Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Ярчук! – Згур быстро оглянулся. – За ней! Быстро! Головой отвечаешь!..
– Нет…
– Что?!
Ярчук мотнул косматой головой, в глазах мелькнула боль.
– Нет, боярин молодой. Моя справа – тут оставаться…
Згур поглядел вниз, на склон. Там уже строились воины в цветных плащах и с красными перьями на сверкающих полированной сталью румских шлемах. Переодетые горожане готовились встретить врага. Ярко-голубой Стяг Горяйны вился в первом ряду. Мелькнул знакомый синий плащ – кнесна была уже там, среди своих лучевцев.
– Спятил! – Згур вновь повернулся к мрачному, насупленному венету. – Из тех, кто там, не вернется и треть! Ее убьют!..
– Молчи, боярин…
Венет ссутулился, могучие руки бессильно повисли.
– Али не вижу? Приманку ты из нас сделал, чтобы Лайва на холм зазвать. Да только без тебя вся кровь понапрасну прольется. Там все начнется, да не там кончится. Ты здесь, значит, и мне здесь быть, разом с лесовиками моими. Не уберегу тебя – с кого боги спрошать будут? А случись чего, ты ведь сам меня вторым воеводой назначил…
Згур на миг закрыл глаза, глубоко вздохнул. Все верно. Городские сотни внизу – приманка. Как и все его войско. Лайв перестарался, выбирая холм с обрывистыми склонами. Теперь у скандов остался единственный путь – вниз, в долину, где их уже ждут. Единственный путь – и единственный выход: ударить всеми силами, чтобы взять вражеское войско в стальное кольцо. А если не выйдет – рассечь пополам и по частям вырезать. Потому и нужны верные сотни на флангах и латники Асмута в долине. Поэтому и должен он, набольший воевода, оставаться на вершине, куда будет направлен главный удар. Ярчук – второй воевода, ему тоже место тут. Да и недолго им стоять в покое. Внизу битва начнется, да не внизу кончится. Меч с Единорогом не заскучает в ножнах…
Долг кнесны – разделить судьбу с лучевским войском. Его долг – победить. Згур вновь вздохнул, помотал головой, отгоняя черные мысли, и подозвал Крюка. Игра началась, фигурки движутся. Живые маленькие фигурки…
Глава восемнадцатая. Безумие Чужбины.
Сканды не торопились. Крики на холме стихли, толпа начала медленно, неспешно строиться, превращаясь в три ровных четырехугольника. Еще один отряд – поменьше – окружил каменную хоромину посреди села. В этих неторопливых приготовлениях чувствовались сила и многолетний опыт. Если Лайв и растерялся, то очень ненадолго.
Згур присел прямо в высокую душистую траву, всматриваясь в суету на холме и пытаясь понять, что задумал конуг. У хоромины осталось немного – сотни две. Значит, в каждом отряде по четыре сотни с лишком. Много – но все же не полторы тысячи. Кулак распадался на «пальцы»…
– Спеть бы надо, – неуверенно прозвучало над ухом.
Ярчук присел рядом, почесал бороду:
– Оно перед боем всегда поют…
Згур чуть не рассмеялся от неожиданности. Да, поют. Так и в сказках сказывается, и в старинах повествуется. Правда, в Ночь Солнцеворота не пели. Сначала спешили, увязая в глубоком, по колено, снегу, чтобы успеть построиться посреди поля, а потом стало и вовсе не до песен.
– Так спой!
Венет неуверенно прокашлялся, вздохнул, махнул широкой лапищей:
– Ну тебя, боярин! На тебя глянешь, всяка песня в горе застрянет!
– Лучше бы «верши» застревали! – не утерпел Згур.
В ответ послышалось обиженное сопение. Згур улыбнулся и вновь поглядел на холм. Сканды были уже за частоколом. Черные четырехугольники двигались неторопливо, мерно. Все верно, в бой не бегут…
– Верши… – Ярчук тоже поглядел на готового к бою врага, покачал головой. – Горазд ты, боярин, над простой людью смеяться!
Они говорили о ерунде, словно забыв о том, что им предстоит. Згур мельком подумал, что так, наверно, и надо. Все уже сделано, ничего не изменишь. Разве что договорить. Ведь есть о чем…
– Ярчук! Асмут говорил о кнесне. Так я хочу сказать…
– Не надь, боярин! – тяжелая ладонь на миг коснулась плеча. – Все вижу! Да тока прав он, проклятый! Не она тебе нужна, а Венец Сурский. А заради такого…
Ярчук не верил ему – и это было обидно. Не верила и Горяйна. Может, потому и рвалась в безнадежный бой.
…Черные четырехугольники медленно спускались с холма. Тот, что был в центре, двигался прямо на голубой лучевский стяг. Левый и правый постепенно поворачивали. Стало ясно, что задумал конуг. Склоны холма пологие, подняться легко…
– Окружить тщатся! – Ярчук тоже понял, кустистые брови сдвинулись к переносице. – Ох, много их, боярин!
– Много…
Скандов было много, но все же кулак разжался. На девять городских сотен, густо прикрывавших подножие холма, двигалось не более полутысячи. И это немало против необвыкших к бою посадских, но все же защитников вдвое больше, а значит, есть надежда. К тому же Лайв уверен, что его встретят «катакиты» – недаром первые ряды в красных перьях красуются. Значит, главный удар не здесь. Пока еще – не здесь…
– Оно, конечно, в душу лезть – распоследнее дело, – Ярчук неуверенно почесал длинные растрепанные волосы. – Сам таков. Сунется кто – кувырком полетит, кубыть русак от лисовина. Да тока ты, боярин молодой, как есть странный. Одного хочешь – другое делаешь. Домой хотел – а где оказался? Службой своей гордился – наемником стал…
Згур не выдержал – повернулся:
– Договаривай!
– Ту, что в Валине по тебе убивалась, забыть не можешь, а с рыжей любишься. Вот и гляжу – не околдовали ли? Ровно кто другой за тебя решает.
Наверно, следовало обидеться, но Згур лишь удивился. Острый глаз у венета! Но ведь колдовство тут ни при чем! Просто так вышло. Правда, Ластивка тоже говорила…
Згур на миг прикрыл глаза. Нет, ерунда! Он просто чуть задержался в пути. Как только они победят Лайва… Если только победят…
Скандский отряд, двигавшийся в центре, был уже в долине. Остальные спускались уступом – береглись внезапного удара. Згур невольно привстал, пытаясь увидеть спрятанные за склоном конные сотни. Только бы не подвел Асмут! И тут впервые пришел страх. Асмуту стоит лишь помедлить, подождать, пока «рогатые» превратят пехоту в кровавое месиво. А потом уже бить – и гнать конницу к Белому Крому…
– Не боись… – негромко проговорил Ярчук. – Не боись, боярин. Боги за правых стоят!
Згур только вздохнул. Боги! Поможет ли Мать Болот своему сыну? Сыну, забывшему, как пахнет полынь у родного порога…
– А сам-то?
Ярчук вновь нахмурился, засопел:
– Знамо, боюсь. Да тока не за себя…
Згур поглядел вперед, где над густым строем развевалось лучевское знамя. Кнесна где-то там. Вспомнился белый платок, прикрепленный к шлему. Она назвала его риттером. «Риттер Згур»! Разве риттер позволил бы своей даме идти на смерть?
– Вона! Сейчас! – тревожно шепнули под ухом.
Четырехугольник превратился в тупой клин, направленный прямо в центр лучевских сотен. Послышался крик – слитный, густой. Клин уже не полз – сканды перешли на бег, чтобы со всей силой врубиться во вражеский строй. В ответ послышалось нестройное «Лучев! Лучев! Сурь!»
– Ярчук! Скажи «отож».
– Отож…
Громыхнул металл – строй ударился о строй. В первый миг показалось, что клин легко пробьет стальную стену. Ряды лучевцев поддались, отступили – на шаг, на два, на десять. Згур закусил губу, считая мгновения. Еще, еще немного! Первый натиск вот-вот ослабнет!..
Отсюда, издалека, он мог лишь представлять себе, что происходит внизу. Копья уже брошены, сканды взялись за мечи. За мечи – и за страшные боевые секиры, легко пробивающие венетский доспех. Такого рубаку не остановит и десяток храбрых неумех. Згур потому и не спешил посылать горожан в бой. Все думал – не доведется. Довелось… И теперь у тех, внизу, выход один – стоять густой толпой, отмахиваясь копьями да мечами и прикрываясь трупами погибших. Так было когда-то под Коростенем. Отец был на правом фланге, и его сотня тоже пыталась вот так, толпой, остановить закованных в железо сполотов…
– Хвала богам! Сдюжили!
