Стеклянный цветок (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
— Так это вы были на скотобойне в ту ночь, когда мой отец… — Голос Рэнди сорвался. Джонатан кивнул.
— Ваш отец, надо отдать ему должное, был отменным стрелком. Все шесть пуль из его револьвера угодили прямо в меня. Так я получил то, что называю теперь своими боевыми ранениями. Рентгеновские снимки до сих пор показывают эти пули, но мой личный врач не отличается излишним любопытством.
— Я убью вас! — воскликнула Рэнди.
— Вряд ли. — Джонатан наклонился над кроватью. — Возможно, как-нибудь ночью я сам заявлюсь к вам. У вас будет возможность убедиться, что хотя шерсть у меня и бела как снег, зато и размерами, и силой я значительно превосхожу полукровок вроде Майка и Уилли. Все-таки чистая кровь есть чистая кровь. Перед смертью вы убедитесь в том, что я — тот самый кошмар, который преследовал людей от сотворения мира. — Джонатан, растянув губы в полуулыбке-полуоскале, повернулся и зашагал из палаты, но у самой двери приостановился и добавил: — Приятных вам сновидений, мисс Уэйд.
Понятно, что сон не шел к Рэнди, даже когда опустилась ночь. Рэнди лежала в полутьме, устремив глаза в потолок, и ей было так одиноко, как никогда в жизни. Уилли, ее друг Уилли, был, скорее всего, мертв! Глаза Рэнди наполнились слезами.
Плакала она долго, вспоминая Уилли, Джоан Соренсон, Джо Эркухарта и, конечно, своего отца, Фрэнка Уэйда. Часа через два слезы иссякли, но Рэнди продолжала едва слышно всхлипывать. Внезапно дверь приоткрылась, и тьму разрезал острый, как нож, луч света.
— Кто здесь? — прохрипела Рэнди. — Отвечайте, а иначе я буду кричать. Дверь бесшумно затворилась.
— Тише, или нас услышат, — попросил слегка испуганный голос, принадлежавший, несомненно, молоденькой женщине. — Дежурная сестра сказала, чтобы я приходила завтра, в положенные для посещения часы, но он велел мне немедленно идти к вам, вот я и пробралась сюда тайком.
Посетительница несмело приблизилась к постели. Рэнди включила ночник над головой и увидела симпатичную веснушчатую брюнетку лет двадцати.
— Я Бетси Джуддикер, — прошептала гостья. — Уилли попросил меня передать вам кое-что на словах. На мгновение сердце Рэнди остановилось, а затем забилось в бешеном темпе.
— Уилли?! — сдавленным голосом переспросила Рэнди. — Говорите же, не молчите!
— Он просил передать какую-то глупость, и я даже…
— Говорите, какими бы глупыми его слова вам ни казались!
— Он просил передать, что сам не может вам позвонить, поскольку опасается, что стая прослушивает линию. Ему пришлось туго, но он жив и совсем скоро поправится. Он на севере, у знакомого ветеринара, который выхаживает его. Понимаю, что это звучит глупо, но Уилли так и сказал: «у ветеринара».
— Продолжайте же, — нетерпеливо попросила Рэнди. Бетси кивнула.
— По телефону в его голосе звучала боль, и он сказал, что… что его тело так разбито, что изменяться он может пока только на несколько минут, но ветеринар уже извлек из него почти все осколки стекла и вправил ногу. Затем он сказал, что ночью подходил к моему дому и оставил кое-что для вас. — Бетси раскрыла сумочку. — Вот что нашел мой сынишка рядом с почтовым ящиком. Бетси подала Рэнди узкий осколок зеркала длиной с палец.
— Спасибо, — поблагодарила Рэнди, беря в руку холодное, точно ледышка, стекло.
— Осторожно, оно острое, — предостерегла Бетси. — Уилли сказал еще кое-что совсем непонятное, однако он настаивал, что это очень важно. Слушайте: там, где он находится, нет ни единого зеркала, но в «Черном камне» их было превеликое множество.
Рэнди, проведя пальцем по краю зеркального осколка, уверенно кивнула, хотя сама поняла пока далеко не все из того, что рассказала ей Бетси.
— Ой, да вы порезались! — воскликнула та, — А ведь я вас предупреждала.
Тупиковый вариант
© Перевод П. Полякова.
Свернув с автострады на двухрядный серпантин, машина запетляла среди склонов, густо поросших сосняком, и увенчанных снеговыми шапками вершин. Стремительно чередовались подъемы и спуски; в эти минуты сердце, словно на «американских горках», ухало вниз, и закладывало уши. Под ясным, пронзительно синим небом мелькали быстрые потоки и искрящиеся на солнце водопады. Однако красоты пейзажа нисколько не улучшили настроения Питера. Продолжая хмуриться, он целиком сосредоточился на дороге и дал волю водительским рефлексам.
Горы поднимались все выше, приемник работал с помехами. На поворотах звук ненадолго усиливался, потом вновь замирал и наконец исчез совсем. Кэти до упора прокрутила ручку настройки, вернулась по шкале назад, но, так и не сумев найти ни одной станции, раздраженно щелкнула выключателем.
— Ну, будем играть в молчанку?
Питер и не глядя на жену знал, что она на взводе. Резкость и сарказм давно вытеснили из ее голоса нежные интонации. Сейчас она искала ссоры.
С самого начала все пошло вкривь и вкось — он чуть не силком заставил Кэти поехать; а тут еще это радио. Но, разумеется, она обозлена не поездкой, а тем, что так промахнулась, выйдя за него замуж. В периоды обострения самоедства Питер даже не осуждал ее скандальность. Он и впрямь оказался незавидным мужем — несостоявшийся писатель, неудавшийся журналист, незадачливый коммерсант… Вечно подавлен и хмур — такой на любого нагонит тоску. Разве что в пикировках еще на что-то годится — можно сказать, хорош. Потому-то, видимо, Кэти так часто и пытается спровоцировать скандал. Когда запал иссякает, кто-нибудь из двоих, если не оба, обычно пускает слезу, потом они, как правило, предаются любви, и жизнь на час-другой становится сносной. А больше между ними практически ничего не осталось.
Но сегодня Питеру не хотелось вступать в перепалку — он не чувствовал в себе достаточно сил, да и мысли были далеко.
— О чем же ты хочешь поговорить? — спросил он, не отвлекаясь от шоссе и постаравшись придать голосу побольше дружелюбия.
— Ну хотя бы о той развеселой компании, куда ты меня тащишь.
— Я ведь сказал тебе: это мои товарищи по шахматной команде из Северо-Западного.
— С каких пор шахматы стали командной игрой? — иронически поинтересовалась Кэти. — Вы что, выбирали ходы большинством голосов?
— Да нет, командный шахматный турнир — это просто серия обыкновенных поединков на четырех-пяти досках. Во всяком случае, так они проводились в наших университетских соревнованиях. Никаких консультаций и тому подобного. Побеждает команда, выигравшая наибольшее количество индивидуальных матчей. Смысл здесь, как бы тебе объяснить…
— Не трудись; если я ничего не смыслю в шахматах, это не значит, что я круглая идиотка. Итак, ты со своими тремя дружками входил в сборную Северо-Западного?
— И да и нет, — буркнул Питер.
«Тойота», не приспособленная для крутых подъемов, натужно выла. Питер пожалел, что перед отъездом из Чикаго не удосужился отрегулировать двигатель. Машину следовало вести осторожнее — они забрались уже настолько высоко, что кое-где попадались сползшие на шоссе снежные языки, а иногда дорогу пересекали блестящие полосы льда.
— И да и нет? — хмыкнула Кэти. — Как прикажешь это понимать?
— Раньше Северо-Западный был сплошным шахматным клубом. Мы проводили множество турниров — местные соревнования, первенства штата и даже страны. Иногда приходилось состязаться сразу с несколькими противниками, поэтому состав сборной частично менялся: один игрок мог участвовать, другой — нет, если, например, сдавал экзамены или только что отыграл и выдохся, — все учитывалось. Наша четверка называлась второй сборной. На этой неделе исполняется десять лет с тех пор, как мы участвовали в Североамериканском чемпионате университетских команд. Наш университет был устроителем, и на меня помимо игры легла масса организаторских забот.
— Вторая сборная? Значит, была и первая?
Питер откашлялся и аккуратно вписался в крутой поворот. Одно колесо все-таки задело за уступ, и по днищу забарабанил гравий.
