Мэдук - Вэнс Джек Холбрук (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
В конечном счете, мне удалось поговорить с королем Дартвегом три раза. Каждый раз он стремился наполнить мой желудок крепкой медовухой, явно надеясь на то, что я начну делать глупости, плясать и разбалтывать секреты. Само собой, эти уловки оказались безуспешными, и в конце концов Дартвег составил обо мне мнение как о субъекте, одинаково скучном как в трезвом, так и в пьяном виде, что его раздражало. Во время нашей последней встречи он изложил, в тоне скандального трактирщика, устраивающего головомойку провинившемуся мальчишке, свои непоколебимые стратегические принципы. В сущности, он желает заполучить плоды победы, ничем не рискуя. Он будет рад встать на нашу сторону, как только мы продемонстрируем безусловное преобладание над врагами".
"Невозможно отрицать, что это осторожная политика, — заметил Казмир. — Выигрывать, ничего не теряя, очень выгодно".
"Дартвег признал, что его позиция именно такова, и сказал, что такая стратегия будет способствовать его здоровью и долголетию, так как никакая другая программа не позволяет ему спокойно спать по ночам.
Я упомянул о необходимости определенных обязательств; он только махнул рукой и сказал, что вам не следует беспокоиться на этот счет. Он утверждает, что ему будет известно, когда для него наступит время выступить, и что тогда он выступит со всей своей армией".
Казмир хмыкнул: "Нас поучает бахвал, готовый встать на любую сторону, в зависимости от того, куда подует ветер! Что еще?"
"Из Дун-Кругра я отправился морем в Скаган, где мне пришлось преодолеть десятки препятствий, не приобретая ничего взамен. Принятая среди ска манера вести переговоры не только непостижима и загадочна, она в высшей степени оскорбительна. Они не желают заключать какие-либо союзы и не нуждаются в них; все народы, кроме ска, вызывают у них решительное отвращение. Я изложил ваши доводы, но они отмели их, не говоря ни "да" ни "нет", как если бы весь этот вопрос был отъявленным бредом. Из Скагана, таким образом, я не привез никаких новостей".
Казмир поднялся на ноги и принялся расхаживать из угла в угол. Он сказал — скорее обращаясь к самому себе, нежели к сэру Балтазару: "Мы можем положиться только на себя. Дартвег и его кельты в конечном счете сослужат нам службу, хотя бы из жадности. Помпе-роль и Блалок оцепенеют, парализованные страхом. Я надеялся устроить беспорядки — или даже мятеж — среди ульфов, но те поджали хвосты, как трусливые блеющие твари, толпящиеся в пастушеских загонах. Несмотря на то, что я затратил на него огромные суммы, Торкваль ничего не сделал. Он и его ведьма — в бегах; по ночам они занимаются мародерством на горных лугах, а днем прячутся. Крестьяне считают их призраками. Рано или поздно их поймают за шкирку и зарежут, как диких зверей. Никто о них сожалеть не будет".
Шимрод сидел в полудреме у себя в саду, в тени благородного лавра. В эту пору цветник отличался особым великолепием. Розовые алтеи стояли, как краснеющие девицы, вереницей вдоль фронтона усадьбы; всюду росли небольшими россыпями и пучками голубые шпорники, ромашки, ноготки, бурачки, вербена, желтофиоли и множество прочих цветов.
Полузакрыв глаза, Шимрод позволял воображению бесконтрольно блуждать, открывая внутреннему взору сумасбродные идеи, мечты и фантастические пейзажи. Его заинтересовало одно соображение: если запахи могли быть представлены оттенками цветов, то запах травы не мог быть ничем иным, как цветом свежей зелени. Сходным образом, аромат розы неизбежно отображался бархатно-красным цветом, а запах валерианы — лилово-лавандовым.
Шимрод представил себе дюжину других подобных эквивалентов и был удивлен тем, как часто и насколько точно цвета, ассоциативно связанные с запахами, соответствовали естественным и однозначным цветам объектов, испускавших эти запахи. Достопримечательное согласование! Могло ли оно объясняться простым совпадением? Даже острый запах маргариток казался идеально созвучным их строгому, непреклонному белому цвету!
Шимрод улыбнулся: такие соответствия могли существовать и между другими способами восприятия. "Мозг — чудесный инструмент! — думал Шимрод. — Будучи предоставлены самим себе, мысли нередко приходят к неожиданным выводам".
Шимрод следил за полетом жаворонка над лугом. Солнечный пейзаж внушал умиротворение. Пожалуй, он был даже слишком тихим, слишком безмятежным, слишком успокоительным. Глядя на него, становилось легко поддаваться меланхолии, думая о том, как быстро улетучиваются дни. В Трильде не хватало праздничных звуков, веселых голосов.
Шимрод выпрямился в кресле: его ждала работа, и чем скорее она будет сделана, тем лучше. Он поднялся на ноги, бросил последний взгляд на луг Лалли и вернулся в лабораторию.
Столы, некогда заваленные всевозможными инструментами и редкостями, уже в значительной степени освободились от бремени. Оставались в основном упрямые вещи — невразумительные и загадочные, отличавшиеся исключительно сложной структурой или даже наделенные свойством непостижимости их прежним владельцем, Тамурелло, любившим жутковатые трюки.
Одному из таких объектов, все еще нуждавшихся в изучении, Шимрод присвоил наименование "Луканор", [16] в честь друидического бога первичных начал.
Магическое устройство или игрушка, "Луканор" состоял из семи прозрачных дисков, каждый шириной примерно в ладонь. Диски катились по ободу круглой таблички из черного оникса, причем скорость движения каждого из них изменялась. Диски светились мягкими радужными переливами, а иногда в них появлялись пульсирующие черные пятна пустоты, по-видимому возникавшие и пропадавшие случайно.
Диски эти вызывали у Шимрода недоумение. Судя по всему, они перемещались независимо — по мере обращения по краю таблички один диск мог обогнать другой, после чего его мог обогнать третий. Иногда пара дисков двигалась вместе — так, что один накладывался на другой, и на несколько мгновений их словно объединяло некое притяжение. Затем они расходились, и каждый снова катился самостоятельно. Изредка третий диск догонял пару дисков, движущихся вместе, и на протяжении некоторого времени, заметно более продолжительного, чем в случае совместного движения двух дисков, три диска совмещались и катились вместе. Пару раз Шимроду удалось наблюдать исключительно редкий случай, когда четыре диска совершали совместное обращение по ободу таблички, и в этом случае они не расходились долго, не меньше двадцати секунд.
Шимрод установил "Луканор" на столе так, чтобы на него падал свет из окна — чтобы движение поблескивающих радужных дисков как можно чаще отвлекало его от другой работы. Следовало ли рассматривать "Луканор" как игрушку, как сложный прибор, созданный для измерения какого-то параметра, или как аналог какого-то существенного процесса? Существовала ли возможность временного взаимного притяжения пяти из семи дисков? Существовала ли вероятность того, что в какой-то момент шесть или все семь дисков могли соединиться? Шимрод пытался рассчитать такую вероятность, но отсутствие очевидной закономерности изменения скоростей движения создавало непреодолимое препятствие. Несомненно, такие совпадения могли иметь место, но они должны были быть исключительно редкими.
Временами, когда пара дисков катилась вместе, образующиеся на них черные пятна — или "дыры" — возникали одновременно; иногда эти пятна наползали одно на другое. В одном редчайшем случае, когда вместе катились три диска, черные пятна разрослись на каждом из этих дисков и, перед тем, как диски разошлись, эти черные пятна успели частично совместиться. Наклонившись и прищурившись, Шимрод заглянул в совместившиеся "дыры", когда три диска катились прямо у него перед носом; к своему удивлению, он заметил нечто вроде мерцающих нитевидных сполохов, напоминавших далекие зарницы.
