Измена - Джонс Джулия (книги .TXT) 📗
Баралис позволил себе легкую улыбку. Он мог себя поздравить — кажется, он угадал верно: Трафф влюблен в дочь Мейбора. Ведь она долго была у него в плену. Баралис стал чувствовать себя увереннее. Судьба снова приняла его сторону. Переведя дыхание, он взглянул Траффу прямо в глаза.
— Я хочу, чтобы ты мне помог. Венчание состоится завтра — оно будет тайным. Когда новобрачные вернутся в свои покои, ты со своим ножом нанесешь им визит. Мне известен потайной ход, ведущий из людской часовни в покои герцога. Им-то ты и воспользуешься. — Баралис помолчал немного, приспосабливая свои планы к желаниям Траффа. Наемник хочет получить Меллиандру — поэтому новобрачным ни в коем случае нельзя позволить осуществить свой брак. Не то Меллиандра может выплыть через несколько месяцев и заявить, что носит герцогское дитя. — Ты должен быть там в тот миг, когда они вернутся из часовни.
Трафф устремил на Баралиса пристальный тяжелый взгляд.
— Откуда мне знать, можно вам доверять или нет?
— Знать этого ты не можешь. Можешь быть уверен только в одном: я буду ждать у выхода, чтобы удостовериться, что ты сделал свое дело. Тебе вместе с Меллиандрой легко будет бежать через кухню. Я обо всем позабочусь заранее. — Баралис положил руку Траффу на плечо. — Видишь, я не спрашиваю, зачем она тебе, — меня это не касается.
Трафф стряхнул руку прочь.
— Есть ли часовые в покоях герцога?
— Только один. Ему подсыплют кое-чего в эль, чтобы он не был слишком прытким. — Часовых отравить не составляло труда: их еду никто не пробовал.
— К концу дня мне должны доставить пятьсот золотых.
— Идет. — Баралис направился к двери. — Кроп принесет их тебе. Завтра на закате будь на восточной стороне дворца, у входа для слуг. Я приду за тобой. — Баралис хотел выйти, но услышал удививший его вопрос:
— А Мелли что, любит герцога?
Баралис увидел безумный блеск в глазах наемника и остался доволен.
— Нет — это отец ее принуждает.
Трафф, как и надеялся Баралис, удовлетворился этим, и легкая улыбка тронула его губы.
— Я так и думал. Завтра буду на месте.
— Хорошо. Смотри не опаздывай. — Баралис вышел. Женщина, пахнущая дохлыми крысами, метнулась к нему, но он отстранил ее и пошел к выходу.
Обратный путь он проделал в хорошем настроении. Встреча с Траффом прошла лучше, чем он мог себе вообразить. То, что наемник втрескался в дочь Мейбора, очень облегчило дело. Трафф сам ухватился за случай убить герцога. События снова оборачивались в пользу Баралиса. Он так и летел по улицам. Сегодня у него много дел: надо раздобыть золота, приготовить яд и напомнить стражникам у часовни, что за ними должок.
Тетушка Грил сидела по самый подбородок в сточной канаве. Вони она почти не чувствовала — она извлекала из щеки большую занозу. Подцепив щепку здоровой рукой, она дернула изо всех сил и чуть не взвыла от боли: заноза вошла глубоко, и следом выступила кровь. Ей еще посчастливилось: на палец выше — и щепка вонзилась бы в глаз. Грил не старалась унять кровь. Что такое небольшое кровопускание по сравнению с тем, что она узнала?
Пострадала она оттого, что прижималась ухом к стене, — а из дома ее выманило любопытство.
Как только черный дворянин вошел в дверь, она сразу поняла, что он из Четырех Королевств. А когда он спросил о наемнике, ее любопытство взыграло. Пока сестра ходила за Траффом, Грил выскользнула на улицу, пробралась к задней стене, устроилась под окошком и подслушала разговор незнакомца с наемником. Узнав с удивлением, что таинственный незнакомец не кто иной, как Баралис, королевский советник, она еще больше изумилась, услышав, что он замышляет.
Тетушке Грил на своем веку доводилось подслушивать у дверей, окон, стен, половиц и за ширмами. Просто удивительно, сколько всего может набраться горемычная одинокая женщина, если у нее хорошие уши и тонкий нюх. Грил обладала и тем, и другим. В силу привычки она подслушивала за девушками, за клиентами, за соперницами, а в последнее время и за сестрой. При этом она слышала сплетни, перебранки и кое-какие неприятные вещи на свой счет. Но вся ее добыча за те годы, что она растопыривала свои уши у всех мало-мальски подходящих щелей, даже в сравнение не шла с тем, что она услышала только что.
Заговор с целью убийства герцога Бренского! Тетушка Грил стояла в теплой вонючей воде и думала, как же ей поступить дальше. Предотвратить убийство? Или дождаться, когда оно совершится, и только тогда дать знать о себе? Грил провела пальцем по губам, ощутив слишком знакомую пустоту на месте передних зубов. Зубов, выбитых лордом Мейбором. Отцом невесты.
Маленькие глазки Грил совсем сузились. Она даст убийству совершиться. Отольются Мейбору ее слезы: он лишится и дочери, и случая породниться с герцогом. Решено: она сохранит свой маленький секрет до поры до времени. Всякому ясно, что вымогателем быть выгоднее, чем осведомителем. Весьма довольная собой тетушка Грил побрела по грязи обратно в дом.
— Держи, парень, — сказал Тихоня, подавая Джеку причудливую деревянную чашу. — Выпей лакуса — он тебе поможет.
Джек постепенно обретал способность видеть окружающее. Поле его зрения, сузившееся после известия о сдаче Хелча до черной булавочной головки, расширилось настолько, чтобы разглядеть чашу и руку, держащую ее. Сильный, но приятный аромат напитка действовал благотворно, рассеивая стоящий в голове смрад разлагающихся трупов.
Он побывал там, в столице Халькуса. Он видел бойню, устроенную Кайлоком. В Хелче и в других местах — неизвестно только, в прошлом или в будущем. Он видел суть войны. Война — это не славные сражения, не сверкающие клинки, не воины, следующие законам чести. Это кровь, грязь и неразбериха. Это мухи, лихорадка, гной, тухлая вода и голод. Победа достается не храбрейшему, а тому, кто готов на все. Джек видел тела малых детей и матерей — изнасилованных, со вспоротыми животами; видел зверски оскопленных, истекших кровью юношей; видел старух, бесцельно бродящих по залитым кровью улицам. Он видел достаточно, чтобы понять: Кайлок не остановится ни перед чем.
Но ему-то, Джеку, что за дело до этого? Ведь он тут ни при чем.
Слабый и растерянный, он поднес чашу к губам. У серебристой жидкости был острый пряный вкус, странный и в то же время знакомый. Она прошла по горлу в желудок — и Джек почувствовал себя сытым, точно после обильной еды.
— Не борись с ним, Джек, — сказал Тихоня. — Он хочет тебя усыпить.
— Зачем?
— Лакус любит спокойное тело и дремлющий разум. — Тихоня, очень серьезный, провел рукой по чисто выбритому подбородку. — Пей, парень, ты еще очень слаб.
Джек выпил чашу до дна. Напиток слегка пощипывал десны и оставлял во рту металлический привкус.
— Это колдовское питье? — спросил Джек. Тихоня кивнул со слабой улыбкой на бледных губах.
— Но делал его не я. За лакус нам следует благодарить кочевников с Великих Равнин. — Тихоня занялся делом, развешивая травы для просушки и ставя горшки на огонь.
Джек зевнул. Снаружи все еще раздавались крики.
— Долго ли я пробыл...
— В трансе? — Тихоня толок в ступке кору. — Около часа. Ты целиком ушел в себя. Глаза были открыты, но ты ничего не видел перед собой. Ты похолодел и стал белым, как стена. Ты был не здесь. — Седой человек, которому еще рано было называться стариком, испытующе посмотрел на Джека.
Джек не знал, что можно ему говорить, а что нет. Кто он такой? Они приехали сюда еще вчера, но хозяин почти не говорил с гостем. Ему было не до разговоров: он врачевал раны, готовил лекарства, стряпал еду и разбирал свои травы. Молчание устраивало Джека, и он был благодарен Тихоне за то, что тот не пристает с вопросами. В прежние времена Джек доверился бы этому человеку безоговорочно — ведь Тихоня проявил к нему доброту. Но после пребывания у Роваса он усвоил, что видимость бывает обманчива и за улыбкой может таиться измена.
— Ты сказал, что свояк свояка видит издалека, — что это значит? — спросил Джек. Усталость одолевала его.
