Хранители - Толкин Джон Рональд Руэл (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Вот, Сэм! У него будет столько же шансов спастись от волков и вернуться домой, как и у нас.
Сэм печально стоял рядом с пони и молчал. Билл, как будто поняв, о чем идет речь, поднял голову и сунул морду к уху Сэма. Сэм разразился слезами и принялся распутывать веревки, развязывая груз и укладывая его на землю. Остальные разбирали вещи, складывая в кучу то, что будет оставлено, и распределяя между собой остальное.
Когда это было сделано, все принялись наблюдать за Гэндальфом. А он, казалось, ничего не делал. Стоял между двумя деревьями, глядя на темную стену утеса, как будто пытался взглядом просверлить дыру. Гимли бродил у стены, время от времени постукивая по ней своим топором. Леголас прижался к стене, как бы прислушиваясь.
— Ну, мы готовы, — сказал Мерри, — где же дверь? Я ничего не вижу.
— Двери гномов устроены так, что года они закрыты, их нельзя увидеть, — ответил Гимли. — Они невидимы, и собственные хозяева не смогут найти или открыть их, если забыт их секрет.
— Но эта дверь не была сделана, чтобы быть известной только гномам, — сказал Гэндальф, внезапно оживая и поворачиваясь. — Если только все не изменилось окончательно. Глаза, которые знают, что ищут, должны отыскать знак.
Он подошел к стене. Между тенями двух деревьев было ровное место, Гэндальф приложил туда руки и стал водить вперед и назад, тихонько произнося какие-то слова. Потом отступил назад.
— Смотрите! — сказал он. Видите вы что-нибудь?
Луна освещала теперь поверхность скалы, но вначале ничего не было видно. Затем на поверхности, где прошли руки мага, появились тонкие лини, как будто серебряные вены в камне. Вначале они напоминали бледное подобие паутины, слегка мерцавшей в лунном свете, но постепенно они становились все шире и яснее, пока все не смогли разглядеть рисунок.
На самом верху, куда только могли дотянуться руки Гэндальфа, была арка с переплетающимися буквами эльфийского письма. Ниже, где поверхность была выщерблена и изведена, можно было разглядеть наковальню и молот, увенчанные короной в окружении семи звезд. Ниже находились два дерева, несущие на ветвях множество полумесяцев. Более ясно, чем остальное, в центре двери виднелась звезда со множеством лучей.
— Это эмблемы Дьюрина! — воскликнул Гимли.
— А это дерево высоких эльфов, — сказал Леголас.
— И звезда дома Феанора, — добавил Гэндальф. — Они сделаны из итилдина , который отражает только звездный и лунный свет и спит до тех пор, пока его не коснется знающий давно забытые в Средиземье слова. Давно я уже не слышал их и должен был основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить.
— Что же здесь написано? — спросил Фродо, который старался прочесть надпись на арке. — Я думал, что знаю письмо эльфов, но это я не могу прочесть.
— Это слова эльфийского языка древности с запада Средиземья, — ответил Гэндальф. — Но они не говорят ничего важного для нас. Вот что они означают: Дверь Дьюрина, повелителя Мории… Скажи, друг, и входи. А ниже более мелко: Я, Нарви, написал это. Келебримбор из Холлина изобразил эти знаки.
— А что значит «скажи, друг, и входи»? — спросил Мерри.
— Это-то ясно, — ответил Гимли. — Если ты друг, скажи условное слово, дверь откроется, и ты сможешь войти.
— Да, — подтвердил Гэндальф. — Эта дверь, вероятно, управляется словом. Некоторые двери гномов открываются лишь в особое время или лишь избранным, у некоторых из них есть замки, и нужен ключ, когда известно время и слово. У этих дверей нет ключа. В дни Дьюрина они не были тайными. Обычно они стояли открытыми и около них сидели стражники. Но если они были закрыты кем-то, знающий слово произносил его и входил. Так, во всяком случае говорится в записях. Верно, Гимли?
— Верно, — отозвался гном. — Но само слово теперь забыто. Нарви и все его родичи давно исчезли с лица земли.
— Но вы знаете слово, Гэндальф? — Удивленно спросил Боромир.
— Нет! — ответил маг.
Остальные разочарованно переглянулись, только Арагорн, хорошо знавший Гэндальфа, сохранял молчание и не двигался.
— Тогда зачем было вести нас в это проклятое место? — воскликнул Боромир, оглядываясь через плечо на темную воду. — Вы говорили нам, что однажды прошли через Морию. Как это могло быть, если вы не знаете слова для входа?
— Ответ на ваш первый вопрос, Боромир, — сказал маг, — да, я не знаю слова, пока. Но мы еще посмотрим, — добавил он с блеском в глазах из-под нависших бровей, — вы можете спрашивать, какова цель моих действий, которые кажутся бесцельными. Что касается второго вопроса — вы сомневаетесь в моем рассказе? Разве вы не слышали? Я не проходил этим путем. Я пришел с востока.
Если хотите знать, эти двери открываются наружу. Изнутри вы можете открыть их, просто нажав рукой. А вот снаружи ничто не откроет их, кроме заклинания или приказа. Их нельзя открыть силой.
— Что же вы тогда собираетесь делать? — спросил Пиппин, не испугавшись нахмуренных бровей мага.
— Стучать в дверь вашей головой, Перегрин Тук, — ответил Гэндальф. — Но это не пошатнет их, а мне нужно отдохнуть от глупых вопросов. Я поищу открывающее слово. Некогда я знал все заклинания на языках эльфов, людей и орков. До сих пор я без труда могу припомнить их две сотни. Но, думаю, потребуется испытать лишь немногие, и я не прошу Гимли рассказывать о тайных словах гномов мне, словах, которые они не говорят никому. Открывающее слово из языка эльфов, как и надпись на арке, это кажется мне несомненным.
Он вновь подошел к скале и слегка коснулся своим посохом серебряной звезды в середине, под знаком наковальни. Повелительным голосом он сказал:
Аннон эдхолен, эдре хи аммен!
Феннас меготрим, ласто бет ламмен!
Серебряные линии потускнели, но серый камень не дрогнул.
Много раз повторял он эти слова в различном порядке, варьируя их. Потом испытал другие заклинания, одно за другим, говоря иногда быстро и громко, иногда тихо и медленно. Потом произнес много отдельных слов из языка эльфов. Ничего не произошло. Утес нависал в ночи, мигали бесчисленные звезды, дул холодный ветер, но дверь стояла неподвижно.
Вновь Гэндальф приблизился к стене и, подняв руки, произнес гневным голосом: Эдро! Эдро! — и ударил скалу посохом. Откройся! Откройся! — кричал он и повторял этот приказ на всех языках, какие когда-либо были известны в Средиземье. Потом швырнул посох на землю и молча сел.
