Идущий на смех (СИ) - Логинов Геннадий (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Вы были воспитаны в разной культурной среде, с различными мировоззренческими основами, и Вам было чему друг у друга поучиться.
Он с интересом и подолгу слушал Ваши рассказы про турниры и рыцарей, про сражения и интриги, про балы и вельмож, про придворный этикет и политику. И хотя большая часть этого не представляла для него какого-либо практического интереса, это была та часть жизни, от которой он был весьма далёк и о которой знал лишь понаслышке.
— В своё время я думал, что сумею отсидеться в лесу от этой проклятой политики. Но нет! Если ты не хочешь ей заниматься — она займётся тобой. И сказать «я вне этого» — примерно то же самое, как сказать, что ты вне жизни. Когда-то вот Григорий Великий желал прожить тихую и незаметную жизнь в уединённой келье, а его силой заставили стать Папой Римским. В итоге ему пришлось руководить войсками, поскольку светские власти бежали в панике. Ему пришлось проявлять способности политика и дипломата, чтобы предотвратить войну и обратить языческие варварские народы в христианство. Ему много чем пришлось заниматься. А ведь он хотел просто жить и молиться, не желая ни высокого поста, ни тем более папского сана. Но он пришёл к выводу, что на всех нас лежит своё послушание, и то, что происходит за порогом кельи — не менее важно, чем то, что происходит внутри. При этом, он назвал себя рабом рабов Божьих, — сидя возле камина, поделился как-то раз Адальберт. — Правда, для того чтобы жизнь радикально изменилась — совсем не обязательно куда-то бежать или с кем-то сражаться. Человек может просто сидеть за столом, читать книгу или есть свой ужин и размышлять. И в этот самый миг его судьба будет спасаться или рушиться, в зависимости от тех мыслей, которые он принял в своём сердце. Просто все мы гордецы, и когда говорим о предназначении — всегда воображаем что-либо масштабное и глобальное. Вот лично я знаю, что у меня есть своё послушание, и все способности для того, чтобы хорошо делать то, что я могу и должен делать.
— А я вот не на своём месте, — со вздохом промолвили Вы. — Конечно, я очень благодарен тебе за всё — и за поддержку, и за участие. Но просто та жизнь, к которой ты привык — это явно не то, к чему лежит у меня сердце. Я могу заниматься этим до поры до времени, но не хотел бы бродить по лесам и ночевать в сторожке до конца жизни.
— Ну, что я могу сказать: не бывает ничего столь же постоянного, как временное. Это не самая плохая жизнь и многие не имеют и того. Со своей стороны, я предложил что мог. Твоё дело — принимать это или не принимать. Но мой жизненный опыт может совершенно не подходить для твоей ситуации. Вот что, здесь в лесу проживает один отшельник. Зверей он не трогает, деревья не рубит, в капканы мои не лезет, поэтому я его не трогаю, а иной раз даже хожу проведать. Не слишком часто, чтобы не мешать его уединению. В этом я его хорошо понимаю, сам похож. Если хочешь, мы могли бы сходить к нему. Может быть он расскажет тебе что-то такое, чего не знаю и не посоветую я, — предложил Адальберт.
Каких-либо срочных дел и обязательств у Вас нет, особых планов на будущее тоже, поэтому Вам остаётся только пожать плечами и ответить:
— Почему бы нет?
— Ну, вот и славно. Можем сходить к нему хоть завтра с утра, — кивнул Адальберт и, отложив кочергу, заметил. — Предлагал я ему у меня перезимовать — да ни в какую. Это пока ещё погода терпит. А время пройдёт — и станет люто.
Ладно, утро вечера мудренее — 1190
780
Шквал ударов обрушился на несчастного. Но Вы не доверяли оборотням, и думали, что они — зло.
— Неужели это всё просто из-за того, что я — баран? — неловко обороняясь, с обидой и горечью спросил монах.
— Нет! Это не потому, что ты — баран, а потому, что ты — козёл! — с возмущением навешав тумаков и надавав пинков, Вы разошлись, и собирались уже отдубасить бедолагу как следует, но тот, издавая звуки, напоминающие блеяние, бросился прочь с неожиданной прытью, и, несмотря на Ваше преследование, — всё-таки сумел оторваться и уйти…
— Ну и пошёл на хор, — вздохнули Вы, привалившись к дереву. Да, по времени, наверное, сейчас уже должны звучать вечерние песнопения.
Вы переводите дыхание, и тут — замечаете, что навстречу Вам из лесной чащи выходят вооружённые люди, не похожие ни на местных охотников, ни на королевских гвардейцев или швейцарских наёмников. И действительно — это не швейцарские, а немецкие наёмники.
Между ними существует взаимная неприязнь, и если ландскнехты (возникшие как немецкий ответ швейцарским отрядам) сходятся со швейцарцами на поле боя — ни те, ни другие пленных не берут.
Впрочем, Вы не немец и не швейцарец, и особого желания встречаться с ними не испытываете. Но они уже заметили Вас и прятаться поздно.
Бежать? Но у них огнестрельное оружие, и они стоят достаточно близко. К тому же, их много, а Вы один и годитесь им в отцы. В общем, суетиться рискованно.
Тем не менее, не похоже, чтобы они собирались Вас убивать или требовать произнести какой-нибудь шиболет71: Вам просто недвусмысленно приказали последовать вместе с ними. Что поделать, придётся подчиниться — 574
781
В конце концов, никто не вправе Вас осудить, поскольку Вы — всего лишь живой человек. На Вашу долю выпало больше, чем Вы были в силах перенести.
В какой-то момент Ваши нервы просто не выдержали и, развернувшись, Вы принялись бежать. Время от времени Вы оборачивались, и с ужасом обнаруживали, что дистанция, разделяющая Вас с Аларихом, не сократилась ни на шаг.
В какой-то момент Вы застыли у ствола могучего дерева для того, чтобы перевести дух. Тем временем, мёртвый король приблизился к Вам вплотную и резко рубанул своим чёрным бесовским мечом.
Вы зажмурили глаза, ожидая худшего, но отворив их обнаружили, что поблизости никого нет. Только Вы и могучее дерево, в окружении множества деревьев поменьше. А на коре могучего дерева, как Вам показалось, проступили святые лики.
Усталый и изнемождённый, Вы рухнули, прижавшись к стволу дуба, и тяжело задышали, отходя от пережитого кошмара.
Вы получаете +20 пунктов Героизма и +10 пунктов Вдохновения!
— Припозднился ты, путник, — произносит чей-то незнакомый голос. Но, почему-то, Вы не вздрагиваете и не удивляетесь, а воспринимаете происходящее также естественно, как если бы находились дома и беседовали с кем-то родным.
Подняв взгляд, Вы обнаруживаете дряхлого старичка, который, как Вам кажется навскидку, годится в отцы даже Вам, если не в деды.
— Пойдём, пойдём, ишь, развалился, — поддержав Вас, старичок во власянице сначала помог Вам подняться на ноги, а затем, опираясь на свою клюку, побрёл, указывая путь. — Ну что, ты идёшь, или как?
Негоже заставлять пожилого человека ждать…
— Скажите, а Вы — тот самый святой, про которого ходят слухи? — с интересом и волнением поинтересовались Вы.
— Кто? Я?! Да слушай больше! Я — грешник из грешников, и невежда из невежд, — спокойно произнёс старичок.
— А можете всё равно сказать что-нибудь… Ну, я даже не знаю… Духовное? — не удовлетворившись его ответом, попросили Вы.
— Ой, как я люблю такие вопросы… Это то же самое, как прийти к врачу и просто так сказать с порога: «А выпишите мне какое-нибудь лекарство!». Так не делается, — с улыбкой заметил он.
Проводив Вас до тропинки, он помахал Вам рукой напоследок и пожелал счастливого пути. Кажется, незаметным образом, к тому времени уже посветлело. Чудеса, да и только? А дедушка-то правда не святой отшельник? Эх, жаль. Ну, может быть, найдём того в другой раз. Если тут обитает ещё кто-нибудь — 808
782
— Ну и вот, собственно, такие вот дела, — довершая свой рассказ, подытожили Вы, в очередной раз обводя взглядом помещение вокруг.
Растопленный камин, оленьи рога, кабанья голова, медвежья и волчья шкуры, охотничий мушкет, рожок с порохом и ягдташ, кабанье копьё (или, по-народному, «свинокол»), тесаки, топорики, самострел с колчаном стрел и медвежья рогатина72.
