его знамя не поднялось, и когда он не протрубил в рог, демон спустился из-за туч и уничтожил казу и всех в ней. Другие говорили, что молния ударила по казе и сожгла все содержимое и всех глупцов внутри. Как бы там ни было, Легноли уже не были каза. Из Тридцати король повысил Диоро до Семерки и выбрал семью из обычного населения на место Диоро в Тридцати. Шанс стать выше выпадал редко, и желающих заменить тех, кто опозорился, всегда было много.
Риса посмотрела на Каза Диоро, телега повернула с площади на низкий мост, ведущий к Казе Диветри. Диоро, гордая семья творцов оружия. Их каза все еще стояла гордо на темнеющем горизонте, каменные стены выглядели старше трех сотен лет. Было невозможно поверить, что Каза Легноли была разбита молнией, тем более — демоном. Это был миф. Как и Муро и Лена, боги, которые бросили ее, были лишь милой историей о двух лунах в небе. Два холодные и далеки куска камня, их конюшни были просто скоплением звезд вокруг них.
— Птицы, — прошептал нищий. Какое-то время казалось, что вдали хлопали крылья. Звук становился громче, и Риса поняла, что это был грохот кареты, летящей к городу по мосту. Карета миновала телегу, стуча колесами по камням, и Риса услышала знакомый звон колокольчиков лучших лошадей родителей.
Куда они могли отправиться вечером?
9
Великая Лена, даруй нам мир, чтобы наши земли были в гармонии. Даруй нам свою мудрость, чтобы мы процветали. Но важнее всего — даруй своим покаявшимся милосердие к другим, чтобы мы могли быть милосердными к себе.
— из книги молитв инсулы Кающихся Лены
— Что? — Рисе не нравилось просыпаться от холода. Ей было тепло, несмотря на холодную ночь, под одеялом. — Что такое? Хватит меня трясти, — она думала в тумане, что Петро дразнил ее. А потом она проснулась и вспомнила, что ее младший брат был в инсуле Кающихся Лены больше недели.
Фита стояла над ней. Служанка принесла завтрак с булочками и фруктами. Было необычно, что Фита принесла поднос сама, еще более странным было то, что она разбудила Рису — так она сделала до этого лишь раз, когда прибыл принц Берто. Риса села, и Фита скрестила руки.
— Я принесла поднос, — без необходимости сказала она.
Риса смотрела миг на завтрак, желудок тихо урчал от аромата свежего хлеба и сока.
— Ты никогда не приносила мне поднос. Ты говорила, что подносы для детей.
Ей могло показаться, но Риса думала, что уголки губ горничной дрогнули.
— Ты точно уже не ребенок, — сказала она. — Уходить и делать, что хочется, без разрешения отца.
Стоило взяться за завтрак. Фита могла передумать и унести булочки, учитывая ее настроение.
— Что такое? Тебе явно что-то не нравится.
— Дело в нищем в нашем доме, — возмущенно сказала Фита. — Запах! Казаррина, как ты могла!
Риса приподняла плечи, возмущаясь:
— Его зовут Дом. Его бросили в канал вандалы. Стражи арестовали бы его, если бы я не привезла его домой. А что мне было делать? Отправить его в тюрьму? Бросить спать на улице? — когда Фита не ответила, у нее возникли подозрения. — Где он сейчас?
— Во дворе у конюшен, — сухо сказала Фита.
— До сих пор? Не говори, что он спал там! — Риса встала и поспешила одеться, от гнева двигаясь быстро. — Я говорила Алландро, чтобы он попросил тебя найти для него место среди слуг.
— Не конюху указывать мне, что делать, — Риса хотела возразить, и женщина добавила. — Только казарро и казарра могут указывать мне, кого нанять.
— Обычно ты не такая черствая! — отметила Риса. Фита пожала плечами, и Риса обула туфли. — Где казарро?
— Ваши родители не вернулись из замка, — ответила Фита. Риса издала потрясенный звук — ее родители редко проводили ночь не в казе. — Они останутся и после обеда, казаррина? Если так, нужно будет кухне приготовить подношение. Твоя мать всегда придерживается обычая, — добавила она от потрясенного взгляда Рисы.
— Почему они в замке? — осведомилась Риса, проглотив все новости.
Фита вскинула руки.
— Я не знаю, казаррина. Их вызвали прошлой ночью после ритуала верности.
— Они знали, что задержатся? — женщина пожала плечами. Ужасно злясь, Риса повязала шаль на плечах. — Ты не знаешь, почему мои родители в замке, как и почему они остались на ночь. Ты не знаешь, почему мой друг Дом провел ночь во дворе конюшни.
— Это я знаю. Ему нельзя в дом, потому что я не получила приказа казарро…
— Моего приказа должно хватать!
— А еще, казаррина, — сказала недовольно горничная, — звать такого человека другом, когда ты из Семерки…
— Не нужно говорить! — перебила Риса горничную. Не обращая внимания на хмурое молчание женщины, она схватила поднос и вышла из комнаты.
Она увидела Дома под одеялом, пахнущим мулом и духами, водами канала и затхлой старостью возраста. Она пыталась скрыть эмоции, борющиеся в ней, когда мужчина повернул к ней лицо в морщинах и пятнах от возраста.
— Ты ушла, — сказал он с жалобным взглядом.
— Прости, — сказала она, снова злясь на Фиту. Хоть горничная бывала щедрой, она раздражала, когда упрямилась.
— Я спал тут.
— Это не повторится, — пообещала Риса. — Я принесла завтрак, — она опустила еду на скамью рядом с ним. — Видишь? Все хорошо. Мы поделимся, — она взяла половину булочки и откусила. В его глазах были голод и тоска. Он замешкался. Риса подозревала, что гордость не давала ему есть у нее на глазах. Она повернула голову и проглотила свою порцию. Она слышала, как он схватил булочку и стал жадно поглощать ее.
Его ладони еще дрожали, когда от уговоров Рисы он доел последнюю булочку и допил сок.
— Отныне ты будешь питаться регулярно, — сказала она. — Нам нужно только найти тебе занятие.
Она не заметила, сколько красных вен было в глазах старика, пока он не посмотрел на нее со страхом.
— Я… я ничего…
— Ты работал когда-нибудь со стеклом? — он покачал головой. — А в конюшне? А на кухне? — она перебирала варианты, но он продолжал качать головой.
Почему она старалась помочь ему? С каждой работой, от которой Дом качал головой, она все сильнее задумывалась, не подобрала ли бесполезного с улицы. Он мог всю жизнь попрошайничать. Он не признался, что хоть что-то умел.
Она вспомнила, как увидела нищего на пороге магазина Паскаля, и как ощутила, что его беспомощность отражает ее состояние. Она могла ему помочь, если поймет, как.
— Можешь придумать занятие, которое сможешь выполнять тут?
Он сцепил ладони на коленях, пытаясь скрыть их дрожь.
— Я никогда не работал как… — его хриплый голос утих.
— Мы что-нибудь придумаем, — мягко сказала она, пытаясь размышлять.
— Страж, — прошептал он.
— Что? — Дом был стражем? Может, он мог приглядывать за печами или заниматься чем-то еще, где не нужно было двигаться, но требовалось внимание. Он поднял руку и указал на дорогу.
У нижнего моста были темно-красные формы. Городские стражи приближались. Риса в тревоге огляделась, видела плащи и копья и на верхнем мосту.
Она подумала, что что-то не так. Ее родители пострадали. Эро был мертв, и стражи принесли плохую весть. Паника сдавила грудь, мешая вдохнуть.
Она встала на ноги усилием воли. Ее шаги были тяжелыми, вели ее ближе к стражам, но она не могла заставить себя бежать. Она остановилась и ждала, пока они доберутся до нее. Их лица были мрачными.
