Исчадие ветров - Ламли Брайан (электронная книга txt) 📗
— Они все равно что рой мух над полем в жаркий день! — буркнул он. — Была бы здесь эскадра из сотни Часов, мы, наверное, покрошили бы всех. Но мы здесь одни…
— Но ведь мы что-то сделаем? — встревожилась Морин. — Не бросим же мы Ссссс на верную гибель!
— Будем стрелять, — ответил де Мариньи. — Хотя должен быть какой-то способ получше. Эти твари нарушили правила, покинули свою собственную среду и обосновались в пространстве. — Он прищурился и направил сканеры на висевшую в отдалении красную туманность Медузы. — И возможно… всего лишь возможно, что они очень, очень здорово просчитались!
— Анри?..
— Их стихия это время, правильно? А в этих местах, близ Красной Медузы, есть такие участки, где время, представь себе, замирает. Во всяком случае, так утверждают несколько теорий. Конечно, такие теории редко оказываются истинными для Часов Времени, а вот для Псов… Как бы там ни было, стоит попробовать.
Он прекратил огонь и сразу же заставил Часы кувыркаться через голову, чтобы возникло впечатление, что в них случилась какая-то поломка и они перестали подчиняться управлению. Путешественники при этом не испытывали никаких неудобств: машина пространства/времени полностью компенсировала для них любые перевороты, и им казалось, что пространство описывает головокружительные фигуры вокруг неподвижно стоящих Часов.
Те Псы, которые оказались ближе всех к Часам, бросились было врассыпную, но теперь понемногу возвращались, собирались в мятущиеся облака, которые принялись описывать сужающиеся круги вокруг центра, где находились Часы Времени. Постепенно это движение подхватила вся огромная стая.
— Анри, они приближаются! — воскликнула Морин. — Что ты делаешь? Или ты забыл, что они могут пролезть в Часы сквозь их углы?
— Это я помню, — ответил де Мариньи. — И они это знают. Но, Морин, я для них куда важнее, чем бедняга Ссссс. Ты сама не забыла, что это стервятники Ктулху? Они сейчас предвкушают редкостную добычу, согласна?
Между тем Псы, поверившие, что Часы сломались, придвигались все ближе. Де Мариньи уже ощущал, как их психоусики, тонкие щупальца, предназначенные для высасывания из душ ментальной энергии, касались поверхности Часов, чувствовал, как Псы трепетали от неутолимого, вечного голода и отвратительных предвкушений. И лишь в последний миг, когда ближайшие из этих порождений страшнейших кошмаров, казалось, были готовы кинуться на Часы — на самом деле в Часы, — де Мариньи отпрянул от них. Недалеко, всего лишь короткий рывок и снова остановка, снова часы перевернулись и зависли в пространстве, поджидая преследователей. Так он играл со всей громадной стаей, волочил ее за собой, как огромную и немыслимо страшную рыбу на крепкой леске.
И добыча заглотнула-таки крючок!
Ссссс уже оторвался от своих мучителей и, постепенно восстанавливая силы, наращивал скорость и быстро удалялся от Гончих. Теперь им было бы не под силу настичь его, во всяком случае здесь, в трехмерном пространстве. Впрочем, Ссссс их уже вовсе не интересовал. Их целью стал де Мариньи и тот или те, кто путешествовал вместе с ним: путешественники и сами Часы Времени.
Стремительно удалявшееся в бесконечность газообразное существо уже съежилось до размеров маленькой бабочки, затем превратилось в зеленую искру и наконец вовсе исчезло из виду! И лишь теперь — слишком поздно — Гончие почувствовали неодолимое притяжение ловушки, в которую заманил их де Мариньи, — одной из самых больших черных дыр, окружавших Красную Медузу. Ведь он вел их прямиком к ее сердцу! А де Мариньи двигался туда все глубже, все быстрее, пока даже почти неподверженная никаким влияниям ткань Часов Времени не начала растягиваться под действием обрушившихся на нее сил. И лишь тогда Искатель проломил временной барьер и устремился вперед, в то будущее, где дыры давно уже не существовало.
Он успел сделать это едва ли не в последний миг, потому что здесь, так близко от черной дыры, само пространство начало искажаться и терять свою форму. А вот для Псов оказалось поздно, слишком поздно. Из брюха Великого Пожирателя не могло спастись ничто материальное, пространство здесь заворачивалось само в себя, рядом с этим громадным бездумным чудовищем тонкие, как паутина, эфирные тела Псов будто и не существовали вовсе. Стремительно набирая скорость, они провалились внутрь, к той точке, где время для них должно было остановиться. И они вместе с ним.
Очень, очень немногие из них смогли ускользнуть, чтобы приползти обратно к спиральным шпилям мертвого призрачного Тиндалоса…
Морин выхватила все эти мысленные картинки из сознания де Мариньи и зябко поежилась.
— Ужасно, — сказала она. — Ужасная участь — даже для таких, как они.
— Морин, — отозвался Искатель, — мне иногда кажется, что ты такая хорошая, что просто не можешь существовать на самом деле! — И, как бы в опровержение своих слов, крепко обнял ее.
А потом направил Часы в сторону Земли…
Часть вторая
ДЕ МАРИНЬИ В МИРАХ ГРЕЗ
1. Ултар и Атал
«Если бы только — думал де Мариньи, пока Часы Времени несли его сквозь время и пространство в его прошлое — двадцатый век на планете Земля, — если бы только Элизию было так легко обнаружить и попасть туда, как это удается с земными мирами грез. Ведь несомненно эти места во многих отношениях не что иное, как параллельные миры чудес, что да, то да, и наверняка в мирах грез и сновидений есть места, способные сравниться с чем угодно, даже с Элизией.
Не считая… не считая того, что не все там так чудесно. Да, ибо миры земных грез — это еще и неизбежно миры самых жутких ночных кошмаров».
— Расскажи-ка мне еще о мирах грез Материнского мира, — попросила Морин, когда ее муж, Искатель, начал узнавать знакомые очертания созвездий и понял, что находится уже недалеко от своего дома — или, по крайней мере, недалеко от того мира, который был некогда его домом. — Пожалуйста, Анри, расскажи мне о тех местах, которые никогда не снились мне.
Это была чистейшая правда, потому что Морин, хотя и происходила из рода, корни которого брали начало на Земле, родилась и выросла на одной из лун Бореи; она никогда не посещала принадлежавшие ей по праву рождения миры человеческих сновидений, а бывала лишь в тяжелых полуобморочных видениях ее родного Нуминоса. Де Мариньи, который, вне всякого сомнения, был опытным сновидцем (не учитывая даже того, что и его самого, и Титуса Кроу там высоко почитали и превозносили настолько, что они сделались легендарными персонами в мирах грез), сначала запинаясь, а потом все более уверенно стал рассказывать о своих давних приключениях в мирах грез жителей Земли. Рассказал о том, как пришел туда, чтобы спасти Кроу и девушку-богиню Тианию, попавших в глубинную травматическую ловушку, и как с помощью кое-кого из обитателей тех стран удалось достичь цели, как они втроем смогли воспрепятствовать вторжению Ктулху и Великих Древних в неосознаваемые миры подсознательных, глубинных людских грез. Когда же Морин не удовлетворилась этими рассказами, де Мариньи перешел к повествованию об известных ему воображаемых, но все же реальных иных мирах и о местах, о которых он только слышал, но никогда не видел (или в лучшем случае видел лишь мельком), о местах, являвшихся ему в грезах давным-давно и поблекших и вылинявших к настоящему времени, как это всегда бывает с мирами снов в холодном утреннем свете пробуждающегося мира.
Он рассказывал о влачащем свое существование в Холодных пустынях ужасном Кадатхе, навеки запретном для всех людей, ибо там с незапамятных пор обретаются видения из немыслимо отвратительных кошмаров, и о не менее страшной ледяной пустыне плато Ленга, где в деревушках неприглядные лачуги, сложенные из дикого камня, жмутся к земле вокруг непрерывно пылающих посередине сторожевых костров, а обитатели скачут в уродливых плясках среди мятущихся теней под звуки странных костяных барабанов и леденящие душу завывания местных флейт. Но заметив, что Морин зябко поежилась, среагировав на тональность его голоса, сразу же переключил ее внимание на более привлекательные области миров грез.
