Магнификат - Мэй Джулиан (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Девять человек уже собрались возле широких распахнутых дверей в отсек. Все они должны были принять участие в эксперименте. Сюда пришли Алекс Манион, Дьердь и Диомид Кеог, Хироси Кодама, Патриция Кастелайн, Элен Стрэнфолд, Адриен, Катрин и Северин Ремилард.

Марк не стал тратить время на приветствия — он сразу начал повторять задание. Для начала сделал краткий обзор…

Планета Диобсад являлась самой большой в системе звезды Неспелем. От местного солнца она была седьмой по счету [162]. Диобсад была чуть меньше Юпитера, но по строению во многом подобна ему. Этакий гигантский газовый шар… Однако с виду это небесное тело ничуть не напоминало наш царственный Юпитер — облачный покров буро-коричневый и тусклый, лишь кое-где его пересекали желтоватые и белые полосы. Не было у Диобсада и кольца, как у Сатурна. И все-таки природа не поскупилась на украшение этого гиганта — как ни обидно, но сильные мира сего всегда выглядят куда нарядней, чем толпа. Диобсад обладал богатейшей коллекцией естественных спутников. Вот они-то и сверкали в полную силу. Не надо думать, что вокруг хозяина кружилась какая-нибудь мелочь размером с земную Луну. Нет, здесь присутствовал полный набор небесных тел, характерных для звездной системы. Пять самых больших спутников, включая номер XV, который и был выбран для эксперимента, имели в диаметре от девяти до одиннадцати тысяч километров. Оканагон среди них был бы далеко не первым…

Пятнадцатый спутник теперь получил новое название — окрестил его лично Марк. Он приказал называть его Сибл, что по-французски означало «мишень». Выбран этот спутник был потому, что его плотность и положение на орбите соответствовали некоторым специфическим параметрам. Мысленному взгляду он представлялся бесформенным, персикового цвета пятном, окутанным плотной атмосферой, под которой расстилалась безжизненная ледяная поверхность. Примерно через два часа туша Диобсада закроет спутник для наблюда телей с Оканагона. Затмение будет продолжаться чуть больше четырех минут. За этот срок метаконцерт и должен был проделать свою работу.

— Поддельный маяк уже на орбите. — Марк перешел с ментальной на обычную речь. — Если все пройдет нормально, он сымитирует то, что должно остаться от Сибла после космической катастрофы. Этот планетоид должен удариться о поверхность Диобсада. Два астронома на Оканагоне — верные нам люди! — зафиксирует это необычное явление, бросятся к компьютерам, а те выдадут, что подобное прискорбное происшествие вполне могло произойти с Сиблом. Есть вопросы?

Наступила тишина, которую осмелился нарушить только Северин.

— Если эта штука сработает, сможем ли мы увидеть, как взорвется старый бедный Сибл? Все-таки не каждый день случаются космические катастрофы.

— Хорошо, — кивнул Марк, — так как я буду находиться в фокусе, то постараюсь обеспечить вам картинку в нужном диапазоне…

— Нет, уж лучше наблюдать все это в условных символах, — пробурчал Северин. Потом он добавил уже на мысленном коде: Возможно, это облегчит нашу вину.

Адриен вскинул руки:

— Ради Христа — о чем ты, Севи?

Его старший брат только грустно улыбнулся. Хироси Кодама нахмурился:

— Я бы предложил следующее: с этой минуты мы должны рассматривать все дальнейшие события только с точки зрения целесообразности — поможет то или иное действие делу освобождения человечества или нет. Все остальное должно быть отметено в сторону. Безжалостно!.. Всякие там чувства, сантименты, сожаления по поводу мировых катастроф.

— Хорошо сказано, — еще раз улыбнулся Северин.

— Ты можешь выйти из метаконцерта, если тебя что-то смущает, — предложил Марк. — Оливия Уили готова тебя заменить…

— Нет, я уж как-нибудь сам справлюсь с этим грузом. А Бог поможет мне, когда от этого ледяного мира полетят ошметья. — Северин повернулся и строевым шагом направился к своему церебральному генератору.

Марк посмотрел ему вслед и скомандовал:

— По машинам!

Вначале появились два созвездия.

Большее представляло из себя подобие пчелиного роя и состояло из полутора тысяч и еще пятидесяти искрящихся объектов. В рое преобладал зеленый цвет самых различных оттенков, звездочки к тому же разнились и по величине, и по яркости свечения. Издалека донеслась странная, жутковатая мелодия — скорее жужжание мириад гулких настырных насе комых.

Меньшее собрание звезд казалось более организованным и представляло собой меняющее плоскость обзора кольцо из девяти отчетливо очерченных светящихся пятен. В центре кольца на глазах набухала новая, истекающая светом структура.

Мишень еще не появилась в поле зрения, которое представляло собой темный экран, расцвеченный двумя скоплениями звезд и помеченное набором метапсихических символов, расположенных в определенном порядке. Все это напоминало экран дисплея, разлинованного различными диаграммами, окнами, в которых мелькали цифры, набором количественных показателей…

Наконец Дирижер приступил к организации метаконцерта. Его песня сначала была едва слышна — такой заунывный, перебирающий три ноты басок. Потом последовала энергетичес каянакачка, и голос окреп, повысился до уверенного, солидного, драматического баритона. Вокруг центрального светящегося пятна появился лазурный ореол, или, точнее, корона. Из каждого зубца в сторону периферийных звездочек потяну лись золотистые нити. Не прошло и минуты, как в пространстве, меняя плоскость наблюдения, уже кружилось подобие тележного колеса. Тут же, усиливаясь, в пространстве зазвучало трехголосное пение — некий бесконечный канон. Под эту нехитрую мелодию колесо превратилось в двояковыпуклую линзу, протекающий сквозь нее зыбкий многоцветный свет начал формироваться в радужные круги — по ним быстро бежали какие-то волны… Темп песнопения теперь изменился, он стал полновесным анданте. Наконец метахор стабилизировал мелодию и принялся уверенно импровизировать. Теперь светя щийся рой начал формироваться в какую-то яркую структуру, а в мелодию теперь вплетались новые ноты.

Дирижер терпеливо принялся формировать складывающуюся в темном метапсихическом пространстве систему. Собственно, все шло, как и было запланировано и испытано во время многочасовых изнурительных тренировок. Шесть недель они готовились к этому эксперименту на Оканагоне. Дело шло трудно, так как только половина участников метаобъединения была знакома с устройством Е-18, а поработать с этим устройством и в достаточной степени овладеть им довелось всего трем или четырем участникам. Все они выполняли какие-нибудь геофизические задания… Даже для этих гранд-мастеров переход к 600Х ЦГ представлял определенные трудности. Что же говорить об остальных участниках метаконцерта! Однако все трудности удалось успешно преодолеть, и теперь в поле зрения каждого участника разворачивалась необыкновенно яркая и стройная картина творимой людьми симфонии.

Новые церебральные генераторы 600Х, расставленные на палубе звездолета, по одному начали подключаться к метаконцерту. Их роль была, в общем, пассивной и сводилась к неп рерывной накачке энергии. Их мелодия была однообразна; это задача Дирижера — гармонично вплести ее в строй уже звучащих голосов.

Наконец метаобъединение было выстроено согласно намеченной конфигурации, тональность повысилась до необходимого уровня.

В этот момент в поле зрения появилась мишень. Внешний вид ее был довольно непривычным. В таком ракурсе планета напоминала тор, бублик, «дырка» которого была заполнена вращающимися, вложенными одна в другую сферами. В центре их светилось темно-красное, колышущееся сердечко. Мета-психический образ Сибла представлял собой прозрачный шар с металлическим ядром внутри. Вот его и необходимо было подвергнуть трансформации, чтобы разнести на куски каменную оболочку этой луны.

Сибл вошел в тень Диобсада, и работа началась.

Дирижер взял под свою власть поступление энергии из искусственного источника, внес порядок в ее истечение, синхронизировал и свел к одному масштабу. Теперь метаконцерт зазвучал звонко, мощно. Необычный хорал потряс телепатический эфир. Сгусток энергии, пройдя через линзу, сформировался в остро направленный луч и вонзился в цель, расположенную в экваториальной зоне.