Схимники. Четвертое поколение - Дорош Сергей Васильевич (полная версия книги txt) 📗
– Слишком много «если». – Кислота поморщился.
– Но уж всяко два имени мелькают постоянно: Мятежника и Императора. А если… прости, начальник, никак без этого слова, предположить, что Акына грохнул действительно враг Императора, но не Атаман, то все тот же Мятежник вырисовывается. Кстати, Книжника, который на сей раз прикрывал отход Императора, зарубили анты. А кто их привел в город?
– Мятежник, – радостно воскликнул Хомяк. – Так выходит, он и есть убийца? Может, все не так уж сложно? Смотри, брат Кислота, ученики Императора убили Отшельника, и Мятежник начал мстить. И убивали они вдвоем. Чужих сторонников.
– Одно не сходится, – отозвался Кислота. – Ведьма. У Искателя когда-то были к ней чувства. Ее убийца сразу же записал его в свои враги. Мятежник на это не пошел бы.
– А Император?
– Свою сестру? Нет, в это я не поверю. Зачем?
– Да чтобы все на Мятежника и свалить. Нет, ты подумай. У схимников иногда мозги съезжают набекрень. Вспомни того же Бродягу. Может, и Император свихнулся. Его же и в обучение взяли как довесок к сестре. Вот и решил уничтожить всех, кого считали талантливее.
– И Паучиху?
– А что? Эта баба им вертела, как хотела. Любовь не любовь, а какому мужику это понравится? Да ты и сам говорил, что убийца был похож на Императора.
– Я видел его мельком.
– Начальник, – подал голос Прохор. – А я вот вижу лишь одну цель во всех этих действиях. Натравить схимников друг на друга, причем всех на всех, и, пользуясь их грызней, уничтожить. Другого не выходит. Кто-то хочет избавить мир от схимы. И я еще раз спрошу: ты уверен, что Псеглавец мертв?
– Я его трупа не видел, – буркнул Кислота. – А что твои люди? Я давно уже приказал найти свидетелей гибели Палача.
– Знаешь, начальник, ищем, – сварливо огрызнулся Прохор. – Однако после того, что устроили в Кхсар Фэй ар-Румале имперцы, там вообще кого-то живого найти непросто.
– А может, это и есть Палач?! – воскликнул Хомяк.
– Кто?
– Убийца ваш. Смерть странная, тела никто не видел. А по описаниям – чушь выходит. Я могу поверить, что два схимника способны зарубить одного. Но поставить на колени и отрубить голову его же собственным топором… В такое я не верю.
– Учитель не сомневался в смерти Палача, – напомнил Кислота.
– Учитель слишком погрузился в свои изобретения и алхимию. Схимники – они живучие.
– До прошлой ночи я тоже так думал. Хотя, Хомяк, и в твоих словах есть логика. Схимники слишком глубоко полезли в дела простых людей. Причем не как наставники и помощники, а как властители. Палач мог решить, что это – преступление.
– Я вот не пойму, почему вы все отбрасываете Охотника? – сказал Прохор. – Наказать он тоже мог. Отшельника – за убийства. Бродягу – за то, что не присмотрел за братом. А с Егеря спрос невелик, потому и жив до сих пор. И заметь, начальник, до сих пор гибли именно те, кто корчил из себя повелителей либо присвоил право решать, кому жить, а кому нет.
– А Книжник?
– Принял сторону Императора. За это и поплатился. Ты сам посмотри, во что эти игры схимников вылились для Золотого Моста. Охотник, насколько я его понял по твоим рассказам, такого не одобрил бы.
– В том-то и дело, что рассказы мои – из пятых рук. А мне больше нравится идея Псеглавца, – задумчиво проговорил Кислота. – Ант выжил, нашел себе ученика…
– Он бы и ученика среди антов искал, – возразил Хомяк.
– Э, нет, это сразу заметили бы его братья. И пришли добить. Да, мне померещилось лицо Императора, когда я смотрел на убийцу. Но кто мешает этим двоим спеться? Схимник второго поколения, недобитый своими братьями, и третьего, недооцененный своими. Псеглавец вполне мог взяться доучивать Императора. А кто знает, что из такого может выйти?
– Но убивать всех подряд… В чем провинилось третье поколение перед Псеглавцем?
– Ни в чем. Возможно, он пытается заставить показаться второе, выйти, заступиться за детей. Посмотрите, как он себя в эту ночь повел. Бродягу я считал самым опасным из схимников. Умен, непредсказуем, познал учение гораздо глубже других. Его и убили первым. Атаман – второй по опасности. Схимник так себе, но прирожденный воин. А дальше устранял тех, кто вступал в бой… – Кислота вдруг осекся.
– Что, начальник? – Прохор придвинулся ближе к нему.
– Хомяк, сейчас ты отправишься в казармы. Поднимай наших братьев. Учителя надо охранять днем и ночью.
– Ты знаешь, куда он меня пошлет?
– Слушай сюда, капитан «Серебряных шпор»! У нас четыре главных подозреваемых. Император следующей жертвой избрал бы Механика, как главу Золотого Моста – единственной силы, которая сейчас противостоит Империи. Палач – его же, после уничтожения Имперского квартала. Наши ратники никого не жалели. Псеглавец убил бы его, потому что Механика легче всего найти. Он бы вообще пока не трогал Ловца с Егерем, как последних учеников своих братьев. А Охотник уж точно покусился бы на него за то, о чем ты сказал: учитель слишком удалился от людей.
– Это если не объявился кто-то неизвестный, – хмыкнул Прохор.
– Откуда? Убийца Паучихи был схимником. Полноценным, прошедшим обучение. Выводки Охотника, Дервиша и Экспериментатора нами учтены и проверены. Мы знаем обо всех их учениках. Остается все тот же Псеглавец. Схимники, как тараканы, от сырости не заводятся. Их надобно учить, учить долго и нудно. Так что, Хомяк, бегом. Разобьешь оставшихся на три десятка. И чтобы два из них неотлучно находились при учителе, и все равно – с его согласия или против. Прохор, надеюсь, выходы из города перекрыты?
– А как же, – кивнул тот. – Никого не выпускаем. Чтобы имперские недобитки не ушли. Однако купцы зело ругаются.
– Кто будет наглеть – арестовывать и в темницу, как врагов Золотого Моста. Не забывай, двое уже предали. Их корабли обстреливали город. Усиль слежку за учениками Искателя. Чтобы ты знал, даже когда они в отхожее место отлучаются.
– Ты и их подозреваешь?
– Я подозреваю даже себя! Пока не будет точных сведений, следить надо за каждым.
Оставшись один, Кислота разложил перед собой свитки Книжника. Те, в которых речь шла об умерших схимниках, были заброшены в угол. На столе осталось шесть. Да еще в стороне седьмой. Палач. Все-таки жив он или мертв? В сотый раз взгляд ученика Механика скользил по ровным рядам букв на пергаменте. В сотый раз пытался он найти хоть какую-то зацепку. Но разум пасовал, а чутье кричало об опасности. Надо было найти хоть какую-то систему в действиях убийцы. Но если отбросить словесную эквилибристику, системы не было. У всех убитых общее лишь одно – схима.
А еще было тело, которое жаждало отдыха. Кислота все-таки заставил себя просмотреть донесения соглядатаев о ночной битве. Особенно его интересовали действия принявших схиму. И здесь ученик Механика обнаружил немало интересного. Два раза он все же проваливался в дрему, просыпался резко, рывком, и вновь принимался за просмотр донесений. Выводы оказались неутешительными.
Имперские воеводы, именуемые на чубовский лад полковниками, действовали гораздо грамотнее златомостцев. Среди последних наибольшей доблестью отличилось ополчение. Городская стража и заморцы, наоборот, сражались вяло, предпочитали давить числом и огневой мощью. На первый взгляд это снижало потери, но, с другой стороны, егеря пользовались этим вовсю: быстро меняли позиции, накапливали силы для контрударов и тут же растекались по укрепленным точкам, встречая златомостцев арбалетными болтами.
Годы войн воспитали в Империи умных воевод и доблестных ратников. У Золотого Моста не было подобного опыта. Из городской стражи мало кто даже стрелял в человека. Они и мишени-то дырявили не весьма хорошо. Что до заморских наемников, так давно не было секретом, что в город приплывали худшие из воинов. Те, кто получше, предпочитали сражаться дома и получать славу, почет и уважение, а также немалое жалованье (или как там оно у них называется?) от собственных правителей и земляков. «Серебряные шпоры» исправить ситуации не могли. А теперь не смогут и подавно. Конечно, имелась еще морская пехота, славные головорезы. В случае крайней нужды они проявят себя на стенах и в уличных боях. Но выходить с ними в чисто поле – смерти подобно.
