Безымянный (СИ) - Ермишкин Михаил (мир бесплатных книг TXT) 📗
— Спасибо, — снова прозвучал в моей голове голос, — как благодарность я дам тебе совет: если будешь заходить в поселения, нацепи на себя тот амулет Оума, что у тебя в рюкзаке. А будут спрашивать, расскажи какую-нибудь байку: мол, хозяин заключил пари, что я доберусь до Саоэллума в одиночку, или просто решил так наказать… Вот только со жрецами Оума будь осторожнее и к храмам не подходи — они тебя в миг раскусят. Да и амулет мой с накидкой хорошенько спрячь…
— Ты Мор? — прямо спросил я, однако голос молчал. Что бы я больше ни спрашивал, ответа не было — сущность то ли ушла, то ли больше не хотела со мной разговаривать.
Я остался один на дороге, с грудой мёртвых тел вокруг и повозкой полной добра. Оставаться здесь совершенно не хотелось, и, наплевав на всё, я пошёл обратно к дереву, где оставил рюкзаки. Я довольно долго плутал в темноте, потому что в спешке довольно бестолково наметил ориентиры и теперь едва мог их отыскать. Наконец мне повезло, и я почти случайно наткнулся на моё дерево.
Закидав по очереди рюкзаки с посохом на одну ветку, я залез следом и повторил такой манёвр ещё несколько раз, пока не залез на дерево достаточно высоко. Потом развесил рюкзаки по ветвям, достал спальник и, развернув его на выбранном разветвлении, умостился поверх. Вбив посох перед собой на манер распорки, я попытался заснуть. В той повозке я покопаюсь завтра днём. А если кто-то наткнётся на неё раньше меня, что ж — это будут уже его проблемы. Мне казалось, что адреналин от всего пережитого долго не даст мне заснуть, но я ошибался: уснул я почти сразу, видно, привык уже спокойно спать на деревьях.
Глава 10
Разбудил меня яркий свет дня. Я вытащил посох из ветвей, скинул рюкзаки с посохом вниз и уже привычным движением спустился сам. Выполнив утреннюю разминку, я подумал, что неплохо было бы перекусить, и достал из рюкзака кабанью ногу. Запах от неё шёл довольно мерзкий, и я решил, что мясо протухло. Отшвырнув ногу в сторону, я наскоро перекусил хлебом с остатками вяленого мяса, выпил немного воды и, собравшись, направился к дороге.
При свете дня я быстро добрался до места вчерашней схватки, обнаружив всё в том же виде, что оставил вчера. Мои опасения, что кто-то наткнётся на повозку, оказались напрасными. Я подошёл к раскиданным вокруг телам и осмотрел их. Тела выглядели такими иссохшими, что, ни будь я лично свидетелем вчерашней битвы, посчитал бы, что эти люди умерли уже очень давно.
Обшарив их поясные сумки, я не нашёл никаких склянок и собрал лишь некоторое количество серебряных монет. С телами нужно было что-то делать. Почему-то мне не хотелось бросать их так на дороге, поэтому я решил захоронить их. Первым делом я снял с них каски. Целыми оказались лишь две из них, остальные были весьма сильно помяты или треснуты. Потом, недолго повозившись, я стянул с них кольчужные рубахи. Ни одна из них не была в хорошем состоянии, все имели порезы от острых когтей гончих. Пояса я тоже отстегнул, а валявшиеся рядом булавы собрал и аккуратно сложил рядом с телегой, куда я складывал и всё остальное. Штаны у всех погибших воинов были примерно такими же, какие были сейчас на мне, и качество их казалось мне слишком низким для того, чтобы имело смысл с ними возиться. Зато обувь с них я снял, сложив всё в ту же кучу. Обыскав карманы и наскоро прощупав иссохшие тела, я не нашёл ничего особо примечательного: ещё несколько монет и пару невзрачных колечек. У одного я нашёл на шее кожаный мешочек с монетами, среди которых попалось даже несколько золотых. В мешочке также была маленькая деревянная фигурка животного, похожего на собаку или волка.
Сняв с погибших амулеты, аналогичные тому, что был у меня в рюкзаке, я бросил их в одну их касок, сволок тела в линию и вернулся к повозке. В одном из рюкзаков я уже успел покопаться вчера, когда искал бинты для эльфа, теперь я взял наугад другой рюкзак и посмотрел, что в нём. Как я и ожидал, содержимое оказалось очень похожим: обычные вещи, собранные для облегчения жизни в походе. Меня интересовала еда, а её там нашлось очень мало. Ладно, это я соберу перед уходом, решил я и пошёл вглубь фургона.
В тех бочках, куда я смог заглянуть, было какое-то зерно и овощи, в некоторых явно угадывалось что-то жидкое. В ящиках я обнаружил свёртки ткани, а в одном различную сложенную одежду, что меня несказанно обрадовало. Большинство сундуков было закрыто, а из тех двух, что я смог открыть, один был заполнен серебряными монетами, а другой различными ювелирными украшениями. Сундуки не были наполнены даже наполовину, но и так монет, различных колец и ожерелий было предостаточно.
Особого интереса это у меня не вызвало, причин грабить повозку у меня не было, поэтому я вернулся к ящикам с одеждой и стал раздеваться. Покопавшись, я смог найти в ящиках нижнее бельё, которое с удовольствием надел. Различные кальсоны, похожие на тканые чулки, я, повертев в руках, решил не надевать. А вот всяких разных рубах было огромное количество, хотя и весьма странных, как мне почему-то казалось, фасонов. В конце концов я выбрал тонкую белую рубаху из какого-то материала, похожего на шёлк, и надел её. Мне она показалась наиболее крепкой и тонкой, к тому же у неё имелся пристроченный второй слой в стратегических местах, более всего подверженных изнашиванию. Переворошив почти все ящики с бельём, я таки нашёл нечто похожее на толстые шерстяные носки. Весьма неудобные, но других не было. Похоже, те своеобразные кальсоны заменяли здесь ношение данной детали одежды. Портки в ящиках тоже имелись, но вполне обычные, из ткани. Мои трофейные штаны, как, впрочем, и те, что были на солдатах, мне казались куда более пригодными для путешествий. Из верхней одежды я нашёл несколько курток и лёгких накидок, и тут мне пришлось призадуматься, да так крепко, что я даже уселся на скамейку, поглядывая на ворох разбросанной вокруг одежды. Кольчуг или какого-либо защитного снаряжения в повозке не обнаружилось, так что я подумывал одеть наименее порванную из солдатских. И мне сразу становилось понятно, что носить такую кольчугу поверх той тонкой рубахи, что я выбрал, было бы глупо. Рассудив так, я ещё раз осмотрел найденные мною куртки и выбрал наиболее лёгкую из них, довольно простенькую, из грубой ткани, похожей на мешковину. Мне казалось, она достаточно продувается и будет хорошо защищать от трения металлических деталей кольчуги. Определившись с выбором, я отложил в сторону один из плащей с капюшоном, серого цвета, так как темнее просто не нашлось, а всё остальное начал заново укладывать по ящикам, тщательно сворачивая, пытаясь сделать так, чтобы всё лежало, как прежде.
Это заняло у меня достаточно много времени, поэтому, когда я наконец-то выбрался наружу уже одетым и присел на край повозки, то какое-то время отдыхал и даже выпил воды из бурдюка. Между бочками я нашёл кое-какие инструменты: пилу, лопату и даже кирку, так что теперь я вооружился лопатой и решил заняться телами. Подумав, что наверняка вспотею, я разделся до пояса и пошёл к сложенным неподалёку трупам.
Померив длину тел с помощью древка лопаты, я отошёл на несколько метров от обочины, подыскал ровное место для могил так, чтобы его не было видно с дороги, и принялся копать. Я не стал делать чересчур глубокие ямы, поскольку в таковых не было необходимости — тела усохли и значительно уменьшились в размерах. Через несколько часов я выкопал семь могил рядком. Потом я по очереди стал таскать тела солдат и закапывать их. Уже вечерело, когда я наконец-то добрался до капитана, чьё изжёванное тело лежало в луже крови, по причине чего я и оставил его напоследок. Впереди телеги также лежало усохшее тело лошади, а рядом с ним я увидел ещё один труп. Это был совсем молодой паренёк, судя по всему, возница повозки. Он лежал чуть поодаль от тела лошади, и голова его была неестественно вывернута. Очевидно, при падении он сломал себе шею. Сплюнув с досады, я потащил его к могилам, и мне пришлось копать ещё одну для этого бедолаги. Кроме простенькой одежды и амулета на шее, у него больше ничего не было. Наконец, я вновь вернулся к останкам капитана. Обшаривать его не хотелось, и без того было сразу видно, что его кираса никуда не годится. Я лишь отцепил его пояс с мечом и снял с него сапоги, которые были примерно такого же качества, что и у меня, — не пропадать же добру. Штаны у него тоже были получше, чем у солдат, но уже смеркалось, я устал и возиться уж очень не хотелось, поэтому я просто схватил тело за ноги и поволок к могиле. Уже приготовившись спихивать тело в яму, я вдруг заметил, что выкопал её недостаточно широкой, так что пришлось опять взяться за лопату, расширяя и углубляя могилу, пока она не показалось мне приемлемой. Наконец я закопал и её и утрамбовал получившиеся небольшие холмики. Становилось всё темнее, я вернулся к телеге, засунул лопату, откуда взял, отвязал мой топор от рюкзака и вновь пошёл в лес. Побродив по лесу во всё более сгущающихся сумерках, я срубил несколько подходящих веток, примечая по ходу дела крупные каменные валуны. Я отнёс ветки к могилам, оставил там топор, а затем по одному перенёс восемь камней — шесть примерно одинаковых, один большой и один поменьше — и разместил их в изголовьях могил. Потом я вернулся к телеге, достал из рюкзака охранников моток верёвки и нож и в последний раз направился к могилам. Из веток я с помощью топора смастерил некое подобие крестов, связав перекладины кусками верёвки, и воткнул эти кресты поглубже в землю рядом с камнями. Не знаю почему, но так мне казалось правильным. Достав из кармана штанов предусмотрительно взятую заранее из рюкзака флягу, я отхлебнул из неё вина, удовлетворительно осматривая результаты своего труда. Руки гудели от натужной работы, и даже выскочила пара мозолей, но я был доволен. Хотя если бы кто-нибудь в тот момент спросил меня почему — вряд ли я смог бы ответить.
