Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (читать книги онлайн txt) 📗
— Она умерла, потому что выбрала предательство.
— Она была верна крови Элайнтов — но в тебе есть также кровь отца, смертного, и я отлично его знаю, понимаю. Я научился уважать этого человека. Он первым понял предназначение девочки, ожидающую меня задачу — и он знал: я не рад крови, которая обагрит мои руки. Он решил не вставать на моем пути. Я так и не понял до конца, что случилось у врат — схватка с Тленом, бедняга Фир Сенгар, зря решивший защищать Скабандари — но всё это помогло осуществить участь Чашки. Она была семенем Азата, а семя должно найти щедрую почву. — Он уронил угли — уже остывшие — в костер. — Она еще юна. Ей нужно время, но, хотя мы готовы встать на пути грядущего хаоса, времени ей может не хватить. Имассы умрут. Твой отец умрет. — Он встал, глядя на Рада. — Мы уходим. Корабас ждет.
— Кто такой Корабас?
— Для этого нам нужно перетечь. Подойдет мертвый садок Каллора. Корабас — Элайнт, Риад. Отатараловая драконица. В разуме человека есть хаос — это дар смертным. Но помни: в твоих руках он может стать огнем.
— Даже в руках, названных Огненными?
Красные глаза Тисте Анди словно чуть притухли. — Мои предупреждения обдуманны.
— И зачем нам встречаться с Корабас?
Сильхас стряхнул пепел с ладоней. — Они освободят ее, и этого нам не остановить. Я хочу убедить тебя даже не пытаться.
Рад заметил, что кулаки его туго сжаты, так что заболели кости. — Ты дал мне слишком мало.
— Лучше, чем дать слишком много, Риад.
— Ты, как моя мать, боишься меня.
— Да.
— Между вами, тремя братьями, кто был самым честным?
Тисте Анди склонил голову набок и улыбнулся.
Вскоре два дракона поднялись во тьму — один блестящий словно золото, но и покрытый изменчивыми мутными пятнами, второй белый как кость, как труп в ночи — только два глаза светятся янтарным огнем.
Они взлетали все выше над Пустошами. Потом они исчезли из мира. Позади, в каменном гнезде тихо светился на ложе из углей костерок, поедая сам себя. Пока ничего не осталось.
Сендалат Друкорлат в последний раз тряхнула несчастного, да так, что слюна струями сорвалась с его губ. Затем швырнула на берег. Он вскочил, снова упал, поднялся и захромал прочь.
Вифал прокашлялся. — Сладчайшая моя, в последнее время ты какая-то несдержанная.
— Брось себе вызов, муж. Придумай, как улучшить мое настроение.
Он взглянул на мятущиеся волны, слизнул с губ соль. Нахты швыряли вслед жалкому беженцу ракушки и панцири крабов (впрочем, до бегущего мужчины не долетел ни один из снарядов). — Зато лошади наконец отдохнули.
— Их страдания только начинаются. Не могу точно сказать, что случилось, но, похоже, трясы скрылись через врата.
— Подозреваю, мы пойдем следом.
— Но перед уходом один из них пошел и перебил почти всех ведьм и ведунов. Тех самых людей, которых я хотела расспросить!
— Всегда можно уехать в Синюю Розу.
Она стояла, выпрямив спину и явственно дрожа. Вифал слышал как-то, что молния исходит из земли, а вовсе не с неба. Сендалат выглядела готовой воспламениться и расколоть тяжелые тучи над головой. Или проложить разрушительную дорогу среди жалких хижин и убогих лагерей беженцев, брошенных Яни Товис позади. Дурачье поставило рваные тенты и сложило лачуги из выброшенных на берег бревен почти у самой линии прибоя. Море все еще поднимается, вода уже залила постройки — но ни один не потрудился их перенести.
Хотя… куда же им пойти? Лес, насколько видели его глаза, превратился в черную пустошь горелых пеньков.
Прямо за Летерасом Сендалат прорубила проход в садок, который называла Рашаном, и они скакали по нему среди ужасающей темноты. Путь быстро стал монотонным — пока мир не начал разваливаться. Хаос, сказала она. Включения, сказала она. Что бы это ни значило. Лошади взбесились.
Они появились в нужном мире, на ведущем к морю склоне; копыта лошадей подняли облако пепла и золы. Жена разочарованно взвыла.
Что же, с тех пор она стала поспокойнее…
— Ты чего улыбаешься, во имя Худа?
Вифал потряс головой: — Улыбаюсь? Не я, милая.
— Слепой Галлан.
Это происходило все чаще и чаще. Непонятные заявления, незримые причины для раздражения и обжигающей ярости. «Прими истину, Вифал. Медовый месяц кончился».
— Привык всюду влезать, словно крапивное семя. Извергал из себя загадочную чепуху, поражая местный народ. Никогда не верь ностальгирующему старику — или старухе. В каждой их истории скрыта ненависть к нынешнему дню. Они делают прошлое — в своем понимании — каким-то магическим зельем. «Выпейте это, други, и вернитесь в старые времена, когда все шло как нельзя лучше». Ба! Если зелье сделает меня слепой, я лучше не буду пить. Я лучше раскрою надвое твой череп!
— Жена, а кто такой этот Галлан?
Она взвилась уставила на него палец: — Не думаешь ли, что я не жила до встречи с тобой? Ох, пожалейте бедного Галлана! А если он оставил за собой цепочку женщин — что же, простим печальное созданье. Вот оно как бывает, правда?
Вифал поскреб голову. «Да уж, если выходишь за Тисте Анди — в приданое получаешь сто тысяч лет истории». — Ладно, — сказал он осторожно. — Что делать будем?
Она указала на убежавшего островитянина: — Он не знает, были ли с трясами Нимандер и прочие. Там были тысячи людей, и он видел Яни Товис один раз, при высадке, и очень издалека. Но кто другой смог бы открыть врата? И держать открытыми для прохода десяти тысяч людей? Лишь кровь Анди открывает врата и лишь королевская кровь Анди способна их удержать! О Бездна! Наверное, они высосали кого-то досуха!
— Эта дорога, Сенд… куда она приведет?
— В никуда. О, я не должна была бросать Нимандера и его родню! Трясы не только слушали Слепого Галлана, они ему искренне верили! — Она подскочила и подняла руку, словно намереваясь ударить мужа.
Вифал сделал шаг назад.
— О боги, просто возьми лошадей!
Отходя, он смотрел — со странной завистью — на убегающего островитянина.
Вскоре они сели на лошадей, уложив тюки. Сендалат не двигалась, словно изучая воздух перед собой. Слева плескались волны, справа доносилась вонь сгоревшего леса. Нахты дрались за длинный тяжелый кусок дерева (наверное, он весил больше всех, вместе взятых). «Получится отменная дубина… для треклятого Тоблакая. Вогнать бронзовые ручки, оковать узловатую голову прочным железом. Побольше бронзовых заклепок, а может, шип или сразу три. На древко намотать проволоку, на другой конец приладить тяжелый противовес…»
— Зарастает, но ткань слаба. — Она вдруг взмахнула ножом: — Думаю, я сумею провести нас с тобой.
— Значит, в тебе кровь королей?
— Закрой зевало, или я помогу. Говорю, это огромная рана, едва залеченная. Фактически с одного края выглядит тоньше, что не очень-то хорошо. Они остаются на Дороге? Хотя бы это они должны знать. Вифал, слушай внимательно. Готовь оружие…
— Оружие? Какое оружие?
— Неверный выбор. Найди другое.
— Что?
— Глупость не годится. Вот у тебя на поясе киянка.
— Это кузнечный молот…
— А ты кузнец и, предположительно, умеешь с ним обращаться.
— Да, если жертва положит голову на наковальню!
— Вообще сражаться не можешь? Что ты за муж такой? Вы, мекросы — вы всегда отбивались от пиратов и так далее, ты сам рассказывал… — Глаза ее сузились. — Или это была большая жирная ложь, чтобы впечатлить новую женщину?
— Я не пользовался оружием уже десятки лет — я просто делал эти проклятые штуковины! И при чем я тут вообще? Сказала бы, что тебе нужен телохранитель — я нанялся бы матросом на первое судно в гавани Летераса!
— То есть бросил бы меня? Так и знала!
Он попытался выдрать себе волосы, но вовремя вспомнил, что их и так слишком мало осталось. «Боги! Ну почему жизнь может так разочаровывать!» — Ладно. — Он отстегнул молот. — Я готов.
— Помни, я уже раз умерла потому, что не всё знала об искусстве боя. Не хочу умереть во второй раз…
— Почему ты твердишь о сражениях и смерти? Это же просто врата? Кто, во имя Худа, ждет на той стороне?
