Камень огня - Хафф Таня (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Даже вино манило его меньше, чем всегда.
Как-то вечером возвышеннейший отец встретил его в коридоре, пробежал холодными глазами по грязным, потным доспехам и сказал без всякого выражения:
— Похоже, вор сделает из тебя человека.
Дарвиш ничего не ответил, но той ночью он нарядился в самые яркие шелка, и его не видели трезвым в течение трех дней.
— Дерьмово выглядишь.
Дарвиш рыгнул, отдал Охаму пустую чашку и покосился на голос. По причинам, которых он уже не помнил, хотя допускал, что в то время они имели некое практическое значение, он приказал перенести Аарона, тюфяк и все прочее из гостиной в спальню. Идея оказалась неплохой: вор заговорил.
— А сам-то ты как выглядишь! — парировал он, балансируя на одной ноге, пока Охам снимал с него грязные штаны.
Аарон, откинувшись на гору подушек, которые Фади сложил в изголовье тюфяка, слегка опустил плечи. Любое другое движение тянуло за шрамы на заживающей груди и грозило ввергнуть его обратно в темноту. Вор скривил губы, наблюдая за сценой у кровати.
— Ты один из принцев, — сказал он.
— Верно. — Дарвиш соскребал какую-то корку, присохшую к тыльной стороне ладони.
У Аарона даже опустились брови, когда он попытался вспомнить.
— Дарвиш…
Охам круто повернулся, цепочки, скрепляющие жилет, натянулись от негодующего вздоха.
— Ты должен говорить «ваше высочество!».
— Почему? — холодно промолвил Аарон, закрывая глаза. — Что он со мной сделает?
— Ты можешь умереть! — отрезал Охам.
— Да, могу.
«Но не умру, — подумал он, — бог моего отца еще не закончил со мной». Эта мысль не взволновала его. Его больше, ничто не волновало. У него не осталось чувств, не осталось жизни. Пусть божья десница опускается. Ему уже все равно.
— Он может звать меня как хочет, — сказал Дарвиш и побрел к ванной. — Хватит сверкать на него глазами, Охам, лучше иди сюда. А то как бы мне не утонуть сегодня утром без помощи.
«И кроме того, — тяжело опираясь на одевальщика, принц ухитрился перебросить сначала одну, потом другую ногу через край ванны, — думаю, неплохо, если для разнообразия меня будут называть по имени. И, похоже, черное облако, в которое он себя завернул, наконец испарилось, слава Одной».
После ванны, чувствуя себя если не лучше, то по крайней мере не так близко к смерти, как при пробуждении, принц сидел не шевелясь и наблюдал за вором, пока Охам распутывал его волосы.
— Итак, — спросил наконец Дарвиш, больше потому, что не умел молчать, чем из любопытства, — за чем ты охотился той ночью, когда упал к моим ногам?
Аарон перевел взгляд с узоров света и тени, играющих на потолке, к лицу принца. Почему бы не сказать ему?
— За изумрудом на королевском посохе.
Охам поперхнулся, а Фади на другом, конце спальни едва не выронил из рук блюдо с хлебом и фруктами. Шпион лорд-канцлера, убирающий ванную комнату, навострил уши, дабы не пропустить дальнейших признаний. Принц только ухмыльнулся.
— Я так и думал, что ты явился не за Камнем, поскольку ты не кажешься мне полным идиотом. Изумруд, хм? — Он восхищенно покачал головой. — Зачем?
Аарон сжал губы.
— По личным мотивам, — проворчал он. Фахарра принадлежит ему; память о ней — это единственное, что стоило хранить в его неудавшейся жизни.
— Не хочешь — не говори.
Взяв с поданного блюда персик, Дарвиш начал его очищать.
— Я бы предложил составить мне компанию, — молвил он, пока Фади подбирал упавшую кожицу, — но Карида говорит, что ты еще некоторое время пробудешь на жидкостях. Думаю, она ждет, когда к тебе вернется цвет. — Капля сока брызнула на стену над головой Аарона: Дарвиш жестикулировал с сочным фруктом в руке. — Конечно, ты чужеземец, так что более яркого цвета можно и не дождаться.
Это прозвучало как оскорбление. Направляемые своим королем, жители Ишии привыкли думать, что чужеземцы немногим отличаются от варваров, и относились к ним в лучшем случае с покровительственной терпимостью. Такое отношение намного облегчило Аарону воровскую работу.
— У тебя голубые глаза, — заметил он мягко. Дарвиш вытер подбородок.
— Моя бабушка была с севера. С далекого севера. Договорная невеста.
— Король наполовину чужеземец?
— Выходит, так. — Персиковая косточка полетела за балконные перила. — Но никогда не говори об этом моему возвышеннейшему отцу.
Аарон едва заметно пожал плечами. Он сомневался, что будет говорить хоть что-то королю Джаффару. И если третьему сыну короля, его голубоглазому сыну, так и не удалось понять, что само его существование напоминает королю о том, что он лишь наполовину из той страны, которой правит, страны, которую он старался очистить от других напоминателей, — что ж, это его дело. Вор не намерен открывать ему глаза на правду — ведь говорят же, третий сын слишком слеп, чтобы мог сам это увидеть. Аарона это совершенно не волнует. Неуверенность короля — не его проблема.
— Что ты собираешься делать со мной? — неожиданно спросил он. Впрочем, его и это не волновало — хотя сердце, по-видимому, не подозревая о его ощущениях, забилось быстрее в ожидании ответа.
— Когда тебе станет лучше?
— Да.
Дарвиш увидел, как солнечный свет превращает волосы Аарона в начищенную медь, как чуть более светлые кустистые брови сходятся над изумительными серебристо-серыми глазами. Шрамы немного портили вид, но даже с ними гибкое мускулистое тело казалось привлекательным. Принц ухмыльнулся.
— Я тут подумал кое о чем.
Аарон оскалил зубы.
— Скорее я увижу тебя в Госпоже.
«Вот, значит, как? Жаль». Дарвиш потянулся за вторым персиком. Он никогда не овладевал насильно любовником и не собирался делать это сейчас. Достаточно мужчин и женщин вешаются ему на шею, чтобы зачем-то изнурять себя, соблазняя одного тощего вора.
— Ну, пока мы понимаем друг друга, — сказал он.
5
— Чандра! Чандра! — Пронзительный крик эхом взобрался по башенной лестнице, за ним послышались шелест ткани и тяжелое сопение, которые свидетельствовали о том, что взбирающийся может делать что-то одно: либо кричать, либо взбираться.
Стройная девушка с бронзовой кожей и ухом не повела. Длинные каштановые волосы развевались за ее спиной как флаг. Она сидела в самом центре башенной крыши, уставясь в заходящее солнце.
— Чандра! — Уже не столь приглушенный камнем и расстоянием, крик усилился. — Чандра! — В открытом люке неожиданно возникла голова, закутанная в ярды лиловой вуали. Черные глаза-смородинки — единственная открытая часть — округлились, увидев девушку. — Вот ты где, Чандра! Я могла бы догадаться, что ты здесь.
Солнце опустилось за горизонт, и Чандра наконец оторвалась от созерцания быстро темнеющего неба.
— Конечно, могла бы, — фыркнула она, — ведь я всегда сижу здесь на закате!
— Но не сегодня же! — Пухлые руки явно немолодой женщины замахали в воздухе как вспугнутые голуби. — Прибыл посланец от короля Джаффара.
— Я знаю, Аба. Я видела его из окна. Со всеми этими флагами и трубящими рогами его было трудно не заметить. — Девушка принялась заплетать в косу тяжелый водопад волос. — Но его послание меня не интересует. Что бы там не ответил король Джаффар, я ни за кого не выйду замуж.
— Ах, какие громкие слова! — засмеялась было нянька, но под свирепым взглядом Чандры прикусила язык. Молодые так легко выходят из себя. — Это ты сейчас так говоришь, крошка…
— Я говорила это с самого начала, Аба. Разве я виновата, что отец не слушает? — Отец девушки как на беду имел давнюю привычку слышать только то, что ему хотелось. — И не надо приписывать это моей девичьей скромности, — решительно примолвила Чандра, — ибо у меня ее нет.
— Какая уж тут скромность! — Няня вдруг осознала, насколько раздета ее крошка. — Умоляю, Чандра, надень платье, пока тебя не увидели!
— Кто? — Чандра грациозно обвела пространство рукой. Башня была самым высоким строением в их деревенском поместье, и оттуда просматривалось только небо и окрестные горы.
