Наследие (ЛП) - Мессенджер Шеннон (электронная книга .TXT) 📗

Кислый страх смешался с другими эмоциями Софи, и она не могла сказать, исходил ли он от нее или от лорда Кассиуса.

И я полагаю, ты понятия не имеешь, что она имеет в виду, когда говорит о наследии Кифа? спросила она.

Я не знаю… и хотел бы знать.

Она могла сказать, что он не шутил. Вот почему она решила ответить, когда он снова спросил о конкретных словах леди Гизелы, сказанных Кифу в Лондоне… и она не просто сказала ему. Она заполнила его сознание воспоминаниями о том разговоре, позволив ему самому наблюдать за происходящим.

И когда они дошли до той части, где леди Гизела сказала Кифу:

— Прими перемену, иначе она тебя погубит, — что-то снова изменилось в его сознании.

Мягкая дрожь, которая становилась все сильнее и сильнее.

Ментальное землетрясение, которое пробило глубокую трещину в его сознании.

И появились три новых воспоминания, каждое потрескавшееся и поцарапанное, как будто смотришь проекцию разрушенного куска пленки… точно так же выглядело восстановленное воспоминание Кифа. Звук то затихал, то исчезал, а сцены иногда проигрывались слишком быстро или медленно, а то и вовсе пропадали. Но Софи впитывала каждую деталь, которую могла извлечь из повреждения.

В первом воспоминании лорд Кассиус обнаружил свою жену почти бьющейся в конвульсиях на кровати… с пятью пустыми пузырьками, разбросанными по полу. Ее губы странно светились, когда она снова и снова бормотала себе под нос: «Прими перемену», а лорд Кассиус подхватил ее на руки и помчался к вортинатору Кендлшейда, чтобы отвезти к врачу. Сцена исчезла после этого, и снова исчезла, когда он стоял под Прыжок-Мастером, а леди Гизела умоляла его отнести ее обратно… дать ей отдохнуть… клянясь, что ему не нужно беспокоиться ни о чем. Она сказала ему, что это было лечение, которое ее тело принимало несколько минут. И он почувствовал, как сильно она хотела сказать эти слова… как отчаянно она хотела остаться одна… поэтому он вернул ее в постель.

Вторую сцену смотреть было гораздо труднее.

На прикроватном столике снова стояли пять пузырьков, на этот раз мерцающих и светящихся. А лорд Кассиус сидел рядом со своей женой на краю кровати, пока она пыталась убедить его выпить их.

Воспоминание исказило большую часть их разговора, но лорд Кассиус, похоже, не нашел ничего знакомого в том, что она предлагала, так что его другое воспоминание, должно быть, уже было занято. И звуки снова заострились, когда леди Гизела пообещала: «Это лечение сделает тебя могущественным так, как ты даже не можешь себе представить. Ты просто должен принять изменения».

Она прошептала что-то еще, чего Софи не расслышала, но что бы это ни было, это убедило лорда Кассиуса проглотить каждый из пузырьков.

А потом появилась боль.

Обжигающая, леденящая, колющая, рвущая, сокрушающая, скручивающая и извивающаяся.

Бесконечная.

Невозможная.

Но каким-то образом он это сделал.

Каким-то образом, когда он перестал бороться с этим, он стал болью.

А потом все погрузилось в черное, лишенное сновидений забытье.

Третье воспоминание было самым коротким.

Леди Гизела наклонилась и лизнула серебряную панель на сверкающей хрустальной стене, и открылось маленькое отделение с двумя крошечными бутылочками внутри. Стекло было чернее всего, что Софи когда-либо видела… словно бутылки были вырезаны из пустоты… и леди Гизела, казалось, давала лорду Кассиусу длинный список жизненно важных инструкций.

Воспоминание сохранило только три разрозненных фрагмента того, что она сказала.

— Когда будет подходящее время.

— Прими перемены.

— Это начало нашего наследия.

Глава 39

— Оооооооо… я предполагаю, что сумасшедший эмоциональный всплеск, который я только что почувствовал, означает, что у вас, ребята, был прорыв, — сказал Киф, когда разум Софи вернулся в настоящее. — И я также предполагаю, что это не было хорошей новостью, учитывая, что Фостер теперь такая же белая, как кресла, а Папуля напоминает мне, как Ро выглядела после того, как съела этих амеб. На самом деле, мы могли бы дать ему немного места, чтобы не оказаться в зоне брызг, если он пойдет метать снаряды, как она.

— Если ты думаешь, что мы готовы шутить на эту тему, — крикнул Ро с порога, — то глубоко, глубоко ошибаешься, Офигенноволосый. Но ты можешь расслабиться, Блондиночка, — добавила она, когда Софи вскочила на ноги. — Я не считаю тебя ответственной за крайне неудачный жизненный выбор Кифстера. Как ты думаешь, почему твой телохранитель впустил меня?

Сандор наклонил голову и кивнул, когда Ро подошла ближе, отбрасывая свои косички, которые теперь были ярко-красными, как у пожарной машины, когда она наклонилась над креслом Кифа и ущипнула его за подбородок своими красными когтистыми пальцами, сминая его губы в рыбью морду.

— Ты тоже можешь расслабиться, мой глупый, глупый мальчик. Потому что когда я расплачусь с тобой? Ты никогда этого не увидишь. Рассчитывай на это.

— Обязательно, — заверил ее Киф, его голос был искажен рыбьей мордой.

— Хорошо. — Ро держала его так еще секунду, сжимая лицо еще крепче, прежде чем она опустила руку и повернулась к Софи. — Итак, что это я слышу о прорыве?

— И не пытайся приукрасить, Фостер, — добавил Киф, потирая подбородок, на котором теперь виднелись крошечные вмятины от когтей Ро. — Я согласился на это, потому что доверил тебе рассказать мне все.

Софи потянулась к ресницам.

— Знаю, но…

— Мы оба знаем, что мое воображение, вероятно, в пятьдесят раз хуже реальности, — вмешался Киф.

Что, вероятно, было правдой. Но она все равно должна была предупредить его:

— Там слишком много, чтобы справиться.

— Да, ну… что еще нового? — Он выдавил из себя довольно грустную улыбку. — Я серьезно, Фостер. Мне все равно, если это много. Я просто хочу знать правду.

Софи долго смотрела на него, прежде чем кивнуть.

— Будет легче, если я покажу тебе то, что мы видели.

— Ты собираешься показать ему весь наш разговор? — вмешался лорд Кассиус.

Предупреждение в его глазах соблазнило Софи сказать «да». Но… Кифу не нужны были извращенные взгляды отца на любовь, отвлекающие его от этих новых откровений.

Однако лорд Кассиус заслужил немного пота, поэтому она ответила туманно.

— Я собираюсь показать Кифу все, что считаю важным.

— Вперед, — ответил Киф, откидываясь на спинку кресла. — Порази меня всеми этими жуткими семейными штучками, которые тебе нужны… это не будет сюрпризом.

Софи возненавидела, насколько это было правдой, и потянулась к его лбу, чтобы убедиться, что ей позволено открыть ему свои мысли, прежде чем прижать пальцы в перчатках к его вискам.

Я справлюсь, Фостер, пообещал он, когда его мысленный голос затопил ее сознание.

Ты должен, сказала она ему. Доверие здесь работает в обоих направлениях. Ты веришь, что я не буду нянчиться с тобой, а я верю, что ты положишься на своих друзей и позволишь нам помочь тебе пройти через это.

Его разум стал намного спокойнее, когда он спросил:

Все так плохо, да?

Софи уже собиралась сказать «да», но тут же взглянула на мелькающие вокруг мысли. И Киф был прав: его воображение было хуже реальности. В голове у него крутился кошмарный спектакль из теорий, которые очень напоминали доктора Джекила и мистера Хайда, а Киф превращался в какое-то злобное, кровожадное чудовище по первому зову леди Гизелы.

Твоя мама сказала нам, что не трогала твою ДНК, напомнила ему Софи.

Да, и моя мама лжет, возразил Киф.

Знаю, но… ты ведь уже не в том возрасте, да? И у тебя все еще есть только одна способность.

Верно, но я также должен «принять изменения»… помнишь?

Софи почувствовала, как ее передернуло от этих слов, и глубоко вздохнула, нуждаясь в этой лишней секунде, чтобы набраться храбрости и сказать ему:

Именно эти слова привели в действие осколки стертых воспоминаний твоего отца, которые мы нашли. Ты уверен, что хочешь их увидеть?