Ни богов, ни королей (СИ) - Карпов Илья Витальевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Что, чёрт возьми, происходит, Драм? — обескураженно спросил Таринор. — Кто это? И что за слова, что за объятья? Ты её что, знаешь?
— Таринор, Тогмур. — произнёс эльф, обернувшись. — Это Элона Дирен моя сестра.
***
Драм и Элона долго разговаривали, причём она сидела спиной к костру. Наёмник вспомнил, как глаза эльфа первое время не могли привыкнуть к яркому пламени и, невольно, усмехнулся. От обилия тёмноэльфийской речи у него начинала болеть голова, а эти двое, кажется, и не собирались останавливаться.
— Эй, Драм, не хочу вмешиваться в вашу беседу, но мы с Тогмуром спать хотим, а под ваше шипение и свист, уж извини за прямоту, совсем не спится.
— Она рассказала мне, что произошло после моего ухода. — печально сказал эльф. — Оринес Верессар… Он… Убил моего отца. И всю семью. Он уничтожил дом Дирен. — в голосе Драма появилась злость. — Я должен был быть там с ними.
— Хотел бы погибнуть вместе со всеми?
— Я мог бы их защитить! — воскликнул эльф. — Теперь мне остаётся лишь одно. Я должен вернуться в Улунтар.
— Но ведь тебя считают предателем, вором и, если мне не изменяет память, трусом. — заметил Таринор, взглянув на знаки на лице Драма. — Не ты ли сам сбежал оттуда и решил начать новую жизнь? Зачем же теперь возвращаться?
— Месть. — коротко ответил Драм. — Я должен отомстить ему. За себя и за семью. Пусть они считают меня предателем, но если я останусь здесь, то буду считать предателем сам себя.
— Вот дела. — вздохнул наёмник. — Ты ведь не собираешься идти прямо сейчас?
— Элона говорит, что лучше отправляться сейчас, пока не взошло солнце.
— Скажи ей, что в солнце нет ничего дурного, а с её бледной кожей это будет даже полезно. Завтра мы с Тогмуром проводим вас… Где вы собираетесь спускаться под землю?
Драм спросил у сестры, и она ответила.
— Неподалёку отсюда есть речные пещеры, через них можно попасть в Аркобанд. — передал её слова эльф.
— Ну, вот туда и проводим. А теперь спать. И это мой рыцарский приказ. — улыбнулся Таринор.
На следующее утро они наскоро собрали вещи и направились за тёмной эльфийкой. Таринор только теперь при свете дня заметил, как Драм похож на свою сестру. Они даже немного поговорили через Драма. Наёмника интересовало, как ей удалось отыскать брата, и Элона ответила, что не станет рассказывать об этом.
— А сестрёнка у тебя с характером. — покачал головой Таринор.
— Просто она не любит людей. — улыбнулся эльф. — Ей не довелось провести с вами столько времени, как мне. А любой тёмный эльф слышит о людях только плохое.
— Если б это ещё было неправдой. — вздохнул наёмник.
Речная пещера оказалась сырым известковым разломом, откуда пахло плесенью и доносилось журчание воды. Элона ловко противнулась туда и скрылась в темноте, Драм же медлил.
— Значит, прощаемся? — сказал эльф, глядя наёмнику в глаза.
— Похоже на то. — ответил тот. — Свою порцию приключений мы с тобой получили, друг мой. Не знаю, увидимся ли снова, но не поминай лихом.
— Буду поминать только не лихом. — неуверенно ответил Драм.
— И язык бы тебе подучить. — улыбнулся Таринор. Он порылся в сумке и достал квадратную монетку с дыркой посередине. — Вот, держи. Это тебе, талисман на удачу.
— А как же ты?
— Мне он не помогает. — усмехнулся наёмник. — Тебе пригодится больше. Прощай, дружище. — Улыбнулся наёмник.
Они крепко обнялись, и Драм исчез в разломе вслед за сестрой. Таринор некоторое время стоял рядом, пока шаги внизу стали неразличимы с шумом воды, после чего вздохнул и зашагал прочь.
— Что теперь? — спросил Тогмур. — Обратно в тот большой город?
— Надо бы, хотя… — Таринор почесал затылок. — Знаешь, я передумал туда возвращаться, тем более что деньги у нас теперь есть, да и в Высоком доме мы теперь на хорошем счету. В Энгатаре царит безумие, и вскоре, я уверен, оно захлестнёт всю страну. А пока что я хочу найти Игната, пока он не наломал дров. В его теперешнем состоянии это лишь вопрос времени.
— Безумие? — удивился Тогмур. — Я думал, война кончилась.
— Боюсь, что настоящая война только начинается. — нахмурился Таринор. — Война внутри страны. И в ней будет очень сложно отличить союзников от врагов.
Эпилог
Беата Леврайд, несомненно, шла на риск, когда помогала архимагу в его амбициозных планах, и, разумеется, она это понимала. Но не меньшим риском с её стороны было выкрасть тело своего наставника из крепости Пепельный зуб.
Архимаг должен был поддерживать с ней связь через портальную арку, сложенную в башне при помощи мёртвых слуг, но после того, как Вингевельд сказал ей, что во дворе крепости незванные гости, он ушёл и больше не появлялся. Девушка стала волноваться и, в конце концов, хладнокровие изменило ей. Беата знала, что портал в крепость был односторонним, но, не выдержав напряжения, она прошла через него, спустилась по лестнице и обнаружила то, что наполнило её душу леденящим ужасом. На ступенях лежал скорчившийся почерневший обезображенный до неузнаваемости труп архимага Вингевельда. Не осталось ни одежды, ни волос, ни глаз. Ей удалось узнать его только по серебряному амулету с аквамарином, который вплавился в грудь. Голубой камень стал её подарком учителю по случаю успешных переговоров в Лунном пристанище, и Вингвевельд пообещал никогда с ним не расставаться. Обещание он сдержал.
Не помня себя от горя и ужаса, утирая слёзы дрожащими руками, она затащила тело в башню. Беата решила воспользоваться порталом и переправить себя вместе с телом обратно в Академию. Она применила все свои знания и все силы, чтобы через портал можно было попасть обратно. После этого портальная арка должна была рассыпаться, но возвращаться в Пепельный зуб, это ужасное место, где погиб её учитель, ей было ни к чему. Она тайно вывезла тело архимага на север острова Морант в заповедник Академии, густой и непроглядный лес.
Девушка обладала достаточной силой и знаниями, чтобы совершить то, что хотела. Единственный раз в жизни она решила ослушаться своего учителя. Вингевельд знал о её увлечении некромантией и однажды сказал ей: если случится так, что ему не удастся завершить задуманное, то ей нельзя даже пытаться вернуть его к жизни. И именно это Беата Леврайд собиралась сделать теперь.
Ей хорошо было известно главное правило некромантии: за жизнь платят жизнью. Поднимая и поддерживая мёртвых, некромант теряет собственную жизненную силу или берёт её у других. Но Беата собиралась вернуть Вингевельду саму душу и исцелить тело, чтобы тот мог претворить в жизнь свой план. Она наскоро подготовила алтарь на подходящем плоском камне, освежила память о ритуале вырванной страницей книги из числа тех, что были запрещены к изучению. Она взяла её в личном архиве Вингевельда, но была уверена, что тот будет лишь благодарен. И, наконец, осторожно достала острый, как бритва, нож, выкованный из чёрного металла давным-давно в далёкой стране на востоке. Жрецы, что правили в те годы давно забытым ныне народом, стремились обрести бессмертие, но их ритуалы были несовершенны, а магическая сила была ничтожной. Вингевельд стремился покончить с «тиранией крови», но именно кровь сейчас должна спасти его тело и душу. Кровь волшебницы.
Дрожащими губами Беата прочитала заклинание на давно забытом языке, чьи звуки ныне помнит лишь ветер над занесёнными песком руинами древних городов. Девушка ярко ощутила биение жизни, каждый поток животворящей силы, пронизывающей её тело.
— Я делаю это ради вас, Вингевельд. Мой возлюбленный учитель. — прошептала она, задержала дыхание и одним резким движением глубоко погрузила ритуальный нож себе в грудь. Резкая душащая боль пронзила, казалось, саму душу и парализовала тело. Из рукояти, раскалившейся докрасна, вырывались разноцветные нити, опутывавшие тело архимага. Мучительная агония длилась бесконечно долго и закончилась так же внезапно, как и началась. Клинок рассыпался в пыль, а Беата обнаружила себя на земле с ужасной болью в груди. Девушка провела ладонью по ране, но крови на пальцах не было. Силы покидали её, но собрав всю оставшуюся волю, она приподнялась на руках и, цепляясь пальцами за край камня, встала на колени. Перед ней лежал архимаг Вингевельд. Невредимый, такой, каким она запомнила его при жизни, разве что ещё бледнее, чем раньше. Его грудь не вздымалась от дыхания, а серебряный амулет с аквамарином так и остался вплавленным в плоть. Он медленно открыл глаза и повернул голову к девушке.
