Осенними тропами судьбы (СИ) - Инош Алана (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
– Не прикасайся ко мне! – крикнула Ждана.
Северга поддала ещё пара. Он давил на голову, закладывал грудь, варил душу вкрутую. Сейчас бы умыться холодной водой, но у Жданы не было времени дотянуться до ведра: женщина-оборотень с клыкасто-плотоядной ухмылкой надвигалась на неё. Гибкая и по-звериному быстрая, она настигла Ждану и прижала к нагретой стене, жгуче впилась поцелуем-засосом ей в шею.
– Пусти… не смей, – отбивалась Ждана.
Взмокшее от пара тело стало скользким, но объятия Северги оказались слишком крепким капканом. Вывернуться не получалось, перед глазами диковинными цветами распускались вспышки света, сердце захлёбывалось и умирало в груди.
– Мне худо, – простонала Ждана, из последних сил отворачивая лицо от настойчивых губ Северги. – Не надо…
Проясняющим разум и бодрящим душу потоком на голову ей пролился ковш спасительной холодной воды. Дурнота немного отступила, а вот руки Северги продолжали бесчинствовать. Под непреодолимым нажимом спина Жданы коснулась подстилки на полке, а сверху её придавила ласково рычащая Северга, облепленная извилистыми змеями чёрных прядей.
– Княгиня, стань моей, – урчала она. – Бабу свою я выгоню, наскучила она мне. Пока гналась за тобой – разгорелась страстью… Хочу тебя! И плевала я на то, что там задумал мой зятёк, я ему клятвы не давала. Увезу тебя, женой своей сделаю. Буду любить, ласкать, баловать… Ни в чём нужды не будешь знать.
– Нет… Я в Белые горы еду, – прокряхтела Ждана, выскользнув-таки из-под неё и схватив оброненный веник. – И ты мне… не воспрепятствуешь! Вот тебе! Получи!
Обмакнув веник в кипяток, она принялась исступлённо нахлёстывать им белозубо хохочущую Севергу. Всю горькую злость, всю алую, как ядовитое волчье лыко, ненависть она вкладывала в удары – за Малину, за убитых мужиков, за губительную проволочку с лечением Яра… И вместе с тем она не смела причинить женщине-оборотню серьёзную боль – например, ошпарить или толкнуть на раскалённые камни. Сначала Северга должна была помочь Яру, который, пока она тут парилась, едва дышал сквозь заложенное горло. Хрипловатый бесовской хохоток ещё больше злил Ждану, и она хлестала всё нещаднее, до красных полос на коже.
Чья-то заботливая рука поставила на стол в предбаннике кувшин кваса; Ждане помнилось, что его не было здесь, когда они входили. Каким сладостным был первый глоток – на свирепую банную жажду! Сжав разгорячёнными ладонями приятно холодные глиняные бока сосуда, Ждана жадно напилась прямо из горлышка, следом за ней промочила пересохшее горло и Северга. Отдыхая после парилки, обе молчали, сушили и расчёсывали волосы подле пышущей жаром печки. Запах липового мочала и кваса от пальцев был до слёз родным, домашним, успокаивающим, но при виде Северги, чистившей доспехи и оружие от крови, на душу Жданы опускался стальной холодный панцирь тоски. Нагая фигура женщины-оборотня, опиравшаяся на меч, торжествующе возвышалась над ней.
За плетнём слышались женские причитания и детский рёв: это вдовы убитых Севергой мужиков оттуда оплакивали своих мужей, боясь зайти во двор. Некоторых совсем маленьких детишек было не видно из-за ограды, но их голоса достигали ушей Жданы, заставляя душу каменеть от боли. Ничем помочь им она не могла, не могла вернуть погибших отцов, лишь в ушах горестно отдавалось эхо слов Малины: «На беду вы пришли, гости драгоценные…»
– Сколько горя ты принесла сюда, Северга, – глухо промолвила Ждана. – Как тебя только земля носит…
– Это мужичьё никто не просил лезть ко мне и досаждать Дыму, – холодно ответила женщина-оборотень. И крикнула, обращаясь к бабам: – Ступайте прочь! Позже заберёте тела своих мужей, когда я уеду, а сейчас не докучайте своими воплями!
Горе порой побеждает страх, тёмным крылом осеняя душу и делая её безразличной к опасности. Одна из женщин, высокая, в расписных деревянных бусах, обмотанных вокруг гордой лебединой шеи, решительно двинулась во двор, таща за руки упирающихся и ревущих детей – мальчика и девочку, светловолосых и голубоглазых, похожих друг на друга как две капли воды. Встав перед Севергой, она устремила на неё застывший, безумный взгляд.
– Кормильца нашего погубила – руби и меня, вдову, и детушек наших! Нет нам жизни теперя!
Близняшки отчаянно ревели, прижимаясь к юбке, а Северга окинула их мать оценивающим взглядом. Красива, статна, свежа, ясноглаза – ещё не выцвела и не постарела от тяжёлой работы… А шея! Длинная, гладкая, молочной белизны, с гордо посаженной головой. Эта женщина выглядела лебёдушкой среди прочих серых утиц… Шагнув с крылечка бани, клыкастая всадница взяла вдову за подбородок и заглянула в её мутные, ошалелые от горя глаза, а потом вдруг крепко поцеловала в полнокровные, яркие губы. Отвязав от пояса кожаную мошну и вложив её в руку женщины, сказала:
– Ничем не могу помочь, могу только уплатить головщину [37]. Тут не всё, но больше у меня с собой нет. Возьми, сколько есть.
С коротким жалобным звяком мошна упала к ногам Северги, а вдова, сверкая глазами, отступила на шаг и ожесточённо плюнула.
– Не нужны мне твои деньги! Ими мужа не оживишь! – глухо процедила она. – Погубив его, ты нас всех погубила. Отняла у него жизнь – отправь и нас следом, чтобы нам не мыкаться на белом свете сиротами!
Северга даже не притронулась к рукояти своего меча. Пожав плечами, она подобрала мошну. На её лице была написана брезгливая скука.
– Ну, не хочешь – как хочешь, было бы предложено… Ступай, и без того довольно уже здесь кровопролития. С мужичьём воевать – не много чести. – И с этими словами она повернулась к женщине спиной, направляясь к дому.
Ноздри красивой вдовы раздулись, глаза прояснились, в них заблестел ледок непреклонной решимости. Подобрав с земли комок навоза, она плавно и сосредоточенно выпрямилась, замахнулась и что было сил швырнула его в Севергу. Шмяк! Под лопаткой у той растеклось коричневое пахучее пятно.
– Чем в тебя попала, то ты и есть! – зло выплюнула женщина вслед.
Ждана застыла, следя за рукой Северги – не дёрнется ли к оружию? Нет, та висела вдоль тела. Спокойно повернувшись к вдове, Северга усмехнулась.
– Напрашиваешься на удар? Не выйдет, милая. Уходи. Сожалею, что так вышло с твоим мужем, но он со своими приятелями первый ко мне сунулся. Я лишь оборонялась.
Но вдова на каком-то безумном подъёме закричала:
– А ну-ка, бабоньки… Если она брезгует с нами воевать, то нечего её и бояться. Мечите в неё грязь да навоз!
Подобрав новый комок, она запустила им в Севергу снова. Та, впрочем, успела уклониться.
– Пошли прочь, окаянные, я же только после бани! – прорычала она.
Остальные женщины пока не решались присоединиться, а вот дети охотно подхватили начинание. С писком и визгом орава ребят ворвалась во двор, и в Севергу полетел целый град комьев грязи. Парочка попала и в Ждану, и та поспешила укрыться за дверью бани. Через несколько мгновений следом за нею в баню заскочила и Северга, с головы до ног заляпанная, взъерошенная и злая до жёлтых волчат в зрачках.
