Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей (книги полностью .TXT, .FB2) 📗

Будь здесь Жан-Клод, он бы точно знал, что делать, потому что эта сила изначально принадлежала ему — редчайшая способность из тех, что могла быть унаследована по его линии. Конечно, он бы никогда не утратил над ней контроль, как это сделала я. Я могла бы опустить свои метафизические щиты и связаться с ним телепатически, но улучшит это мое положение или ухудшит? Поскольку я понятия не имела, что происходит, я не могла ответить на этот вопрос. Вот дерьмо.

— Опусти биту. — Произнес Ньюман. Его голос становился спокойнее.

Я знала, что бы это означало у меня: что я морально готовлюсь стрелять. Чтобы прицелиться точнее, нужно контролировать свое дыхание. Пиздец как тяжело хорошо стрелять и орать при этом. Приходится следить за своим дыханием, сердцебиением, пульсом. Точный прицел берет начало из глубокой тишины. У меня она когда-то была наполнена белым шумом. Теперь там просто тихо.

В зале появился еще один парень из охраны — у него в руках был крест, и он направлял его в мою сторону. Будь я вампиром с горящими глазами, крест засиял бы в его руке, как звезда, но сейчас это был просто металл.

— Я думал, ты истинно верующий, Сэм. — Проворчал Барри, а значит, он знал, что освещенные предметы работают только в том случае, если ты в них веришь, либо если их благословил кто-то по-настоящему святой.

— Он должен гореть. — Возразил Сэм.

— Я не вампир. Бог мне свидетель, я не вампир. — Сказала я. Мне пришлось повернуться к Барри и Сэму, чтобы Феникс опять не полезла ко мне в рот.

— Тогда отпусти Феникс! — Рявнкул Барри.

Я отпустила ее талию, освободив себе обе руки. Мне удалось выдавить:

— Я пытаюсь. — А потом она поцеловала меня — так рьяно, так глубоко, что я чуть не задохнулась, и естественно не могла говорить дальше.

— Опусти биту. Больше повторять не стану. — Сказал Ньюман.

Про себя я молилась: «Пожалуйста, господи, не дай Барри умереть только потому, что я облажалась», и внезапно у меня появилась идея. Я оборвала поцелуй и сказала:

— Феникс, забери биту у Барри.

Она прекратила лезть ко мне с поцелуями и повернулась к Барри. Она уверенно потянулась за битой — так же рьяно, как и пыталась меня поцеловать. Барри хотел отбиться от нее, не причиняя ей вреда и не позволяя забрать у него биту. Руки у него были заняты, и теперь Ньюман в него не выстрелит, потому что Феникс заслоняет ему обзор.

Второй парень, Сэм, тряс свой крест так, будто был уверен, что в нем села батарейка.

— Твоя вера в порядке. — Сказала я. — Просто на мне это не работает.

— Феникс, хватит. Хватит! Я не хочу причинять тебе боль! — Кричал Барри.

Ньюман подошел ко мне, дуло его пушки было направлено в пол.

— Что ты с ней сделала?

— Я не уверена. — Прошептала я, потому что это была правда.

— Ты можешь это прекратить?

— Я не знаю.

— Надо что-то делать, Блейк.

Ньюман был прав. Я выудила свой крест из-под футболки и помолилась про себя: «Господи, пожалуйста, помоги мне освободить ее от того, что я с ней сделала». Крест у меня в руках засветился — не тем горяченным белым светом, который вспыхивает, когда вампир пытается сожрать твое лицо, а мягким бледно-голубым сиянием. Крест Сэма засиял вместе с моим. Мы оба были истинно верующими.

Я произнесла свою мольбу вслух:

— Пожалуйста, господи, помоги мне освободить ее от того, что я с ней сделала.

Феникс прекратила свои попытки вырвать биту из рук Барри. Она застыла, руки свободно повисли вдоль ее тела. Мне не надо было смотреть ей в лицо, чтобы знать: глаза у нее пустые, лицо расслабленное. Я уже видела это у других жертв вампиров. Господи, я ненавидела себя за то, что я с ней сделала.

Крест засиял ярче, но это было светло-голубое сияние, и смотреть на него не было больно, в отличие от яркого белого света. Бывали у меня стычки с вампирами, когда мой крест ослеплял этим светом и их, и меня заодно. Этот свет был мягче, он был другим. Он ощущался спокойным, как то мягкое прикосновение, которые ловишь во время молитвы и знаешь, что бог тебя слышит.

Феникс начала падать. Барри бросил биту и она покатилась по полу, а он подхватил Феникс. Она пыталась проморгаться в его руках, оглядывая зал так, будто только что проснулась. Ее темный макияж размазался по лицу и походил на синяки, но она не вспомнит, как это случилось. Интересно, что последнее она помнит?

Сияние двух крестов начало меркнуть, а у меня внутри появилось то чувство спокойствия, которое я ловила в те редкие моменты, когда моя молитва была услышана. По лицу Сэма текли слезы, а его улыбка была почти блаженной. Я знала, что он тоже это почувствовал.

— Что случилось? — Спросила Феникс. — Они что-то подсыпали в мой напиток? — Она помнила, что мы заказали ей выпить. Это хорошо. Она не так много пропустила.

— Нет, Феникс. — Ответил Барри. — Тебе никто ничего не подсыпал. — Он пялился на меня так, будто понятия не имел, что со мной делать. Я его понимала.

— Давай, Блейк, пойдем отсюда. — Подал голос Ньюман. Пушку он уже убрал в кобуру.

По дороге к двери я захватила со столика свою картошку фри. Я хотела удостовериться в том, что буду сыта, пока не доберусь до дома и не окажусь в обществе настоящих вампиров, которые помогут мне контролировать эту хрень, или хотя бы пока не доберусь до Никки и кого-то из тех, кто уже входит в мое метафизическое меню.

62

Мой телефон зазвонил как только Ньюман вытолкал меня за дверь, навстречу солнечному свету. Я откуда-то знала, что мне звонит Никки — еще до того, как сняла трубку. Не думаю, что дело в метафизике, по крайней мере, не в той, которая была связана с вампирскими штучками.

— Анита, что случилось?

— Я в норме.

— Если под нормой ты подразумеваешь, что то, что сейчас было, прекратилось, то — да, ты в норме, но что заставило ardeur вспыхнуть вот так?

— Не знаю. — Я съела еще один ломтик картошки фри, пока ждала его ответа.

— Кто там у тебя? — Спросил Ньюман.

— Никки. — Ответила я.

— Ньюман с тобой? — Уточнил Никки.

— Ага.

— Я чувствую, что ты все еще голодна, Анита.

Я проглотила картошку и ответила:

— Я ем твердую пищу, пока мы разговариваем.

— Ты чуть не покормилась на Ньюмане, да? Поэтому ты смогла остановить себя?

Я чуть не подавилась картошкой и покосилась на Ньюмана.

— Нет, все было не так.

Ньюман наклонился ко мне и шепнул, как будто на почти пустой парковке нас кто-то мог услышать:

— Никки может помочь тебе с этой штукой, которая только что произошла в клубе?

— Если ты мне расскажешь, что именно случилось — возможно. — Ответил Никки, потому что он, очевидно, услышал то, что прошептал мне Ньюман.

— Возможно. — Сказала я.

— Тогда поговори с ним, пока мы ждем Жизель. — Произнес Ньюман. — Нам все еще надо опросить ее.

Я кивнула и направилась дальше сквозь парковку, чтобы у меня появилось немного приватности для разговора с Никки. Ньюману не следовало знать слишком много про мои метафизические секреты — не больше, чем он узнал в клубе. Конечно, учитывая тот факт, что я сама не знала, что именно сейчас произошло, слово «секрет» было не самым подходящим термином. Я рассказала все Никки по дороге. Я надеялась, что что-то прояснится до того, как мы начнем допрашивать еще одну свидетельницу.

— Я включу громкую связь, что Итан мог слышать. — Сказал Никки, после чего я услышала, как звук на том конце трубки изменился. То, что происходило там на фоне, я теперь тоже слышала гораздо четче.

— Вы в машине? — Спросила я.

— Мы едем к тебе.

— Никки, ты же слышал шерифа. Никому из вас нельзя участвовать в расследовании.

— Я знаю. Наша задача — помочь удержать Бобби от трансформации. Эйнжел с ним нянчится.

— Кто там с ней?

Мои кишки завязались тугим узлом при мысли, что она там будет без Никки, когда вернется Олаф. Я не думала, что он действительно похитит ее для удовлетворения своих низменных нужд на глазах у местных копов, но часть меня переживала за нее. Во-первых, потому, что я знала Олафа, а во-вторых — потому Эйнжел с Пьереттой выставили себя наживками, чтобы «разгрузить» меня. Я не хотела, чтобы они погибли, защищая меня.