Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (читать книги онлайн txt) 📗
— Я знаю, кто они такие, — бросила Келиз. — Стой, Ганф Мач — хватит отступать — давай, стой здесь и не двигайся. — Она спрыгнула со спины Дочери.
— Дестриант, у нас нет времени…
— Есть. Скажите, много ли преследователей? Скажите мне!
— Каста. Пятьдесят бойцов. Ну, сейчас сорок девять. У четверых есть кеп’рахи, магическое оружие. Ими командует Венец — они движутся как одно целое.
Женщина поглядела на северо-восток. — И далеко?
— Твои глаза скоро их увидят. Они… верхом.
— На ком?
Сег’Черок мог послать ей образ, но она вряд ли сумела бы воспринять его сейчас. Она закрыта, она закрывается все сильнее. — Искусственные… ноги. Как у нас. Не устают.
Он видел, что Дестриант пытается усвоить сведения. Потом она повернулась к Джагутам. — Стражи. Я думала увидеть… знакомые лица.
Один из копьеносцев ступил вперед. — Худ не станет нас ждать.
— Если бы ждал, — согласилась женщина с мечом, — призвал бы.
— Он решил не рисковать, — ответил первый Джагут, — зная, что мы вряд ли согласимся.
— Худ дурно использовал нашу свободную волю, — блеснула покрытыми инеем клыками женщина, — на первом сковывании. Он знал достаточно, чтобы отвернуться от нас на другом. — Скрытый железом палец уставился на Дестрианта: — Вместо этого он использовал вас, дети Имассов. Сделав одного злейшим из врагов. Но мы ему не сочувствуем.
— Никакого снисхождения, — сказал копьеносец.
— Никакой симпатии, — бросил один из носящих пращи.
— Он будет стоять в одиночестве, — прохрипел меченосец. — Как истый Джагут.
Сег’Черок повернулся, ибо уловил на северо-западе блеск металла. «Уже скоро».
Меченосец продолжал: — Человек, ты в странной компании. Они ничему тебя не научат, эти К’чайн Че’малле. Их проклятие — повторять старые ошибки, снова и снова, пока не уничтожат себя и всех вокруг. Им нечем тебя одарить.
— Кажется, — сказала Келиз Эланская, — мы, люди, уже успели научиться у них всему, даже против их воли.
Клацающий смех четырнадцати Джагутов леденил кровь.
Носящий топор сказал: — Бегите. Вашим загонщикам будет оказана честь, они встретятся с последними солдатами единственной армии Джагутов.
— Мы пали последними, — прорычал кто-то.
— Если доведется встретить Худа, — сказал меченосец, — напомни ему, что его солдаты никогда не отступали. Даже в миг его предательства. Мы никогда не отступали.
Снова смех.
Бледная, трепещущая Келиз вернулась с Ганф Мач. — Уходим. Пусть они разбираются.
Сег’Черок медлил. — Их слишком мало, Дестриант. Я остаюсь сними.
Четырнадцать пар мертвых холодных глаз обратились к Охотнику К’эл. Меченосец сказал с улыбкой: — Нас достаточно. Кеп’рахи никогда не оказывались особенно действенными против Омтозе Феллака. Хотя ты можешь оставаться. Мы рады свидетелю, ибо мы дерзкий народ. — Зловещая улыбка стала шире. — Почти такой же дерзкий, как вы, К’чайн Че’малле.
— Думаю, — сказал копьеносец, — он… ощутил смирение.
Его товарищ пожал плечами: — Сумерки видов порождают смирение. Словно старуха вспомнила вдруг, что так и осталась девой. Слишком поздно для чего бы то ни было. Не впечатляет. — Меченосец попытался сплюнуть, но не смог и тихо выругался.
— Сег’Черок, — позвала Дестриант с широкой спины Ганф Мач, — не умирай здесь. Понимаешь? Ты мне еще нужен. Следи, если хочешь. Узри, что будет, а потом вернись к нам.
— Ладно, Келиз Эланская.
Охотник К’эл смотрел, как любимая увозит женщину вдаль.
Потрепанные доспехи захрустели, залязгали. Джагутские воители готовились к битве, расходясь по гребню холмика. Воздух все громче потрескивал вокруг них.
Сег’Черок сказал: — Гордые солдаты, не бойтесь, что они пройдут мимо. Они не пропускают никого, кого могут убить, ничего, что можно разрушить.
— Мы множество раз наблюдали ваши безумства, — ответила женщина с мечом. — В грядущей схватке нас ничто не удивит. — Она посмотрела на товарищей. — Разве Искар Джарак не достойный вождь?
— Достойный, — ответил хриплый хор.
— А что он сказал, посылая нас сюда?
И тринадцать Джагутов ответили: — Думайте, что это Т’лан Имассы.
Последние выжившие из армии Джагутов, полегшей до последнего бойца, снова захохотали. Хохот клацал, катясь навстречу касте, звучал во время всей жестокой, ошеломляющей битвы.
Сег’Черок следил с расстояния в сто шагов; он чувствовал, как покрывающее шкуру масло густеет под морозными вздохами Омтозе Феллака, когда древний Оплот Льда дрожал под ударами кеп’рахов и отвечал, взрывая плоть, разбрасывая мерзлые куски тел. В гуще колдовского пожарища железо беседовало с железом на старейшем из языков.
Сег’Черок следил. И слушал. Когда он услышал и увидел достаточно, он выполнил приказ Дестрианта. Оставил битву за спиной. Зная итог, чувствуя все более глубокое и язвящее смирение.
«Джагуты. Мы разделили с вами этот мир, но мы никогда не видели в вас врагов. Джагуты, Т’лан Имассы никогда не понимали: некоторые народы слишком благородны, чтобы враждовать. Но тогда… наверное, именно благородство и приводило их в ярость.
Искар Джарак, ты, командующий ими… что ты за птица? Откуда ты узнал? Хотелось бы услышать ответы от тебя самого. Как ты узнал, какие именно слова нужно сказать солдатам?»
Сег’Черок никогда не забыл бы этого смеха. Звук впаялся в его шкуру; он плыл в завитках души, невесомо танцевал среди тяжких соков облегчения и удивления. «Что за всепонимающее ликование, и сухое и сладкое, что за жестокий, ошеломляющий звук.
Я слышал смех мертвых».
Он знал, что будет носиться на этом смехе весь остаток жизни. Смех будет его поддерживать. Придавать сил.
«Теперь я понял, Келиз Эланская, отчего так сияли сегодня твои глаза».
Позади него тряслась земля. А песня смеха всё звучала и звучала.
Раздутые стволы сегментированных деревьев вздымались над вязкой трясиной; они были такими пухлыми, что Грибу подумалось: сейчас лопнут и выпустят… что? Он понятия не имел, однако явившиеся — к счастью, вдалеке — твари будут такими жуткими, что до конца дней видеть ему во снах одни кошмары. Он смахнул присосавшегося к колену комара и еще ниже согнул спину, залезая в заросли кустов.
Жужжание и гудение насекомых, ленивое шлепанье воды о болотистый берег, ровное далекое дыхание чего-то огромного — каждый свистящий выдох длится и… длится. Гриб слизнул пот с губ. — Большое, — шепнул он.
Вставшая рядом на колени Синн поймала черную пиявку и позволила ей присосаться к кончику пальца обеими ртами. Вытянула палец, любуясь растущей склизкой гадиной. Хотя росла та скорее в толщину.
— Это ящерица.
— Дракон.
— Драконы не дышат. По крайней мере как мы дышим. Вот почему они могут странствовать между мирами. Нет, это ящерица.
— Мы потеряли путь…
— А тут и не было никакого пути, Гриб. Был след, и мы все еще на нем.
— Пустыня мне нравилась больше.
— Времена меняются, — сказала она и ухмыльнулась. — Это была шутка, между прочим.
— Не уловил.
Синн скорчила рожу. — Время не меняется, Гриб, только вещи во времени.
— И что бы это значило?
— Этот след, разумеется. Мы как бы идем по следу чужой жизни, очень длинной жизни. — Она махнула свободной рукой. — Всё это… появляется форма, но в конце остается лишь месиво — в том конце, откуда мы начали.
— Так мы идем назад во времени?
— Нет. Это ведь было бы неправильное направление, а?
— Сними эту тварь с пальца, пока она тебя досуха не высосала.
Она вытянула руку и Гриб сорвал пиявку, что оказалось совсем не приятным делом. Круглые ранки начали кровоточить. Гриб отшвырнул тварь подальше.
— Думаешь, он учует?
— Кто он?
— Ящер. Мою кровь.
— Боги подлые!
Ее глаза сияли. — Не нравится это место? Воздух — разве он не пьянит тебя? Мы вернулись в эпоху, когда все было сырым, неоформленным. А может, наоборот — мы вышли из сырого времени. Хотя, думаю, здесь ты можешь просидеть десять тысяч лет и ничего не изменится, совсем ничего. Давным-давно время текло медленнее.
