Клетка для мятежника - Якоби Кейт (версия книг txt) 📗
Его мать плакала. Ее слезы текли по его щеке, нежная кожа госпожи Маргарет была прохладной. Ее радость, облегчение, надежда, нашедшие выражение в тихих всхлипываниях, глубоко трогали Роберта.
Роберт видел, как Финлей обнял и поцеловал всех трех своих дочерей, как обнял жену. Глаза Фионы улыбались. Хелен с такой радостью и гордостью обнимала отца, что сердце Роберта сжалось.
Хотя его тоже тепло приветствовали, хотя все его племянницы и Фиона обняли и поцеловали его, Роберту так и не удалось вполне подавить зависть к Финлею: брат имел все то, о чем Роберт мечтал. Именно эта зависть и заставила Роберта поспешно уйти.
Чтобы найти свою комнату, Роберту пришлось несколько раз спрашивать дорогу. В пещерах Анклава все переменилось. Финлей и Фиона занимали теперь более просторное помещение — с ними жили и их дочери, и госпожа Маргарет. Сейчас его мать перешла в комнату девочек, уступив Роберту свою. Роберт со вздохом облегчения закрыл за собой дверь, оставив за порогом шум и суету.
Ему был необходим отдых. Роберту нужна была уверенность, что он сможет закрыть глаза, не опасаясь очередного несчастья. Он нуждался в том, чтобы снять с себя ответственность: теперь безопасность его близких не зависела от его колдовского взгляда, способного предупредить об опасности.
Роберту нужно было снова научиться спать.
Он сбросил плащ и медленно расшнуровал свою теплую зимнюю куртку. Вытащив Калике, Роберт спрятал его под подушку. Только после этого снял он куртку, стараясь не потревожить раненый бок и не шипеть от боли.
Утром он попросит Арли помочь ему. Лучший целитель Анклава наверняка сумеет сделать то, что не удалось другим врачам.
Утром. После того как он выспится.
Роберт осторожно сел на постель, прислонившись головой к стене, и закрыл глаза.
Он потерпел поражение. Он совершенно ошибся в своей оценке Нэша и малахи. Люди погибли... Эндрю чуть на захватили, а Дженн...
Роберт открыл глаза, хватая ртом воздух.
Эндрю был прав: во всем этом его вина. И самое худшее заключалось в том, что он снова поступил бы так же...
— Как ты теперь себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, спасибо. — Дженн закрыла глаза и вдохнула знакомый запах своей комнаты в Анклаве. Она слышала, как Марта убирает тазы с водой после мытья и грязную одежду, и с трудом удержалась от того, чтобы велеть женщине все оставить.
Главное, оставить ее в покое. Оставить одну.
Марта вернулась и присела на край постели. Дженн открыла глаза. После того как Марта помогла ей вымыться, на раны были наложены свежие повязки, и теперь, одетая в чистую одежду, Дженн чувствовала, как восстанавливаются ее силы, чувствовала поддержку Ключа; она больше не могла не обращать внимания на ту реальность, что разгуливала по коридорам Анклава, принося, как всегда, больше вопросов, чем ответов.
— Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я наутро созвала совет?
— Да, пожалуйста. Мне нужно сообщить всем новости, и потом, возможно, Роберт захочет... Я не знаю, чего он может захотеть. Ты можешь его спросить. Я на самом деле понятия не имею, каковы его планы, так что...
— Так что мне следует его спросить? — покачала головой Марта. Наклонившись, она взяла руку Дженн. — Мне очень горько было узнать о Белле и Лоренсе.
— Спасибо. — Дженн сжала руку Марты, но говорить сейчас о своей потере ей не хотелось. Она и сама не знала, о чем ей хотелось говорить... Может быть, все дело было в том, что разговаривала она не с тем человеком?
Марта позволила молчанию, рождающему умиротворение, заполнить всю комнату.
— Не понимаю, — прошептала Дженн, чувствуя, как тишина заставляет ее говорить, — не понимаю, как он может... составлять планы, распоряжаться жизнями людей, не задумываясь о том, чего они хотят, чего боятся, на что способны. И никто... ни единый человек ему не отказывает! Никто никогда не говорит «нет». Людям нужна его уверенность, его решимость. Им требуется руководство, не предполагающее обсуждений, вот они и толпятся вокруг, как только он здесь появляется, с сияющими глазами, с весельем, готовые принять любой вызов, если он так скажет... Вот чего люди хотят от вождя! Именно тех талантов, которыми я не обладаю... — Дженн еще несколько секунд смотрела в пустоту, потом моргнула и взглянула на Марту. — Хотела бы я знать, что теперь случится и что мне делать. Как жаль, что я не могу доверять ему так же, как доверяешь ты.
— А я хотела бы, чтобы он мог доверять тебе так же, как доверяем все мы.
Дженн удивленно спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты слишком сурово себя судишь. Так было всегда. Это тебя, а не Роберта, выбрал Ключ в джабиры. Это ты оставалась с нами все восемь лет, преодолевая последствия битвы, успокаивая недовольных и непоседливых...
— Вот и получилось, что дети отправились путешествовать в одиночку. Разве это достижение?
Марта покачала головой.
— То, что дети обладали стойкостью и умениями, которые позволили им так далеко уйти от Анклава, — достижение. То, что им хватило на это смелости, — достижение. Дело просто в том, что они выбрали неподходящий момент и неподходящее место...
— Я не сумела заставить их это понять, и в результате Лиам погиб.
— Тут вина родителей, а не твоя, Дженн. Ты не несешь ответственности за мысли любого салти в Анклаве. — Марта помолчала, потом добавила: — Роберт не мог бы занять твое место, Дженн.
Дженн напряглась, но руки у Марты не отняла. Марта всегда безошибочно угадывала ее настроение, всегда знала, что и когда сказать. В очень многом Марта стала ей сестрой, той сестрой, которой не пожелала быть Белла, и это причиняло Дженн боль.
— Понимаешь, я не знаю, что должно произойти.
— Разве это имеет значение? — пожала плечами Марта. Вопрос был хорош; к несчастью, у Дженн был на него не менее хороший ответ: она видела демона в душе Роберта, видела, что тот все еще отказывается разделаться с чудовищем. Дженн читала искушение в глазах Роберта, слышала сомнение в его словах. Слишком много противоречий и слишком мало решимости... Для Роберта любой путь, на который он вступал, мог привести к осуществлению пророчества. И не сковав демона в душе, он теперь устремлялся к крушению, ослепнув и оглохнув.
— В отношении Роберта — да, это имеет самое большое значение.
Финлей постучал в дверь, но не стал ждать ответа. Распахнув створки, он ворвался в комнату и чуть ли не захлопнул дверь.
— Клянусь богами, Роберт, хватает же у тебя духа!..
— Что такое? Что теперь я натворил?
— Что ты натворил? Ах, какая невинность!
Роберт с трудом сел, но Финлей не обратил внимания на состояние брата.
— Я пытался хоть немного отдохнуть, Финлей. Я устал.
— Да, я знаю. Ты вообще не спал с тех пор, как мы покинули Мейтленд, — глупость с твоей стороны. А теперь скажешь ты мне, что происходит, или мне придется выколачивать из тебя ответ?
— Происходит?
Финлей обошел постель и остановился перед Робертом, уперев руки в бедра и вынуждая брата смотреть на него.
— Ты пять минут как вошел во врата, позволил всем увидеть, что ты вернулся, — и тут же убегаешь и прячешься!
— Я же сказал тебе, Финлей, — я устал.
— Так устал, что не мог уделить всем еще пять минут? Поговорить с племянницами? Хелен уверена, что ты больше ее не любишь, а все остальные решили, что или с тобой случилось беда, или ты скрываешь какие-то ужасные новости.
— Что? — Роберт заставил себя приподняться и хмуро взглянул на брата. — С чего бы им так думать?
— С чего бы? — Финлей недоверчиво поднял брови. — Ты что, в самом деле не догадываешься, почему люди так думают? Роберт, они же преклоняются перед тобой! Они ждут твоего появления, многие строят свои жизни так, чтобы быть готовыми пойти за тобой по первому твоему слову! Они видят в тебе своего вождя — и тебе не приходит в голову, что твой поспешный уход всех встревожит! Ты что, шутишь?
