Сборник "Чистая фэнтези" - Олди Генри Лайон (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Ладони председателя ожили и зашевелились. Месроп всегда был педантичен и аккуратен. Разверстые могилы нуждались в закрытии. Неплохо также высадить между холмиками «кошачьи ноздри», чей запах отпугивает горгулий, слетающихся ночью на места свежих погребений. И столбцы в изголовьях следует восстановить: иначе добрым кладбищенским гениям негде будет присесть. Работа есть работа.
Через двадцать минут Анри захлопнула пудреницу.
На обратном пути малефик хлопнул себя по лбу.
— Совсем забыл! Когда я ждал вас у отеля, ко мне привязался один смешной сударь. Нотариус или адвокат, болтливый, как сорока. По-моему, сумасшедший, но безобидный. Рассказывал истории про молочницу с двойным чревом и скорохода с кучей ног. Нет, кажется, это у их теней были двойные животы и ноги… а друзья путались в именах… Очень, очень забавный сударь!
— Забавный? — усомнилась Анри.
— Как по мне…
— Мастер Андреа, скажите честно: это вы пытаетесь меня развеселить?
— Честно? Да. У меня скверно получается?
— Скверно. Но в этом вы не виноваты.
«Аистенок» упорно не желал складываться. Анри сотни раз проделывала эту простую, давно ставшую привычной манипуляцию. Свернуть посланца для «pegasus charteus cursus»? Ха! С закрытыми глазами! со связанными руками! десять секунд… Однако сейчас бумажный гонец страдал золотухой и рахитом, выходил жалким и непригодным для полета, норовя развернуться в исходный лист.
Издевательски подмигивала радужная печать с двумя скрещенными Т.
Дурной знак? Вряд ли. Она бы почувствовала.
Руки дрожат? Так не дрожат ведь!
Может, сложить «жабку», сменив рожденного летать на рожденную прыгать? Пусть дольше, зато верней… Испугавшись перспективы стать жабой, «аистенок» с шелестом расправил крылья, сделал круг над головой, залихватски курлыкнул и стрелой унесся прочь.
Теперь оставалось ждать. Встреча квизу назначена через полтора часа, в любимом месте барона, а до цирюльни «Иридхар Чиллал», даже на спине лентяя Гиббуса — полчаса езды. Минут пять Анри просто сидела с закрытыми глазами, ожидая, пока низ живота перестанет ныть насчет дневной беготни. Затем отхлебнула глоток кофия, лучшего в столице — такой варили лишь в «Шкатулке Д'Оро», кофейне на Сластном бульваре, добавляя кардамон, имбирь и зернышко piperis nigra. Хозяин кофейни, хитрый старичок Моше Абу-Низам Д'Оро, остальные компоненты напитка скрывал тщательнее, чем доходы от тайного ростовщичества. Вигилла пыталась определить добавки самостоятельно, но не преуспела. Наверное, это к лучшему. Аромат тайны придавал кофию дополнительную прелесть.
Гиббус блаженствовал в конюшне «Шкатулки», жуя знаменитое «вяленое» сено. Особенно лошак налегал на мясистые листья лакримозы и услады придорожной.
— Чего еще изволит моя госпожа?
Предупредительный хозяин в лиловой чалме соткался из аромата жареных зерен и миндаля. Шелк расшитого бисером халата отливал румянцем спелого персика; наряд дополняли кушак с кистями и остроносые туфли. Не знай вигилла доподлинно, что Абу-Низам Д'Оро — коренной реттиец в десятом колене, приняла бы хитреца за выходца из Турристана.
— Еще кофия. И розовую пастилку с орехами.
Фигуру нужно беречь. Но одна маленькая пастилка! крошечная!..
Чревоугодие легко выиграло спор у благоразумия.
— Сию минуту, моя благородная госпожа. Слушаю и повинуюсь!
Это была любимая присказка Абу-Низама. Многим посетителям нравилось.
Пока хозяин колдовал над джезвой из черненого серебра, дымящейся на жаровне с песком, Анри любовалась убранством кофейни. Потолок, обитый бархатом винного цвета, резные дверцы со стилизованными замочными скважинами, витые столбики красного дерева; стены инкрустированы крупными стразами, отражающими пламя свечей. Ларец, полный драгоценностей! Потоки маны здесь накапливались в Анри без малейших помех; и, главное, без дополнительных перестановок. Если бы не память о «Семи печатях», превращающая удовольствие в нечто запретное, стыдное, как бокал вина, выпитый на глазах умирающего от жажды…
— Во красотища! Это у нас тут что?
У лесенки, ведущей на террасу, стоял первый парень на деревне. Рыжие вихры, золотая россыпь конопушек, алая рубаха навыпуск, ядовитая прозелень мешковатых штанов. И сапожищи — новенькие, «со скрыпом», с густым запахом дегтя. Смотреть на эту разлюли-малиновую прелесть без смеха мог лишь дубовый болван. Вигилла совершила чудо, позволив себе скромную, едва заметную улыбку.
Встречай, столица! В ножки, в ножки падай!..
— У нас тут кофейня. А у вас?
— В смысле? — поддержал разговор парень.
— В смысле, наверху вывеска есть. Для тех, кто умеет читать.
Хрустнув позвонками, рыжий задрал голову к небу, желая удостовериться в наличии вывески.
— Умею! — сообщил он с такой искренней радостью, что не разделить ее казалось преступлением. — В Глухой Пуще всяк дурак грамоте обучен! Кофейня — это навроде харчевни?
— Навроде. Здесь главный харч: сласти и кофий.
Зря ты это, подруга. Лучше б пастилку кушала. Молча.
— Сласти я люблю! — конопатый направился к столику Анри, громко топая и скрипя сапожищами. Ответ он счел многообещающим приглашением.
Отшить нахала?
Несмотря на безобидную наглость, рыжий простофиля вызывал симпатию.
— Кош Малой, — с грацией медведя отвесил он поклон, шумно придвигая свободный стул.
Стул крякнул придавленным селезнем, но выдержал.
— Генриэтта Куколь.
— Эй, кофейник! — от широченной ухмылки веснушки едва не брызнули с лица Коша врассыпную. — Тащи сласти! Мне и даме!
Вигилла прыснула в кулак. Припечатал балагур старика Моше! Однако в следующее мгновение ей стало не до смеха. «…Агнешка Малая, гуртовщица из оседлых хомолюпусов…» Эй, рыжий, ты гуртовщице кто? Отец? Брат? Дядя? Певчий кенарь в клетке разразился арией, кофий медлит вскипеть, пена в обильных порах, солнце светит в оконце по левую руку… Подытожив базовый комплекс примет, мантисса пришла к выводу: скорее всего, старший брат.
Оборотень-сладкоежка.
Интересно, знает ли барон?
Памятуя о случае с Марией Форзац, Анри не спешила предъявлять клеймо. Мало ли, за что хомолюпус может не любить Тихий Трибунал? Лучше не рисковать.
— Где вы остановились, Кош?
— В приюте. Отель называется, — рыжий помрачнел. — Сеструха у меня тут без вести пропала. Вот приехал…
— А власти что? Розыск объявили?
— Власти-сласти… — Кош угрюмо буравил взглядом столешницу. Обладай детина хоть толикой свободной маны, впору было бы беспокоиться о сохранности имущества. — Объявили. Я и сам помогал: этому, от властей. Хороший мужик, хоть и светлость. Его потом власти взяли и отсунули.
— Отстранили?
— Ага. Мы со светлостью вора поймали, а его все равно устранили.
— Вы поймали вора?!
— Ну! У вас в столице не соскучишься!
Кош оживился, от недавней мрачности не осталось и следа. Настроение у детины менялось быстрее, чем погода в день Весеннего заворота ветров. Анри тоже обрадовалась: выходит, барон в курсе съезда родичей. Оттого, видимо, и перебрался в гостиницу: следить. Молодец, квиз, зубастый…
— Вор в комнате шарил, а стряпчий услыхал и тревогу поднял. Тоже, кстати, отличный мужик.
— Вор?!
— Стряпчий! Фернаном звать. Сказки брешет — любой байкарь обзавидуется. Слушаешь и чешешь в затылке: может, правда? Вот как с вором.
— Что — с вором?
Разговор выходил странный, но любопытный. Если б еще хомолюпус не терял все время нить повествования, перескакивая с одного на другое…
— Сказка с вором. Ты от роду такая или прикидываешься?
— Чего изволит мой благородный господин?
От «благородного господина» Кош растаял, простив хозяину вторжение в беседу.
— Ну, говорил же: сластей…
— Каких именно?
Вопрос поставил Малого в тупик. Приведя в окончательный беспорядок и так буйные кудри, он двинулся напролом:
