"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18 (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна (книги бесплатно полные версии .TXT, .FB2) 📗
Мой громкий смех спугнул чайку, присевшую на ферро, железный набалдашник носа гондолы. Появление прибрежных чаек говорило о близости города.
— Разумеется, — сказала вампирша. — Ты — скромный островной цветочек, вытворяющий черт знает что лишь вследствие невинности, а не по расчету. И в тебе, Филомена, океан страсти. И именно за этот чудовищный контраст тишайший Муэрто любит тебя.
— Это неправда.
О, как мне хотелось ей верить.
— Правда. Он не находит себе места, когда ты не рядом, ставит на кон все, если тебе угрожает опасность, и ревнует к каждому, кто смеет одарить серениссиму хотя бы взглядом. Рыжая догаресса… Лишь тоскуя по ней, тишайший приблизил к себе…
— Ангелу? — перебила я и похвасталась: — С горничной у него ничего не было. Она вообще обещана в жены синьору Копальди.
— Я могла догадаться, — пробормотала Паола. — Его серенити хранил свою безмятежность от моих попыток сблизиться.
— Все вы друг друга стоите! — громко сообщила дона Муэрто. — И ты, и Чезаре, и твоя кровососущая подружка, и Карло Маламоко, и толстушка Маура.
Размахнувшись, свекровь швырнула в волны кольцо синьорины Раффаэле.
— Значит, так тому и быть. Играйте, детишки, храните вашу общую безмятежность.
— Матушка, — мои глаза увлажнились слезами восторга, — это так символично! Вы принесли морю драгоценную жертву.
— Что это с ней? — спросила синьора Маддалена вампиршу.
— Экстаз, — пояснила та. — Дона догаресса ощущает неразрывную связь с Аквадоратой.
— Ну и куда им разводиться, таким дуракам?
— Да никуда эту плаксу ваш сын от себя не отпустит.
И они синхронно вздохнули, с видом умудренным, но шутливым.
Для того чтобы войти в канал «Нобиле-колледже-рагацце», нам пришлось миновать городской причал и парапеты площади Льва. Зара умело лавировала меж гондол, я отвечала на поклоны и приветствия.
— Дона догаресса плывет в школу?
— Точно так, добрый гражданин.
— Ваша фрейлина, кажется, похорошела?
— Дона Раффаэле благодарна вам за комплимент, любезный Арлекин.
— Что за корсарка с вами, дона Филомена?
— Моя тишайшая свекровь синьора Муэрто, любопытный Вольто.
— Разве она не умерла? Догаресса может возвращать с того света?
— Умерла? Вы это слышали, матушка? — разводила я руками. — Или в Аквадорате был объявлен траур?
— Вон в той гондоле, — шепнула вампирша, — припоминают, что слухи о том, что матушка его серенити — пират, ходили довольно давно.
— Значит, наши новости никого не удивят?
— Люди обожают быть умными задним числом, — пояснила вампирша. — Они видят дону Муэрто, это вступает в противоречие с тем, что они знали, поэтому сразу начинают сочинять, что да, что-то такое уже давно подозревали.
У Нобиле канала был затор, гондолы, сталкиваясь бортами, толпились у узкого входа. Я поприветствовала родителей Мауры, свекровь окликнул черноволосый господин с сединой на висках:
— Маддалена, лопни мои глаза, ты решилась выйти в свет?
— Закрой рот, Фаустино, — любезно ответила та и вполголоса сказала нам: — Дон Маламоко, батюшка Карло, тот еще балагур.
— В стороны! — разнесся громкий клич. — Пропустите гондолу его серенити.
— Можно подумать, Аквадората не республика, — возразил кто-то неподалеку. — Ну дож, и что? Не король ведь, пусть ждет со всеми.
— Тем более дона догаресса никакой исключительности к себе не требует.
— И проявляет скромность, присущую великим правителям.
Граждане довольно громко роптали и продолжали меня превозносить, но весла уже стучали в медных форколах, гондолы расступались, освобождая дожу дорогу.
Я обернулась, Чезаре стоял на палубе в своем золотом кафтане, у ног его сидела четверка гвардейцев, синьор Копальди правил, опершись ногой о борт.
Граждане, резко изменив настроение, приветствовали тишайшего Муэрто восторженными криками. Я молчала, язык прирос к нёбу. Ну же, Филомена, расстояние между вашими гондолами уменьшается, прыгай, бросайся на шею. Зрителей довольно.
Глаза мои встретились с глазами цвета спокойного моря, время растянулось в бесконечную рыбацкую сеть, и я попала в нее, ощущая, как она сворачивается вокруг моего неподвижного тела.
Никуда я не прыгну, не посмею. Потому что, если он мне откажет, умру в тот же миг.
Гондолу тряхнуло, подошвы золотых сапог стукнули о нашу палубу. Чезаре!
— Молчи! — приказал дож. — Матушка, рад видеть тебя в добром здравии. Дона… Раффаэле, тебя не рад, но поговорим после. Теперь ты.
Он взял меня за плечи и посмотрел прямо в глаза.
— Запомни раз и навсегда, капризная рыжая саламандра: никакого развода я тебе не дам, до самой своей смерти. Поняла?
Я попыталась открыть рот, но Чезаре заорал:
— Молчи! Ни слова.
Я смотрела на супруга и часто моргала. Он тяжело дышал и, кажется, потерял нить разговора.
— Развода не дам, — пробормотал он негромко. — Да! И после моей смерти, Филомена, ты свободы не получишь. Так что о жизни веселой вдовушки забудь мечтать сразу. Дворцовые юристы об этом позаботятся.
— Чезаре запер этих крючкотворов в Пьомби перед отплытием, — сказал с соседней гондолы Артуро, обращаясь к синьоре Муэрто. — Разумеется, они напишут все, что он им приказал.
Дож сурово посмотрел на секретаря и вернул взгляд ко мне.
— И не воображай, что наш брак будет фиктивным. Ты станешь моей женщиной немедленно.
Подумав о зрителях вокруг, я вздрогнула. Немедленно? Прямо здесь?
— Да, я мерзавец, — кивнул дож, — тиран и чудовище. Привяжу к себе любимую женщину вопреки ее желанию, не смогу подарить ей детей…
— Это мы еще посмотрим! — пискнула я. Плечи болели от крепкой хватки. — Стронцо Чезаре.
— Грязный рот.
— Так целуй, ты задолжал мне сотни поцелуев за эти «стронцо».
Ресницы тишайшего дрогнули.
— Ну? — подначила я. — Или слухи о женолюбии его серенити ложь?
— У меня не было женщины с того дня, как я подобрал в водах лагуны рыжую куклу в коротком платьице.
— Похвально. Но я, представь, тоже тебе не изменяла.
— Они будут целоваться? — спросил кто-то нетрезвым басом. — Время-то не ждет, в полдень начнется экзамен. Что скажешь, Мария? Плывем в Нобиле, пока тишайший скандалит с доной догаресой?
Не видная мне Мария визгливо отругала спутника:
— Все самое интересное пропустим. Его серенити собирается здесь не только целоваться.
Вокруг загоготали. Вампирша, поймав мой взгляд, оттолкнулась веслом от ближайшего борта и направила гондолу в Нобиле канал.
— Можно поговорить в другом месте? — спросила я шепотом супруга.
Чезаре меня поцеловал. Я слышала аплодисменты и крики, кто-то вопил:
— Супруги помирились!
— Стронцо Чезаре, — пробормотала я, уткнувшись лбом в парчовую грудь, — чего тебе стоило исполнить свой великий супружеский долг на острове Николло?
— Тогда я думал, что смогу отпустить свою догарессу, что тебе без меня будет лучше.
Ответ звучал глухо, подбородок Чезаре упирался в мою макушку.
— Передумал?
— Да. Без тебя все бессмысленно. Ты уверена, Филомена? Ты сможешь меня полюбить? На острове ты сказала…
— Болван! Я люблю тебя.
— Что?
— И влюблена, и вожделею, и мучаюсь ревностью… Если ты, стронцо, хотя бы подумаешь о том, чтобы мне изменить… Где, ты говоришь, твои юристы?
— Любишь? — спросил он громко. — Все слышали? Супруга только что призналась его серенити в нежной страсти!
Позер! И я растворилась в поцелуе, прерванном строгим голосом свекрови:
— «Нобиле-колледже-рагацце». Решайтесь, детишки. Или сбегайте, чтобы резвиться без помех, либо, Чезаре, отпускай женушку держать экзамены.
— Сбежим? — шепнул Чезаре.
Я радостно кивнула.
— Филомена!
Обернувшись, я увидела на причальном пороге директрису в самой легкомысленной из ее сутан и невысокого рыжеволосого господина в зеленом камзоле.
— Батюшка…
Отец протянул мне руку и буквально вздернул на площадку.
— Отправляя тебя в столицу, Филомена, я не ожидал, что на третьем году учебы ты пристрастишься к авантюрам.
