Ловец бабочек. Мотыльки (СИ) - Демина Карина (книги онлайн полные TXT) 📗
Он очнулся от голосов.
И выругался.
Выступил.
И даже нес какую-то чушь, хотя стоило сразу выстрелить. Пуля в лоб — лучший аргумент в иных спорах.
Не успел.
Ублюдок усмехнулся, и в следующее мгновенье Себастьяна вдавило в стену. Сердце остановилось. И само его тело вдруг перестало принадлежать ему. Мерзопакостнейшее чувство.
Почему его не убило сразу?
Повезло.
Или дело не столько в везении, сколько в нежелании этой сволочи расставаться с жертвой. Привык играть, а… еще Евстафий Елисеевич говаривал, что привычки иные до добра не доводят.
Это Себастьян успел подумать.
И еще какую-то совсем уж глупость, когда сгустившийся воздух вдруг запах огнем. А потом стена подвала пошла зыбью и истаяла, пропуская человека, видеть которого Себастьян готов не был.
…в следующее же мгновенье над столом с распластанной Катариной взвился песчаный вихрь. А вонь серы и огня стала невыносима.
Нет, везет ему, однако, на демонов.
Глава 35. Где все почти завершается, но не для всех благополучно
Женщины бывают агрессивны только от безысходности. А мужчины бывают агрессивны и в радости…
Жизненное наблюдение пана Цунявского, афериста и мошенника, по роду деятельности своей предпочитавшего иметь дело со слабым полом.
Катарина видела.
И слышала.
И кажется, могла даже думать. Только тело ее больше ей не принадлежало. Это тело подняло руку, и ремни рассыпались. Это тело село. И мотнуло головой так, что шея опасно затрещала.
Свобода.
Она получит свободу. Но разве демон обещал, что Катарина уцелеет на этой свободе? Нужно быть крайне осторожной, принимая подобные клятвы. Разве она не знала?
Катарина рассмеялась.
Или это демон?
Почему это она решила, что он вновь примет то, песчаное, обличье, как в прошлый раз? Зачем, если рядом есть такое хорошее удобное тело, а Катарине придется подвинуться…
…Хелег ударил огненной волной, но что пламя демону? Ресницы опалило и исчезло, впиталось сквозь кожу. Наверное, будь Катарина человеком, она бы сгорела в этом пламени, а демон лишь вдохнул его, принимая этакий дар.
В нынешнем мире ему было холодно.
И пламя согрело.
Слегка.
Демон вытянул руку и, взяв Хелега за горло, легонько тряхнул. Сжал пальцы.
…Катарину мутило. И от жара, переполнявшего ее, и от осознания, что она убила человека. Сейчас. Здесь. Собственными руками, пусть и управляла этими руками темная тварь.
Она слышала, как хрустнул позвоночник.
И видела перекошенное лицо.
Глаза навыкате. Она чувствовала, как уходит жизнь, и это чувство казалось прекрасным. Она теперь понимала, что заставляло Хелега убивать снова и снова.
Это было прекрасно.
И отвратительно.
Осознание собственного всемогущества пьянило…
…а потом, когда изломанное тело Хелега упало на пол, демон взглянул на остальных людей.
Нет.
Женщина? Разве она, никчемная, не заслуживает смерти? Она убивала других, оправдывая свои деяния необходимостью. И теперь лишь понесет наказание.
Мужчина.
Он обещал защитить, но не сумел. Он сам отдал Катарину демону, и тот… тот готов сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. А его смерть будет справедлива.
Черный человек.
Он, пожалуй, внушал некоторые опасения, и отнюдь не силой, но тем, что однажды побывал на той стороне мира. И заглянувши, остался жив.
…а та, что стояла за его спиной, была всего-навсего куском сладкого мяса. И демон потянулся к ней.
…смерть Хелега была проста и отвратительна. Себастьян поморщился, когда изломанное тело швырнули на пол и то, что еще недавно было Катариной, обратило свой взор на него. Дрогнула губа. Скользнул по ней острый язычок.
Губы растянулись в улыбке.
— Anheer kaero! — произнес Зигфрид.
И демон повернулся.
Он двигался легко и вместе с тем движения его были ломаными, будто он не до конца освоился в чужом теле.
— Уходи, — повторил Зигфрид, глядя в черные глаза. — Уходи, или я уничтожу твою сущность.
— А справишься?
Ее голос стал глуше. И появились в нем царапающие ноты, будто песком по стеклу. Себастьян положил руку на револьвер, но тут же убрал.
Пуля повредит не демону.
— Ты виноват, — от твари не ускользнули его раздумья. — Ты обещал защитить… и не смог… у тебя не хватило бы сил… ты виноват…
— Виноват.
— Позвольте заметить, — Зигфрид снял с запястья кожаный шнурок, — что разговор с демоном — не лучшая идея. Это существо суть разрушение…
— Умный… когда поумнел? — демон вновь повернулся к Зигфриду. И повернулся он всем телом, которое вытянулось, застыло в неестественной позе. — О да… я вижу… ты умер.
— Немного.
— И остался жив. И теперь думаешь, что это тебя спасет? Я уничтожу… сначала вот его… — резкое движение и палец упирается в шею. — Он сопротивляться не станет. Не станешь ведь? Конечно. Он боится повредить этой глупышке… она кричит… все вы кричите. Такие шумные.
— Возвращайся туда, где тихо, — предложил Себастьян.
Палец у горла не то оружие, чтобы заткнуться. Нет, пожалуй, сейчас демон мог бы пробить этим пальцем горло или перервать аккуратным женским ноготочком, но…
…все равно не то.
Не хватает чего-то.
Тьмы клубящейся. Раскатов грома. Ветра ледяного и прочего зловещего антуражу. В целом подвал пока выглядел вполне себе мирно, и даже покойник в углу не нарушал некой идилличности картины.
— Уходи, — Зигфрид опустился на корточки и, сняв с куртки какую-то железку, положил на пол. — Я открою врата.
— Я сам способен…
— Нет. Не способен. Ты слаб.
— Человек!
— Человек, — Зигфрид провел пальцем по полу. — Но я вижу. Ты здесь давно, верно? Годы, если не десятилетия. Или столетия? Твоя оболочка, конечно, несколько защищала тебя от мира, но недостаточно.
Демон завизжал.
Его голос наполнил помещение, и стены отозвались на него мелкой судорожной дрожью. Посыпалась побелка. Что-то щелкнуло в левом ухе, и по щеке поползло влажное… Себастьян потрогал щеку и не удивился, увидев на пальцах кровь.
А визг сменился хохотом.
— Успокойся, — голос Зигфрида донесся издалека. — Не стоит тратить силы попусту. Они тебе пригодятся…
Поднялся ветер.
Жаркий пустынный.
И стены вдруг исчезли. И мир изменился. Он словно вывернулся, выбросив Себастьяна и не только его, в пустыню. И пустыня эта была красна. От песка исходил такой жар, что задымилась одежда. Кожа покрылась чешуей в слабой попытке защититься от песка. Он, поднявшись роем пчел, окружил, сдавил Себастьяна.
— Это всего-навсего иллюзия, — взмах руки, и кольца песчаного змея рассыпались.
Пустыня ушла.
И ощущение жара. А чешуя вот осталась. Может, оно и к лучшему? От демона чешуя не спасет, но…
— Я сожру тебя, человек…
— Не в этом теле, — Зигфрида угроза не смутила. Его вообще хоть что-то способно смутить? Он снял очередную побрякушку и сдавил в кулаке. — Хочу заметить, что сугубо анатомически человеческое тело не предназначено для пожирания себе подобных в том плане, как сие подразумевает твоя демоническая натура.
Над телом поднимался пар.
И по плечам Катарины поползли языки огня.
Они сплелись короной над ее головой, а из ушей потекла кровь. Черные дорожки прочертились на шее, смешались, создавая диковинный узор.
Зигфрид усмехнулся.
И полоснул по ладони черным клинком.
— Maerro ihaardaan. Throo. Tadhai loom.
Язык был чужим.
Язык был пугающе чужим. И слова отдавались головной болью. Слышалось в них эхо камнепада. Еще немного, и погребет не только Себастьяна…
…дышать.
Стоять.
И взять демона за руку, которая вдруг ослабела.
— Позовите ее, — велел Зигфрид.
И вытер кровящей ладонью раскровавленный же нос.
— Позовите. У нее будет шанс, если откликнется…
