Сэр Евгений. Дилогия - Тюрин Виктор Иванович (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Травяной чай был очень душистым и к моему удивлению не особенно горьким. Отпив с полбокала мелкими глотками ароматного настоя, я вдруг почувствовал, словно горячая волна прокатилась по всему моему телу, за ней другая и третья, но они были уже не горячими, а тепло ‑ дружескими, неся в себе благодушную радость. Мне сразу захотелось поделиться своими радостями и бедами с этим хорошим человеком, к которому я от чего‑то плохо относился.
Хотя при этом прекрасно понимал, что это действие наркотика, но все равно ничего не мог поделать с наивной радостью и желанием раскрыть свою душу. Окончательно я пришел в себя уже вечером в своей комнате, где до поздней ночи пытался вспомнить наш разговор с "инквизитором", но кроме нескольких вопросов о каких‑то людях, о которых даже никогда не слышал, так и ничего и не вспомнил. Большую часть ночи я пытался уснуть, и только под утро забылся тяжелой дремотой. Успокаивало меня только то, что если даже ничтожно малая часть моих ответов заставила усомниться "инквизитора" во мне, то сейчас бы я сидел на охапке соломы, в подземелье замка. Несмотря на подомное умозаключение, я вышел на ежедневную зарядку с тревожным ощущением, но все проходило как обычно, и я окончательно успокоился. Придя в класс, я увидел двух сидящих на лавках парней. Одного из них я видел раньше, когда сдавал грамоту и математику. Через несколько минут дверь открылась, и вошел новый преподаватель. С самых первых слов стало понятно, что теперь пришла очередь тестов по дворянским наукам: геральдике, умению разбираться в лошадях и собаках, навыкам соколиной охоты, искусству танца и этикету. Тут у меня, прямо, скажем, были прямо гигантские пробелы, но благодаря уже известной наставнику причине, особого удивления они у того не вызвали. Следующие три недели мой рабочий день был разбит на две половины. Одна из них была посвящена изучению дворянских наук, другая предмету, который я назвал для себя "полевой практикой". Ее вели два учителя. Жилистые, загорелые, поджарые, быстрые в ходьбе и стремительные в движениях. Эта наука имела минимум теории и максимум практических занятий. В нее входило знание леса и повадок зверей, чтение следов, умение ориентироваться по звездам и многое другое необходимое для походной жизни. Ни в прошлой своей жизни, ни в нынешней, меня никто не учил ни на следопыта, ни на охотника, поэтому мне пришлось здорово попотеть, чтобы все это усвоить. К тому же в утреннюю зарядку ввели обязательную тренировку с оружием, а как только "закончилась "полевая практика" тренировки стали проходить вечером. К счастью, преподавание дворянских наук не затянулось, дав мне только основы, но мне хватило и этого, так как ни псовая охота, ни изучение поз и фигур бальных танцев меня даже в малейшей степени не интересовали. Но не успел я облегченно вздохнуть, как за меня взялись в полной мере. Я начал изучать предмет, который можно было назвать "искусство убивать", во всех его проявлениях. Меньше всего я хотел обучаться подобному предмету, да и беседы с аббатом меня настроили совсем на другую волну. Мне виделось великосветское общество, королевские дворы, приемы, переговоры и… соответствующая всему этому великолепию работа, представлявшаяся мне нечто средним между работой дипломатом и должностью придворного. Но, увы!
Со мной сразу стало работать несколько преподавателей, правда, большинство из них являлось обычными головорезами. Вся их теория заключалась в словах: найти и убей! Впрочем, как говорят, не бывает правил без исключений. Этим исключением стал итальянец, наемный убийца, обучавший меня убивать с помощью кинжала и арбалета. Но это было не все. В его учебу входили также тактика и стратегия наемного убийцы, которые включали в себя разведку местности, специфику обстановки, включая погоду, выбор мест засады, пути отступления и психологию жертвы. Мессир Винсенто, так он назвался мне при первом знакомстве, оказался весьма хорошим рассказчиком, скрасив мне немало вечеров, рассказывая об Италии, о жизни людей, праздниках, нравах и укладе жизни, как в деревне, так и в городе. Впрочем, я нисколько не сомневался, что это тоже была часть моего обучения. Прийти к этому выводу было несложно: чуть ли не с первого дня меня стали обучать итальянскому языку.
Впрочем, я не только изучал тонкости и приемы, связанные с холодным оружием, параллельно, меня обучали и другим премудростям, в той или иной мере связанных с основным предметом изучения. Вместе с изготовлением, применением и методиками распознавания того или иного вида яда, я изучал джигитовку и актерское мастерство. Джигитовкой я назвал приемы во время скачки. А как еще можно назвать умение пересаживаться с одной лошади на другую во время бешеной скачки или умение группироваться в падении с несущейся на полном скаку лошади?
Искусство перевоплощения требовало от меня не силы и ловкости, а умение вживаться в роль. Приходилось усваивать манеру держаться, изучать поведение лиц различных профессий и ремесел вплоть до профессиональных жестов и выражений лиц. Меня учили: ты должен не только нацепить рваную одежку крестьянина и испачкать лицо и руки ‑ ты должен стать им. Униженность и раболепие перед всеми, кто стоит выше тебя на социальной лестнице в выбранном тобою образе, должны проявляться легко и непринужденно, словно ты их всосал с молоком матери. Впрочем, искусство притворства для меня было делом привычным. Кто научился носить одну личину, без особого труда освоит и другие. Спустя пару месяцев я уже мог надеть маску монаха или городского стражника с такой же легкостью, как и их платье. Все эти науки я изучал, скажем так, с большой или меньшей степенью охоты, но в то же время они не вызывали у меня отвращения, как один предмет, о котором я первое время думать не мог без содрогания. Я привык к крови, сам убивал, но собственноручно пытать человека…. До этого я успешно избегал заниматься подобным делом, но теперь приходилось дважды в неделю спускаться в подвал и на практике проходить азы кровавого мастерства, под руководством весьма квалифицированного палача, мастера своего дела. Подобным образом, достигались две задачи. Умение грамотно добыть нужную информацию, а также отточить в себе холодную, чисто практичную жестокость. Сначала было просто страшно причинять совершенно незнакомым людям, которые тебе лично ничего не сделали, жуткую боль. Потом страх ушел, осталось сочувствие, но и с ним я справился, приучив себя отгораживаться от неуместной жалости, которая абсолютно не была нужна, ни мне, ни человеку, висевшему на дыбе.
Физическая подготовка все больше стала набирать объем, увеличиваясь за счет новых занятий, таких как лазание по канату на стены замка.
Но вот чего я не ожидал, так это возвращение к урокам психологического плана. Меня стали учить, как войти в доверие к человеку, даже если ты видишь его в первый раз в жизни, оценить пусть даже на "глазок", его слабые и сильные стороны. Затем к ним прибавились занятия, которые с полным основанием можно было назвать "промыванием мозгов". Такие беседы были всегда неожиданны и в основном их проводили после тяжелых физических нагрузок, когда тело, нуждающееся в отдыхе, расслабляется, а за ним и мозг настраивается на отдых. В этот самый момент появляется проводник идей Хранителей и в свободной, доверительной беседе начинает втолковывать тебе насколько хорошо станет жить на земле, когда на ней воцарится царство Божье. Лет скажем через сто. И это он объясняет человеку из будущего. Как тут можно проникнуться подобными идеями? С другой стороны, куда мне деваться? И я старался.
Со временем беседы стали более жесткими, теперь на них требовалось быстро и четко изложить свои действия исходя из целей и задач Хранителей. Спустя время к этим приемам обработки прибавились бессмысленные повторы текстов, напоминающих индуистские мантры , вместе с травяными настоями. Они, как мне было сказано, нужны для расслабления тела и души.
