Бабье царство. (СИ) - "Анатоль Нат" (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Всё утро, пробродив неприкаянно по практически безлюдной крепости, Маша, не выдержав окружающей её пустоты, и улыбающихся, радостных лиц её немногочисленных обитателей, усталой, вялой походкой вышла за ворота.
Неяркое зимнее солнце скупо освещало пустынные, безлюдные берега, ещё недавно кипящего активной, бурной жизнью удивительно теперь просторного речного залива речки Каменки, примыкающего своим одним краем к недостроенной крепости. Повсюду, на всём протяжении его низких, заболоченных берегов виднелись едва проглядывающие из-под недавно выпавшего кипельно белого снега следы прошлой бурной деятельности, теперь казалось позабытые и никому не нужные.
Единственно, чуть в стороне, в длинной и широкой искусственной губе залива, прорытой ящерами для строительства своей персональной лодьи, желтела одиноким остовом недостроенного каркаса их будущая, пока не состоявшаяся гордость, заложенная ящерами этой весной большая речная лодья, первая из судов их будущего торгового флота. Лишь она сейчас высилась одиноко над белым, нетронутым снегом заболоченной низины торчащими высоко в небо мощными деревянными шпангоутами. Словно обглоданные рёбра какого-то мёртвого, гигантского животного недвусмысленно напоминая о бренности бытия.
Только возле неё ещё наблюдалось какое-то шевеление снующих вокруг немногочисленных ящеровых мастеровых.
На всём остальном берегу просторного речного залива сверкал девственной белизной чистейший пушистый снег, без единого следа какого-либо хозяйственной деятельности. И повсюду, куда бы ни обращался её взгляд, везде он натыкался на чёрные пятна полуобгоревших и сверкающих свежей древесиной остовов таких же недостроенных лодий, рядом со сгоревшими во время набега амазонок штабелями заготовленных здесь досок и дерева.
Маша, раздражённая ясно ощущаемой ею волной тоски, которую она, одним только своим видом нагоняла на местных обитателей, решила пройтись по пустынному речному берегу.
Глядя на её решимость, Корней бросил дела и поспешил присоединиться к ней. Сопровождаемая своим мужем, вызвавшимся скрасить её одиночество, Маша стремилась развеять глухую тоску, грызущую её последнее время.
— Да-а…, - равнодушно глядя на окружающее их безлюдье, печально заметила она. — Смотришь на весь этот разгром, и хочется удавиться. Кажется, что оно так никогда и не кончится.
— Сперва одно, потом второе, потом третье…
Корней, молча, стоял рядом и с мрачным видом угрюмо рассматривал царящее вокруг белое безмолвие.
— Так везде?
Зябко уткнувшись мёрзнущим на лёгком утреннем морозце носом в роскошный козий пуховой платок, накинутый поверх её любимой простенькой шубки с широким лисьим воротником, она какими-то резкими, рваными движениями плотнее обхватила себя руками.
Тихий, какой-то шелестящий голос Маши, и сам по себе негромкий, но даже на фоне царящего вокруг белого безмолвия был едва слышен.
— Здесь хуже всего, — негромко проговорил Корней.
Повернувшись к ней всем корпусом, он взял её под руку, помогая перешагнуть через наваленные поперёк дороги брёвна, загораживающие проход на узкие деревянные мостки. Небрежно брошенные через какую-то осушительную канаву, они, по-видимому, когда-то изображали из себя пешеходный мостик. Сейчас же переправиться по нему можно было лишь очень и очень аккуратно. Подёрнувший их сверху тоненький ледок представлял на самом деле нешуточную опасность. Можно было с него с звиздануться. А то и сломать ещё чего-либо.
— Непонятно почему, но тут была самая большая паника, — пояснил он. — Как только на верфях стало известно о претензиях городских властей к твоему банку, так здешние мастеровые, буквально, как по команде, прямо с цепи сорвались. Тут же побросали работу и потребовали немедленного расчёта.
— Ну, потребовали и потребовали, — равнодушным голосом устало пожала плечами Маша. — А чего за собой не убрали? — осторожно перешагивая через очередной валяющийся поперёк пешеходных мостков брус, она аккуратно перебралась на другую сторону промоины.
— Видела бы ты их лица в тот момент, не спрашивала бы, — угрюмо буркнул Корней. — Казалось, что большего врага, чем мы, у них нет. А я так вообще — полное чудовище. Прямо массовое помешательство какое-то. Чего я тут тогда не наслушался. И обманщик, и скотина, и босяк, и…, - запнулся он. — Это наиболее вежливое обращение тогда ко мне, было, — мрачно хмыкнул он.
— Странно, как я их тогда всех не поубивал, — с задумчиво недоумённым видом Корней равнодушно пожал плечами. — Что мне тогда тут наговорили, — покачал он головой. — И за меньшее убивают. Впрочем, ты и сама можешь догадаться. Самой из того же огорода с лихвой досталось.
— Убрать бы надо.
Маша с совершенно равнодушным лицом и потухшими, какими-то неживыми, тусклыми глазами, совершенно не похожая на себя прежнюю, бездумно глядела прямо перед собой. Со стороны казалось, что она даже не замечает царящего вокруг хаоса.
— Кто будет этим заниматься? — равнодушно, всё так же на одной ноте тихо, монотонно проговорила она.
Едва услышав подобный вопрос, Корней почувствовал, как у него перехватило спазмом горло.
— "Слава Богу!" — промелькнула в голове радостная мысль. — "Раз спрашивает, кто это будет убирать, то не всё ещё потеряно — "Жить будет"!
— О-о-о! — боясь спугнуть повернувшуюся лицом к нему удачу, осторожно протянул Корней. — Вы, матушка, никак делами заинтересовались? Никак снова интерес к жизни появился?
Появится тут, — с едва слышными в голосе сварливыми нотками, слабо улыбнулась Маша. — Сколько труда вложено, сколько денег вбухано, страшно даже подумать. И что? На радость врагам всё на ветер пустим? Не дам!
— Сколько денег на одно только осушения этого болота ушло. Сколько труда вложено. И в эти чёртовы канавы, на которые ты чуть ли не палками гонял своих вечно ворчавших недовольных курсантов. А сколько мы потом объяснялись с их кураторами из кланов? Пришлось даже деньги некоторым возвращать, — слабая, едва заметная улыбка тронула на миг её губы.
— А какие тут были заросли ивняка с клещами? Жуть просто!
— Да-а! — Корней с кривой улыбкой медленно покачал головой. — Одних только клещей собирали вечерами, чуть ли не по ведру с каждого. А гнус, змеи, комары? Чего тут только не было. И так, почитай что всё лето. До сих пор страшно вспомнить.
— И это всё бросить? — задумчиво промолвила Маша, обводя захламлённый брошенным стройматериалом берег усталым, снова ставшим безразличным ко всему взглядом.
А это та самая башня?
— Она самая, — хмыкнул Корней. Приложив ладно козырьком ко лбу, он посмотрел в дальний конец залива. — Сторожевая. Тот самый бывший острожек, что чуть было не сгорел во время последнего набега амазонок.
Почти добрались, — остановился он, следом за Маней.
Идти дальше не было желания. И так забрались уже далеко, и на башню, едва виднеющуюся вдалеке, он давно уже насмотрелся.
Высокая, достигающая высоты более шести метров, сложенная из могучих, даже на один только вид неподъёмных дубовых брёвен, она уже издали производила впечатление чего-то могучего и монументального. Вблизи же, стоя возле её подножья, у любого создавалось впечатление чего-то колоссального и одновременно жутко приземистого и какого-то…. Основательного, что ли?
Возле подножья приткнулись остовы двух вытащенных последними на берег трофейных лодий амазонок. Частично обгоревшие и так не очищенные от болотной грязи, только вычищенные изнутри от трупов погибших, они производили неприятное, неряшливое впечатление, портя весь радостный зимний пейзаж.
— Так, значит, и не начали? — грустно заметила Маша, кивнув на высящиеся у подножия башни горы сваленного кое-как булыжника.
Глядя на разбросанные вокруг кучи песка, Маша устало присела на комель одного из неаккуратно торчащих из небрежно сложенного неподалёку высокого штабеля больших, длинных, полуобгорелых брёвен, видать оставшихся ещё со времён мятежа от сгоревшего тогда Нижнего склада.
