Волчья тень - де Линт Чарльз (книги полностью TXT) 📗
Но мне еще сто лет не подняться по той лестнице – если вообще когда-нибудь буду в состоянии. Кажется, самый оптимистичный прогноз обещает, что я смогу двигать правыми рукой и ногой, но сила к ним не вернется. Останусь хромой, и скорее всего никогда уже мне не танцевать, не бегать и не ходить на долгие прогулки.
Я, разумеется, отказываюсь с этим смириться, но в плохие дни мысль о таком будущем меня основательно гнетет. Этот день оказывается из плохих, и мое состояние тут ни при чем.
– Тебе письмо от Джорди, – говорит Софи, протягивая мне конверт.
Джорди пишет регулярно, но вот уже три недели я ничего от него не получала, а последнее письмо было непривычно мрачным, хотя он так и не написал, в чем дело. Я пробовала до него дозвониться, но никто не отвечал, и автоответчик был отключен, так что я продиктовала Софи бодрый ответ в надежде встряхнуть и развеселить его. Обычно мне это неплохо удавалось.
Хорошо было бы написать самой, – я учусь выводить печатные буквы левой рукой, – но почерк до сих пор нечитаемый, а уж способности к рисованию точно скрываются в правой руке, потому что левой мне ни разу не удалось изобразить то, что хотелось.
– Вскрыть письмо? – спрашивает Софи.
– Конечно.
Она просовывает палец под клапан, разрывает конверт сверху и протягивает мне, так что я могу читать, пока она катит меня по тротуару. Я уверена, она не заглядывает мне через плечо – Софи никогда бы не стала, – но, видимо, меня выдают понурые плечи или еще что-нибудь. Софи останавливается и, зайдя спереди, присаживается на корточки, ухватившись за ручки кресла.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Джорди порвал с Таней.
– Ох, только не это!
Я киваю:
– Он пишет, что очень старался, но просто не способен вписаться в голливудскую жизнь. А Таня в ней просто купается. В конце месяца он возвращается в Ньюфорд.
– Что ты будешь делать?
Она хочет спросить, что я буду делать с Дэниелем. Но для меня здесь нет вопросов.
– Ничего, – говорю я. – Поддержу Джорди. Как Друг.
– Но ведь вы с Джорди… Я-то знаю, как у тебя с ним было. И что бы ты ни воображала, он тебя любит не просто как друг.
Я качаю головой:
– Он любит блестящих женщин. Ты посмотри на Таню. Кинозвезда! А Сэм помнишь?
Она повторяет довод, который успел мне надоесть:
– Это только потому, что ты для него недоступна. Я снова качаю головой:
– Не думаю. И к тому же это уже не имеет значения. Так, как с Дэниелем, у меня никогда и ни с кем не было. Я не собираюсь жертвовать им, что бы ни чувствовала к Джорди.
– Но…
– И вообще, я люблю Дэниеля. Во всяком случае, мне так кажется.
– А он тебя? – спрашивает Софи.
– Думаю, что да.
Хотя он никогда этого не говорил. Софи вскакивает и обнимает меня.
– Очень рада за тебя, – говорит она, – за вас обоих!
Я киваю, тщательно следя за своим лицом, потому что мне хочется расплакаться. Не знаю даже из-за чего. Все, что я говорила Софи, – правда. Мне в самом деле дорог Дэниель, а Джорди для меня может быть только другом. Если что-нибудь могло измениться, то изменилось бы давным-давно. И я счастлива с Дэниелем.
И все-таки меня переполняет грусть: сжимает грудь и подступает к горлу.
– Бедный Джорди, – говорит Софи, снова толкая коляску по тротуару.
Я киваю. Он – наподобие меня – мальчик-луковка, и теперь к старым слоям разочарования и боли прибавится новый, так же мешающий ему жить, как мешает мне наросшая жесткая кожура.
– Бедный Джорди, – соглашаюсь я.
И пожалуй, бедная я. Потому что ничего нельзя знать наверняка. Пока у нас с Дэниелем все замечательно, но ведь я так и осталась Девочкой-Луковкой. Пусть он даже готов поверить в волшебство и страну снов. Пусть он даже любит то, что видит во мне. Но под верхним слоем скрываются другие, и как знать, что будет, когда он до них доберется? Обиженный ребенок. Наркоманка. Шлюха. Все, что сделали со мной и что я делала с другими, особенно со своей сестрой.
Хотя я догадываюсь, что в каждом из нас скрываются такие слои. Не бывает идеальных людей. Штука в том, чтобы принимать друг друга со всеми слабостями и, по возможности, делиться своей силой.
Не спотыкаться на мелочах, сказал бы Джо.
Я улыбаюсь. Пока что я спотыкаюсь на каждом шагу.
Но мне хочется одолеть большой путь. Шаг за шагом.
Нельзя сказать, что вернулось лето, потому что осень официально еще не наступила, но такого чудесного вечера город не видел несколько недель. Венди, как и множество других клерков, высыпавших на улицы по окончании рабочего дня, просто не могла себя заставить пойти домой. Она смешалась с толпой на Ли-стрит, и ее занесло во дворик «Рыжего льва», где она нашла свободный столик, заказала стакан вина и получила возможность вволю понаблюдать за прохожими.
Было время, когда ей неловко было бы сидеть одной за столиком, но годы, проведенные в компании закоренелых индивидуалистов вроде Джилли, излечили ее от заблуждения, будто женщина, выпивающая или обедающая в одиночестве, непременно вызывает жалость. Она охотно проводила время с друзьями, но и в том, чтобы гулять самой по себе, научилась находить удовольствие. Не надо поддерживать разговор и уделять внимание своим спутникам – можно просто смотреть, как мир шествует мимо тебя, и не опасаться, что ты этим нечаянно кого-нибудь заденешь.
В такие минуты Венди радовалась, что живет в городе. Она, как и Софи, выросла в Ныофорде и хотя с удовольствием выезжала за город, но по-настоящему уютно ей было только среди городской суеты, среди высоких зданий и машин. Городской водоворот разгонял кровь в жилах, ускорял дыхание. Правда, пустынный каньон среди красных скал, в котором она провела несколько минут, тоже произвел на нее огромное впечатление.
Впервые, сколько она себя помнила, ее тянуло из города в дикую местность, и Венди не могла понять, сам ли каньон или вся страна снов пробудила в ней эту тягу. Быть может, и то и другое.
Она как раз задумалась об этом, когда заметила на улице потрясающую пару, направлявшуюся в ее сторону. Оба темнокожие, экзотичные даже в городе, где стала привычной причудливая смесь народов и рас, особенно в этом районе. Высокий красивый мужчина напоминал гондольера или мексиканского сеньора. На нем были черные ковбойские сапоги, джинсы и куртка, вместо галстука поверх белой рубахи был повязан кожаный шнурок, а черную широкополую шляпу украшала лента. Его спутница была почти такой же высокой и еще более яркой. Линялые синие джинсы заправлены в красные ковбойские сапожки; поверх белой рубашки – короткая безрукавка из оленьей кожи. Шляпы она не носила, не желая, как видно, прятать свои пышные иссиня-черные волосы с двумя белыми прядями на висках.
Глядя на эту пару, Венди ощутила, как в ней всплывают стихи. Софи или Джилли наверняка потянулись бы сейчас за блокнотами для набросков или просто постарались бы запечатлеть в памяти их образ, чтобы потом перенести на холст в студии.
Они подошли ближе, и тут мужчина повел себя странно. Он вскинул голову и втянул ноздрями воздух. Его темные глаза встретили взгляд Венди, и он потянул свою спутницу к кованой решетке, отгораживавшей ее столик от улицы. Улыбнулся ей, блеснув белыми зубами на темном лице, и встал, облокотившись на решетку.
– Я тебя знаю, – заговорил он.
– А… э…
– Нет, – поправился он. В его голосе слышались гортанные рычащие нотки. – Тебя я не знаю, но знаю, где ты была.
Вот странно, подумалось Венди. Не будь с ним женщины, она бы встала и вошла в ресторан или подозвала бы официанта. А может, и нет. Мужчина ее гипнотизировал, она едва ли смогла бы сейчас двинуться с места.
– Где же… где я была? – кое-как выговорила она.
Он кивнул:
– Запах еще держится.
Спутница тронула мужчину за локоть.
– Перестань, Коди, – сказала она, – ты ее пугаешь.
– Правда? – обратился он к Венди.
