Глаз голема - Страуд Джонатан (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

В гробовом молчании они смотрели, как глиняный столб ползёт в сторону Хелен Малбинди. Малбинди отступала, вся дрожа. Внезапно голем накренился, его повело вбок и вправо, через стол, в сторону Джессики Уайтвелл и Мармадьюка Фрая. Уайтвелл не шелохнулась, Фрай же взвыл от страха, шарахнулся назад и подавился птичьей косточкой. Он, задыхаясь, рухнул в своё кресло, выпучив глаза и побагровев.

Голем развернулся в сторону госпожи Уайтвелл. Он навис над ней. Огромные комья глины отрывались от него и падали на паркет.

— Вот и ответ! — вскричал мистер Дюваль. — Чего ещё ждать? Джессика Уайтвелл и есть хозяйка голема. Госпожа Фаррар, вызовите своих людей и отправьте её в Тауэр!

Гора глины содрогнулась. Она внезапно качнулась прочь от госпожи Уайтвелл, к центру стола, где стояли Деверокс, Дюваль и Мортенсен. Все трое отступили на шаг. Голем теперь был немногим выше человеческого роста и окончательно превратился в бесформенный разваливающийся столб. Он привалился к краю стола и снова замер, отделенный от волшебников метром полированной доски.

Глина упала на стол и с жутким упорством поползла вперёд, мучительно извиваясь, как торс, лишённый конечностей. Она ползла среди останков завтрака, распихивая тарелки и объедки; она коснулась ближайшего изображения со следящего шара — изображение тут же потухло; она упрямо тянулась вперёд, к неподвижному Генри Дювалю, шефу полиции.

Теперь в зале воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь судорожным кашлем подавившегося Мармадьюка Фрая.

Мистер Дюваль, с пепельно-бледным лицом, отступал от стола. Он наткнулся на своё кресло, кресло отъехало назад и уперлось в стену.

Почти половина того, что оставалось от глиняного гиганта, налипла на стол посреди тарелок и вилок. Однако остальное доползло до края стола, вздыбилось, извиваясь, точно земляной червяк, стекло на пол и с неожиданным проворством устремилось вперёд.

Мистер Дюваль шарахнулся назад, потерял равновесие и упал в своё кресло. Рот у него открылся и закрылся, не издав ни звука.

Глиняная масса доползла до его высоких сапог. Собрав все оставшиеся силы, она поднялась корявой, шатающейся башней и на миг зависла над головой шефа полиции. А потом обрушилась на него, теряя последние крохи магии Кавки. Глина рассыпалась дождём мелких кусочков, которые облепили Дюваля с головы до ног и стену у него за спиной. По его груди мягко скатился небольшой овальный предмет.

Наступила тишина. Генри Дюваль посмотрел вниз, сморгнув липкие частички глины. С его колен смотрело на него безжизненное око голема.

Бартимеус

Разумеется, после того как мой хозяин разоблачил Генри Дюваля, поднялся жуткий хай, но рассказывать об этом неинтересно. Надолго воцарился бедлам. Слухи волнами расходились от зала приемов, через Уайтхолл, и до самых дальних городских окраин, так что новости стали известны даже последнему простолюдину. Падение кого-то из великих всегда вызывает большое возбуждение, и этот случай не стал исключением. На улицах в тот вечер образовалась парочка стихийных народных гуляний, а с ночными полицейскими, в тех редких случаях, когда они решались высунуть нос на улицу, обходились крайне пренебрежительно.

Весь этот день прошёл под знаком вселенского бардака. На то, чтобы арестовать Дюваля, ушла целая вечность — и это при том, что сам он совершенно не сопротивлялся аресту и не пытался сбежать, поскольку был совершенно ошарашен тем, как все обернулось. Однако эти несчастные волшебнички принялись спорить, кто займёт его место, и в течение долгого времени ссорились как стервятники из-за того, кто теперь станет руководить полицией. Мой хозяин в склоке участия не принимал — за него говорили его дела.

В конце концов лакеи премьер-министра вызвали толстого африта, который всё это время боязливо бродил по вестибюлю, не решаясь приблизиться к голему, и с его помощью навели-таки порядок. Министры были распущены, Дюваля и Джейн Фаррар отправили в тюрьму, взбудораженных зевак выставили вон. [96] Джессика Уайтвелл упиралась до последнего, громогласно заявляя, что именно ей Натаниэль обязан своим успехом, но в конце концов она тоже нехотя удалилась. Премьер-министр и мой хозяин остались одни.

Что там было между ними, я точно не знаю, потому что меня вместе с афритом отправили наводить порядок на улицах. Когда я вернулся, несколько часов спустя, мой хозяин сидел один в небольшой комнате и завтракал. Посоха при нем уже не было.

Я вновь принял облик минотавра, уселся в кресло напротив него и принялся рассеянно постукивать копытом по полу. Мой хозяин взглянул на меня, но ничего не сказал.

— Ну что, начал я, — всё в порядке?

Он что-то хрюкнул.

— Мы вновь в милости?

Короткий кивок.

— И кто же ты теперь?

— Глава департамента внутренних дел. Самый молодой министр в истории.

Минотавр присвистнул:

— Экий ты молодец!

— Я думаю, это только начало. Теперь Уайтвелл мне уже не начальница, слава богу.

— А посох? Тебе его оставили?

Лицо у него вытянулось. Он сердито ткнул вилкой кусок кровяной колбасы.

— Нет. Отправили в сокровищницу. Сказали, «на хранение». Пользоваться им никому не разрешат.

Тут его лицо просветлело.

— Хотя, может, во время войны его и достанут. Я думаю, возможно, позднее, во время американской кампании…

Он отхлебнул кофе.

— Судя по всему, началась она не блестяще. Ну, посмотрим. В любом случае, мне требуется время, чтобы отточить искусство обращения с ним.

— Ага, в частности, выяснить, сможешь ли ты заставить его работать.

Он насупился:

— Смогу, конечно! Я просто забыл о паре ограничительных оговорок и о направляющем заклятии, только и всего.

— Короче говоря, ты оплошал, приятель. А что стало с Дювалем?

Мой хозяин принялся сосредоточенно жевать.

— В Тауэр отправили. Госпожа Уайтвелл теперь снова министр госбезопасности. Она и будет его допрашивать. Передай-ка мне соль.

Минотавр протянул соль.

Мой хозяин был доволен, но и мне тоже было чему радоваться. Натаниэль поклялся отпустить меня, как только разрешится дело с таинственным супостатом, и теперь дело, несомненно, разрешилось. Хотя я считал, что тут ещё осталась пара неясностей, которые так и не нашли убедительного объяснения. Но это уж не моё дело. И потому я с лёгкой душой ожидал, что меня вот-вот отпустят.

Ждать пришлось довольно долго.

Миновало несколько дней, в течение которых парень был слишком занят, чтобы выслушивать мои просьбы. Он принимал дела своего департамента; он посещал совещания на высшем уровне, где обсуждалось дело Дюваля; он съехал из дома своей бывшей наставницы и, на своё новое министерское жалованье и на деньги, презентованные благодарным премьер-министром, приобрел навороченный дом в зелёном сквере неподалёку от Вестминстера. В результате на меня свалилась куча сомнительных домашних обязанностей, в которые мне сейчас вдаваться некогда. [97] Он посещал приемы в резиденции премьер-министра в Ричмонде, давал поручения своим новым подчиненным, а по вечерам ездил в театр и смотрел кошмарные пьесы, к которым внезапно пристрастился. Короче, крутился как белка в колесе.

Я при любой возможности напоминал ему о его обещаниях.

— Да-да, — отвечал он, выбегая из дома по утрам. — Скоро и с тобой разберусь. А пока, насчёт штор в моей приемной. Мне нужен локоть устрично-серого шелка — купи у Филдингса и прихвати заодно пару лишних подушек. А в ванную возьми, пожалуйста, ташкентские изразцы. [98]

— Твои полтора месяца уже почти истекли! — многозначительно сказал я.

— Да-да. Знаешь, мне пора.

Однажды вечером он вернулся домой раньше обычного. Я был внизу, наблюдал за тем, как клеят плитку на кухне, [99] но тем не менее нашёл возможность оторваться от дел и снова напомнить о себе. Хозяина я нашёл в столовой, просторном, но пока ещё не отделанном и не обставленном помещении. Он смотрел на пустой камин и холодные голые стены.