Вуаль тысячи слез - ван Ластбадер Эрик (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Значит, это врожденный дефект.
— Как раз здесь и начинается самое интересное. Я почти уверен, что Терреттт родился с нормально развитым ативаром.
Маретэн вздрогнула и отстранилась от экрана, будто он ожил.
— И каково ваше объяснение?
— Я провел предварительные тесты, мне очень хотелось все проверить к вашему приходу. — Кирллл вставил инфодесятиугольник в считыватель, и на ближайшем к Маретэн экране появились непонятные математические уравнения, сопровождаемые устным комментарием. — Почти уверен, что в раннем возрасте прямо в ативар Терреттта ввели какое-то сложное вещество.
— Вы кого-то обвиняете? — Маретэн похолодела от ужаса. — Кто из геноматекков решился бы на такой ужасный поступок?
— Никто. — Кирллл Квандда переплел длинные пальцы. — В то время геноматекки и не помышляли о чем-то подобном.
— Тогда кто?
Маретэн смотрела на дэйруса во все глаза. Внезапно ноги подкосились, и ей захотелось сесть. Будто прочитав ее мысли, Кирллл Квандда придвинул стул.
— Гэргоны, — прошептала Маретэн. — Но почему?
— Зачем это гэргонам? — пожал плечами Кирллл Квандда. — Например, для эксперимента.
— На Стогггуле? — Маретэн яростно закачала головой. — Невозможно!
— Для гэргонов нет ничего невозможного, — мягко заметил дэйрус. — Вы сами прекрасно это знаете.
Руки Маретэн сжались в кулаки, в ее глазах стояли слезы.
— Бедный Терреттт! Что они от него хотели? У вас есть предположения?
— Я еще не закончил анализы.
Маретэн вскочила.
— Но у вас наверняка есть эта… как вы ее называете?
— Гипотеза? Да, есть. — Квандда покачал худым пальцем. — Только не думаю, что вам будет приятно ее услышать.
— После того, что я уже услышала, — резко начала Маретэн, — разве мне может быть еще больнее?
Дэйрус кивнул.
— Как я уже говорил, ативар — наименее изученная доля в'орнновского мозга. Так что фактически это мое собственное исследование. Точное назначение ативара не известно никому из в'орннов. Некоторые геноматекки утверждают, что это рудимент, не имеющий какой-либо функции. И вот с этим я не согласен. Опыты показывают, что ативар когда-то связывал в'орннов с… э-э-э… Давайте назовем это высшей формой сознания. И сейчас орган по-прежнему активен, так что рудиментом не является.
— С высшей формой сознания? — нахмурилась Маретэн.
— Именно. Представьте, что это мост между сознанием, похожим на наше с вами, и совершенно иным.
— Все равно не понимаю, — покачала головой Маретэн.
— Высшее сознание, — начал Кирллл Квандда, — очень похоже на состояние транса, в котором мы находимся, пробуждаясь от глубокого сна. В это понятие также входит повышенная чувствительность, телепатия, умение видеть будущее. Рамахане утверждают, что достигают высшей формы сознания колдовством. Все эти примеры имеют под собой нечто общее — они подразумевают отделение от реального пространства и времени вместе с последующим быстрым перевоплощением в другую материальную форму.
Сердца Маретэн бешено колотились.
— Безумие какое-то.
— Да, пожалуй. Естественно, геноматекки, не признающие нетрадиционную медицину, считали проявления подобного аутизма безумием.
Маретэн схватила Кирллла за руку.
— Я хочу увидеть брата. Прямо сейчас.
— Знаете, мне бы стоило предупредить вас…
Она поднесла руки к горлу.
— Значит, он не сумасшедший!
Кирллл Квандда многозначительно на нее посмотрел.
— Пожалуйста, послушайте. Это был гэргоновский эксперимент, а, к сожалению, не все эксперименты бывают удачными.
Маретэн била дрожь.
— О чем это вы?
— Вещество, по-видимому, должно было изменить состав ативара, да только это еще не все. Раз инъекцию провели в таком раннем возрасте, предполагаю, что одновременно стремились увеличить и массу ативара. В этом эксперимент удался — ативар Терреттта крупнее и более развит, чем те, что есть в базе данных. Но, к сожалению, что-то пошло не по плану.
— Что именно? — хрипло прошептала Маретэн.
— Это нам и нужно выяснить, — сказал дэйрус, — без какого-либо внешнего вмешательства. — Он остановился, чтобы смысл сказанного дошел до Маретэн. — Вы понимаете, Маретэн Стогггул?
Маретэн кивнула, будто в полусне.
— Я никому не скажу.
— Вот и славно, — Кирллл Квандда повел ее к дверям, — теперь я отведу вас к нему.
Терреттт сидел в своей палате лицом к окну и бездумно смотрел на море Крови, с шумом плескавшееся у ограды Променада. На полу толстым ковром лежали рисунки, появляющиеся, словно грибы после дождя. Терреттт словно источал неподвижность и тишину, которые волнами расходились по комнате. Казалось, они пропитали даже топографическую карту северного полушария Кундалы, которую несколько месяцев назад купила брату Маретэн. Карта была единственным цветным пятном в ослепительно белой палате, если не считать рисунков.
Маретэн бережно собрала картины, и они зашуршали, как иголки елей-куэлло. Это заняло некоторое время, потому что художница то и дело останавливалась, чтобы рассмотреть рисунок.
— То, что он изображает, становится все менее понятным, — грустно проговорила Маретэн, чувствуя, как сердца разрываются от боли.
— Он все сильнее зацикливается на этих семи точках, — заметил дэйрус. — Сначала Терреттт рисовал их по краям, а теперь они становятся центральными фигурами, появляясь даже на небе и в море.
— Я тоже это заметила, — проговорила Маретэн, внимательно рассматривая рисунок. — Пытаюсь припомнить все предметы и явления, которых по семь.
Кирллл Квандда поднял несколько листов.
— Это может не означать вообще ничего. То есть ничего важного для нас. Ведь ваш брат постоянно на чем-то зацикливается.
— Но ведь может оказаться и наоборот! — заметила Маретэн. — Предпочитаю этот вариант.
Прижав рисунки к груди, Маретэн шагнула к брату. Слышал ли ее Терреттт, можно было только предполагать. Неизвестно, понимал ли он вообще, что в палате есть кто-то другой, кроме него.
Наклонившись, Маретэн поцеловала бледный влажный лоб брата.
— Терреттт, Терреттт, — тихо, но настойчиво позвала она, — это твоя сестра, Маретэн.
Он не ответил, даже не пошевелился. Казалось, он едва дышит.
— Терреттт, как ты?
Опустившись на колени, она обняла его костлявые плечи. Маретэн чувствовала запах брата, и хотя она к нему давно привыкла, не выдержала и расплакалась.
Терреттт повернулся к ней, в бледный глазах мелькнуло что-то осмысленное, будто эти тихие слезы разбудили его от странного сна.
— Терреттт, я знаю, что с тобой сделали гэргоны. Я лишь знаю, ты не сумасшедший!
— Это неразумно… — начал Кирллл Квандда, однако, подняв руку, Маретэн не дала ему закончить.
— Ты не сумасшедший, Терреттт. — Она положила брату на колени стопку самых свежих рисунков с семью цветными точками на каждом. — Слышишь?
Терреттт кивнул. По крайней мере Маретэн так показалось. А что ей оставалось? Она никогда не считала его сумасшедшим, даже когда геноматекки и дэйрусы приводили ей самые «неопровержимые доказательства обратного». Она слышала одно, а сердца подсказывали ей совсем другое. Маретэн считала Терреттта пленником неправильно функционирующего мозга. Она знала, что в его душе живет что-то артистическое, благодаря чему он видит свет и краски, форму и композицию, пространство и перспективу. Он умеет объединять эти разрозненные элементы в совершенно непостижимое целое. Тогда кто имеет право называть его сумасшедшим? Никто!
Терреттт вытер слюни в уголке рта и стал водить указательным пальцем по неровной поверхности рисунка. Правда, Маретэн ничего не заметила.
— Ах, Кирллл Квандда! Я так вам благодарна, что вы вернули мне брата!
— В книгу Пророчества не записаны, — объявила Перрнодт между невероятно сложными уроками Осору и Кэофу — двум разным видам колдовства. — Ты ведь видела друугов и знаешь, как мы обычно одеваемся. Нижняя часть лица скрывается под саабайей — вуалью из некрашеного муслина. Саабайи покрыты письменами Венчи. Это и есть Пророчества, когда-то передававшиеся из уст в уста, а теперь их тщательно и любовно наносят на все новые саабайи. Поэтому Пророчества с нами повсюду.
