Стеклянный цветок (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗

— Мерзость, — громко и отчетливо произнес он. Это была его первая реплика за все время обеда, не считая фразы «Передай мне;, пожалуйста, соль», — Мерзость и еще раз мерзость. Чего ты добиваешься, Банниш? Заманил нас, словно в западню, запер. Зачем? Доказать, что мы поступали с тобой подло? Если так — прекрасно: ты добился своего. Признаю: я подло обращался с тобой. Мне стыдно, виноват. Меа culpa, mea culpa, mea maxima culpa [35]. И довольно об этом. Все в прошлом.

— В прошлом? — Банниш неприятно улыбнулся— Но что для тебя значит «в прошлом»? Раньше, когда я служил мишенью твоих шуточек, ты неделями в красках расписывал их направо и налево. Тогда это «в прошлом» не означало финала комедии, не правда ли? Или возьмем мою партию с Весселером. Разве мы забыли о ней, когда она отошла в прошлое? Нет. Вы не позволили мне забыть. Проходила она, если помнишь, в декабре, а вспоминали вы о ней аж до мая, когда я окончил колледж. При каждом удобном случае. О, для меня эта партия так и не стала прошлым. Дельмарио всякий раз, когда мы встречались, почитал своим долгом демонстрировать мне победные продолжения, наш любимый капитан до самого конца не включал меня в основной состав на матчи первенства лиги, а ты, Экс, — ты неизменно приветствовал меня словами: «Ну как, Банни, удалось продуть еще какую-нибудь решающую игру?» Вы напечатали партию в клубной газетенке и даже отправили почтой в «Шахматную жизнь». Несомненно, все это для вас — седая старина. Только у меня, к несчастью, слишком хорошая память; я забываю не так легко. Я помню все. Помню позу Весселера, как он, сложив руки на брюхе, гипнотизировал меня своими поросячьими глазками; помню его манеру осторожно так, большим и указательным пальчиками брать фигуру, делая ход. Помню, как, выйдя в холл размяться и попить шипучки, увидел возле демонстрационной доски Нортена, который обсуждал позицию с Маворой из первой сборной. Знаете, что я тогда услышал? Пит вопил, размахивая руками: «Он продует, как пить дать продует, черт бы его побрал!» Верно, Питер? А Лес, заметив меня за твоей спиной, бросил: «Только проиграй, Банни, и можешь катиться на все четыре стороны!» Тоже был фрукт. Всеобщий любимчик. Я запомнил всех, кто подходил к доске поглазеть на нас с Великим Роби. Нортен с Хэлом Уинслоу, два знаменитых капитана, жарко спорили в уголке. Уинслоу, лохматый и небритый, марал бумагу в своем планшете, пытаясь просчитать исход чемпионата, если мы победим или сведем матч вничью. Я помню, что я испытал, положив на доску своего короля, помню, как Дельмарио пнул стену, а Питер, подойдя ко мне, произнес единственное слово: «Эх!» Ну не правда ли, моя память феноменальна? Я ничего не забыл, особенно ту игру. Если угодно, могу не сходя с места восстановить все ходы.

— Дерь… мовые ходы, — отрезал Стив Дельмарио. — Тебе следовало бы запомнить только один, которого ты не сделал, — конь за пешку. Жертва, и только она, вела к победе. На черта нам глупости, которые ты нав… воротил вместо него… то есть вместо нее…

— Я двинул короля к коню, чтобы защитить ладейную пешку. Перед этим я произвел длинную рокировку, и пешка стояла под боем, — ласково объяснил Банниш.

— Пешки-орешки, — заплетающимся языком забормотал Дельмарио. — Громить надо было, а не трястись за пешки. Отдал бы коня и как нечего делать распотрошил бы этого кита. Вот было бы смеху — Кролик кита придушил. Небось старина Уинслоу потерял бы от потрясения свой планшет. Но ты продул. Продул, защищая какую-то вонючую пешку.

— Так ты и сказал мне в тот же день. А потом не раз повторял.

— Послушайте, — вмешался Питер, — какой смысл ворошить старое? Ты же видишь, Брюс: Стив накачался. Он не соображает, что несет.

— Он прекрасно соображает, Нортен.

Банниш презрительно улыбнулся и снял очки. Питер даже испугался, увидев его глаза, — в них горела настоящая ненависть. Правда, с примесью горечи, казавшейся сейчас совершенно лишней.

Близорукий взгляд Банниша скользнул по Кэти, молча наблюдавшей эту сцену, и злобно вперился поочередно в каждого гостя. Владелец горного особняка больше не скрывал ни глубокого отвращения к своим бывшим партнерам по клубу, ни удовольствия от того, как мастерски довел атмосферу до нынешнего накала.

— Все, замяли, — попросил Питер.

— Ну нет! — рявкнул Дельмарио, расхрабрившись от выпитого/— Не замяли и никогда не замнем! Тащи доску, Банни! Я бросаю тебе вызов! Проанализируем все снова, прямо сейчас, во всех подробностях! Покажу тебе наконец, как ты прошляпил выигрыш. Он вцепился в край стола и попытался встать.

— Сядь, Дельмарио, — повелительно произнес миллионер/— У меня есть идейка пооригинальнее.

Дельмарио пошатнулся, вяло мигнул и плюхнулся на стул. Банниш выдержал паузу и продолжал:

— Впрочем, я изложу ее чуть погодя, а сначала поведаю одну историю. Как правильно заметил Арчи Баркер, месть — лучший способ свести счеты. Но месть не будет полной, если жертва не догадывается о том, что ей мстят. А потому я собираюсь поведать вам кое-что о вашей жизни. Конкретно — как я свел на нет все ваши начинания, разрушил карьеры и разбил мечты.

— Господи, какой бред. Сколько можно! — бросил Экс.

— Да, Стюарт, ты никогда не любил историй, — нравоучительным тоном заметил Банниш. — А знаешь почему? Потому что рассказчик становится на время центром внимания, а ты не терпел, когда внимание переключалось с тебя на другой объект. Сейчас ты вообще не способен быть душой компании. Каково ощущать себя ничтожеством? Экс скривился, подлил себе кофе.

— Ну, продолжай. Начинай свою сказочку. Все затаили дыхание.

— Разумеется, — Банниш усмехнулся. — Итак, все началось с партии против Весселера. Сразу оговорюсь: в той столь любимой вами позиции я ничего не проглядел! Она не была выигрышной изначально. Дельмарио громко фыркнул. Банниш и ухом не повел.

— Теперь я это знаю. Тогда не знал. Думал, вы правы. Меня грызло чувство неполноценности. Я забросил все и без конца прокручивал в голове варианты. Вы не поверите, сколько лет эта партия не давала мне покоя. Я потерял сон, она отравила мое существование, превратилась в навязчивую идею. Я хотел только одного — получить еще один шанс и довести ее до победы. С вашей легкой руки я не сомневался, что всего-навсего сделал ошибочный ход и, появись у меня возможность вернуться в тот день и найти корректное продолжение, сумел бы исправить оплошность. Постепенно это стало моей целью. Я стремился к ней пятьдесят лет. Питер чуть не поперхнулся остывшим кофе.

— Ты, наверное, хотел сказать — пять лет?

— Пятьдесят, — твердо повторил Банниш.

— Ну так и есть — он спятил, — констатировал Экс.

— Нет, — спокойно возразил Банниш. — Наоборот, я — гений. Как вы относитесь к перемещениям во времени? Питер заскучал.

— Принципиально невозможны. Слишком много непреодолимых парадоксов… Банниш поднял руку: мол, ясно, можешь не продолжать.

— Ты прав, Нортен, и одновременно не прав. Путешествия во времени возможны, правда, в весьма ограниченном смысле. Однако мне этого хватило. Не стану докучать вам математическими выкладками — все равно не поймете. Проще воспользоваться аналогией, — Он подумал, собираясь с мыслями, — Время… Его считают четвертым измерением. В действительности же оно принципиально отличается от трех остальных, ведь вдоль него — увы, лишь в одном направлении, от прошлого к будущему — движется не материя, а человеческое сознание. Но есть и сходство. Само по себе время не может куда-либо течь, как не может течь длина или ширина. Просто наш разум перескакивает с одного мгновения на другое подобно материальному телу, перемещающемуся вдоль пространственной оси координат. Это стало моей отправной точкой. Раз сознание может двигаться в одном направлении, что запрещает ему с тем же успехом двигаться в обратном? — рассуждал я. На обдумывание, разработку деталей и воплощение этой идеи у меня ушло пятьдесят лет. Я назвал открытое мною явление «ретроноопроекцией». Он надменно выпятил губы и продолжал: