Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ) - Маркелова Софья (книги онлайн полные TXT) 📗
Только глубокой ночью, когда весь караван, включая ифритов, еле передвигался на гудящих от усталости ногах, вдалеке, наконец, показалась имперская граница. Это были всего лишь высокие деревянные столбы, вкопанные в землю каждые пятьсот метров. Находились они посередине чистого поля, совершенно никем не охраняемые. Но после перехода импровизированной черты имперцы заметно приободрились и ускорились еще сильнее, из-за чего даже крепкие ксоло высунули из пастей алые языки и периодически жалобно поскуливали. Через пару часов, когда в непроглядной тьме ночи уже практически ничего не было видно, караван неожиданно вышел к небольшой речной пристани, у которой раскинулось несколько заброшенных деревянных домов и сараев, а на причале стояли две узкие величественные галеры.
Это были вытянутые корабли с одним рядом весел и двумя толстыми мачтами с треугольными парусами из грязной коричневой ткани. Эти галеры отличались плавно изогнутым корпусом, у них был низкий тупой нос и высокая корма, оканчивающаяся стальным украшением в виде чешуйчатого рыбьего хвоста, слабо блестевшего при звездном свете.
Пленников, как скот, загнали в темные сырые трюмы кораблей, где пахло застаревшим потом и можно было заметить крупных крыс, которые совершенно никого не боялись. Ашарх и Манс вновь оказались разделены с Лантеей и Виеком, так как их увели на второе судно. Трюм представлял собой сплошные лавки с впаянными металлическими кандалами и длинными веслами, временно втянутыми внутрь. Пленников распределили по лавкам, застегнув тяжелые кандалы на щиколотках. Хотя бы руки, наконец, освободили от жестких веревок: у всех рабов на запястьях остались жуткие кровавые следы, которые чудовищно болели и сильно опухли.
Профессора и Манса посадили вдвоем на одной лавке практически в самом носу галеры. Можно было сказать, что им повезло, поскольку остальных пленных разместили по трое, но это было вовсе не так, ведь грести вдвоем куда тяжелее. Из крошечного окошка, на краю которого лежало одно из весел, ничего не было видно, кроме черной глади реки. Рабов щедро одарили ведрами с водой, надоевшей сушеной кониной и приказали спать до рассвета на жестких лавках.
Манс выглядел ужасно: он был морально и физически истощен. Постоянные тяжелые переходы, однообразная еда и периодические порции ударов кнутом, которые каждый из рабов ежедневно получал за различные мелкие провинности или же просто так, — все это превратило юношу в осунувшегося призрака, который при любом окрике сразу же втягивал голову в плечи и дрожал. Профессор старался чаще приободрять Манса, нашептывать ему добрые слова, которые могли бы поднять боевой дух хетай-ра, но последние дни в глазах юноши все время стояли слезы.
— Послушай меня, — тихо позвал Ашарх своего друга. — Я знаю, тебе сейчас очень нелегко. Как и нам всем. Но нельзя сдаваться. Имперцы добиваются именно этого — ослабить нас, чтобы мы были готовы трудиться в их округах лишь за еду и сон.
— Я уже не знаю, что я хочу, — едва слышно признался Манс, обхватывая себя за плечи. — Это словно бесконечный кошмар, из которого невозможно выбраться. И я устаю бороться, Аш…
— Знаю, знаю. Но нужно продолжать, понимаешь? Ты ведь сильный парень. Ты пережил нападение на Третий Бархан, сумел выжить в Диких тоннелях почти без еды и воды. Ты пересек пустыни Асвен, уничтожил злобного духа из храма культистов. Ты побывал в Могучем Лесу и не погиб под военной мощью имперцев. Разве можно сейчас отступить? — продолжал шептать профессор, не сводя пристальный взгляд со своего товарища. — Вспомни, мы хотели втроем с Лантеей уйти на край света. Побывать у гарпий или в королевстве Тхен. Забыть о войне и просто посмотреть на мир. Вспомни море. Ведь ты был покорен им? А есть другие моря… Теплые, как парное молоко, или же скованные льдом, иссиня-черные, изумрудные, бурлящие или спокойные, словно душа мудреца. Неужели ты не хочешь увидеть их все?
— Хочу…
— Тогда ты должен быть сильным. Морская стихия подвластна лишь тем, кто способен ее покорить, — Аш коснулся плеча хетай-ра и слегка его сжал. — Мы выберемся, сбежим из этого плена. Только не падай духом. После того, как эти галеры причалят в Салкахасе, мы должны будем любым способом бежать. В тех местах будут густые леса, где мы сможем укрыться.
— Но ведь нас наверняка казнят, если поймают?
— Значит, мы не должны попасться им. Вернемся по реке к границе с пустынями или Ивриувайном, а там мы уже сумеем решить, что делать дальше.
В этот момент по трюму прошелся один из надзирателей, вооруженный кнутом. Он проверял, все ли рабы спят, поэтому Манс и профессор быстрее легли на свою лавку, притворяясь спящими. А когда имперец вернулся обратно на палубу, Ашарх понял, что хетай-ра успел по-настоящему задремать. Преподаватель решил не будить своего друга, да ему и самому требовался отдых.
Пинок ногой по ребрам вырвал Лантею из приятной темноты сна, возвращая вновь в мир, где она была лишь безвольной рабыней на галерах. Имперцы щелкали кнутами и толкали пленников, которые, с трудом свернувшись калачиком на узких лавках, едва смогли восстановить часть сил, а их уже собирались подвергнуть очередному испытанию. Новый щелчок — и ифриты указали на тяжелые длинные весла, которые следовало взять в руки и спустить на воду. Хоть ей и помогали два альва-соседа, сделав первый гребок, Лантея едва сдержалась, чтобы не застонать. Деревянные весла казались слишком тяжелыми, чтобы ими можно было легко грести даже втроем. Но надзирателей не волновало это: они продолжали щелкать кнутами, создавая ритм, в котором рабы должны были вспарывать речные волны.
Виек был прикован к лавке, находящейся прямо перед девушкой. Она не сводила взгляд с напряженной спины воина. Во время стоянки у реки им удалось хорошо промыть раненую руку, ожоги даже начали самостоятельно подсыхать, а количество гноя уменьшилось. Но теперь пленникам предстоял тяжелый труд в виде гребли, а из-за этого рана вновь могла воспалиться.
Лантея чувствовала, как мерное течение реки сопротивлялось напору галер, и ей приходилось прикладывать все больше сил, чтобы весло могло сделать свой оборот. А ифриты неустанно били рабов, заставляя их работать синхронно. Разве могла когда-нибудь девушка, живя в своем изолированном Бархане, хотя бы подумать о том, что существует такое понятие, как рабство, когда одни существа позволяют себе распоряжаться чужими жизнями просто потому, что они сильнее и безжалостнее? Она верила в рассказы профессора, когда он говорил о суровом народе ифритов, живущих войной и работорговлей, но, лишь встретившись с этой реальностью лицом к лицу, Лантея впервые почувствовала себя беспомощным насекомым, схваченным чьей-то безжалостной ладонью. И эта рука безостановочно продолжала сжиматься, грозясь раздавить ее вместе с друзьями.
Несколько ифритов постоянно ходили между рядами рабов и следили за тем, насколько старательно пленники гребли. Теперь ритм задавал крупный толстоватый надсмотрщик с большими губами, сидящий перед всеми и отбивающий четкие удары деревянным молотом по полой бочке. Несколько часов прошли как в тумане: Лантею сильно укачивало из-за того, что она первый раз в жизни оказалась на борту корабля, но ее пустой желудок мог лишь сотрясаться в бесполезных судорогах, а исторгать из себя ему было совершенно нечего. Ладони сразу же покрылись огромными кровавыми мозолями, которые лопались и болезненно сжирали кожу, но хетай-ра обмотала их оторванным от брюк куском ткани, решив хотя бы одну из многих проблем. А вот Виек страдал куда сильнее, чем девушка. Раненая рука не выдержала такой нагрузки и очень скоро, полностью онемев, обвисла вдоль тела, из-за чего мужчине, мучимому лихорадкой и болью, приходилось толкать весло одной рукой. Его соседи недовольно поглядывали на эту обузу, а имперские надзиратели стали присматриваться к хворому и метить его кровоточащую спину новыми ударами кнута, пытаясь придать пленнику скорости и работоспособности.
— Виек, — негромко окликнула Лантея своего товарища, когда ифриты решили передохнуть и, усевшись на лестнице в задней части трюма, лениво разговаривали. — Как ты?
