И придет волчица… - Шевченко Ирина (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
– Не молчи. Лайс, можешь дать мне картинку?
Какую картинку? О чем они?
– Ребенок лежит неправильно. Мы… – шепот, еле слышный, почти неуловимый, но тревожный.
– Рошан, ты можешь что-нибудь сделать? Рошан!
– Он был здесь только что, я видела…
А Иоллар видел только ее глаза. И в этих глазах было столько всего, целый мир, огромный и прекрасный. Его мир.
– Это Гвейн. Теперь рассчитываем только на себя. Я пошлю кого-нибудь за Сэлом, может понадобиться помощь еще одного мага…
Над его миром нависли тучи.
– Сама она не родит, нужно оперировать.
– Нет, – вдруг четко произнесла Галла. – Не нужно. Ил, скажи им, что не нужно. Нельзя.
– Галчонок!
– Ил, скажи им!
Сумрак вызвал меч и направил его на своего лучшего друга:
– Слушай ее.
– Придурок! И что ты сделаешь? Снова порежешь мне одежду?
– Мне не понадобится оружие, – глухо предупредил Лар. – Будет так, как она говорит.
Мир драконов
Дракон ударил лапой наотмашь, и человеческое тело, ставшее тюрьмой для ослушника, пролетев половину зала, ударилось о стену.
– Гвейн, остановись!
– А, Джайла. Я должен был догадаться.
– Не смей к нему прикасаться! – Растопырив крылья, драконица загородила сплевывающего кровь мужчину. – Кем ты себя возомнил, старик?
– А кем вы двое возомнили себя, решив встать на пути у Судьбы?
– Судьба порой идет окольными путями.
– И это ваш окольный путь? – Гвейн указал на большое зеркало в центре. – Разрушить все?
– Не разрушить, а сохранить. Алан, – Видящая Суть повернулась к безмолвно сидящему на своем месте Палачу, – отпусти его, пожалуйста. Позволь принять нормальный вид.
Второй в совете с сопением выдохнул облачко дыма, но не внял просьбе.
– Гвейн, Рошан нужен там, он должен вернуться.
– Он уже сделал больше, чем нужно.
– Что здесь происходит? О Небо, Рошан! – Только что вошедшая в зал Селаста в мановение ока перекинулась из величественной драконицы в худенькую девушку и подбежала к опирающемуся на стену мужчине. – Что вы творите? Гвейн? Отец?
– Отцом я тебе буду, когда мы вернемся домой, – недовольно выговорил Палач.
– Но…
– Тихо! – рявкнул Хранитель Тара. – Заткнитесь все.
Старейшина устроился перед зеркалом и долго всматривался в изображение.
– Молодец, девочка, – прошептал он довольно спустя некоторое время, – молодец. Все равно Судьбу не обманешь.
– Что она делает? – отважилась на вопрос присевшая рядом Джайла.
– А ты не видишь? Делится жизнью со своим ребенком.
– Делится?! – вгляделась драконица. – Да она же отдает ему свою жизнь!
Услышав это, Рошан рванулся к зеркалу, но лапа Хранящего Слово, сбив на ходу, прижала его к полу.
– Видишь? Судьбу не обманешь.
– Она же не знает, не понимает, что делает, – пролепетала подошедшая неслышно Селаста. – Просто хочет помочь своему малышу. Нужно остановить это, пока не поздно.
– И ты туда же? – оскалился Гвейн. – Похоже, в совете возникли разногласия.
– Верно, – прорычала Джайла. – А раз так, предлагаю вынести вопрос на голосование. Нас больше, старик.
– Нет, не больше, – вмешался Алан. – Рошан нарушил наши законы и теперь не имеет права голоса. Двое против двоих, Джайла.
– Папа!
– Все решит случай, – подвел итог голосования Гвейн, отпуская Рошана.
Тот отполз подальше, поднялся, взявшись за руку подоспевшей на помощь Селасты, и поцедил сквозь зубы, едва шевеля окровавленными губами:
– Какие же вы оба… драконы!
Тар. Марони
Ожидание растянулось на часы.
Лар все так же держал любимую за руку. Точнее, теперь уже она сжимала до хруста его ладонь. С другой стороны кровати сидел Сэл, но сейчас Сумрак и не подумал бы ревновать. Буревестник давал Галле силу, которой ей так недоставало. Лайс… Он не знал, что делает Лайс, но видел, что тот тоже тут не напрасно. Временами кард бросал на него сердитые взгляды, злость в его глазах граничила с ненавистью, и Иоллар понимал, что эта ненависть вырвется наружу, если что-то пойдет не так, но ему было все равно: если с его Дьери что-нибудь случится, он сам себя возненавидит, и какое ему дело будет тогда до других?
А она, как и прежде, молчала. Даже тогда, когда выгибалась от боли, запрокинув голову и стиснув до скрежета зубы. Ее молчание наполнило комнату, и все присутствующие тут как будто боялись его нарушить.
Мариза и та перешла на шепот:
– Еще совсем немного.…
Лар пытался поймать ее взгляд, но Галла все чаще жмурилась, и из-под прикрытых век пробивались слезы.
– Еще чуть-чуть…
И снова руку зажало в тиски тонких пальцев. Но на этот раз с растрескавшихся губ сорвался вздох, один-единственный вздох, в котором помимо боли послышалось облегчение.
А спустя секунду тишину разорвал детский плач.
– Ты слышишь, родная? Слышишь? Это наш сын… Он… С ним все в порядке. С ним же все в порядке?
– Конечно. – Мариза поднесла к ним ребенка. – Чудный, здоровенький мальчик.
– Дэви. – Галла отпустила ладонь мужа и осторожно коснулась крохотной ножки.
– Вот видишь, Дьери? Все хорошо.
– Да, – она посмотрела на него, – хорошо. Люблю… вас обоих…
И улыбнулась.
Он никогда этого не забудет – ее застывшую улыбку и свое отражение в остекленевших глазах, в которых только что умер его мир.
Мир драконов
– Вот и все, чего ты добился, Рошан. Украл у них эти два месяца.
Разрушитель Границ сидел на полу, закрыв лицо руками. Если бы он не был драконом, можно было бы подумать, что он плачет.
– Не злорадствуй, Гвейн, – тихо сказала Джайла. – Лучше пусти его туда.
– Зачем? Он уже ничем не поможет.
Дракона не вернуть в мир живых тем же способом, которым Галла возвратила Эн-Ферро. Если дракон уходит, то навсегда.
– Пусти его, – повторила драконица. – Ему это нужно. Алан?
Палач отвел взгляд.
– Да позвольте ему хотя бы проститься с ней!
Гвейн кивнул, одновременно активируя портал, и Рошан, шатаясь как пьяный, побрел к светящемуся кругу.
Запредельная тьма и холод. И знакомая черная воронка, разверзшаяся теперь уже для меня…
Но я не боюсь. Не хочу уходить, но не боюсь. На самом краю пропасти мне вдруг открылось, что по ту сторону не только пустота – там другая жизнь, другие миры, в одном из которых мы все когда-нибудь встретимся. Я, Иоллар, Лайс…
Лайс стал первым, кого я отпустила. Мы встретимся, но еще не скоро, братишка. Ниточка, не так давно завязанная мною, долго не хотела поддаваться, но все же порвалась. Вслед за нею оборвалась и сотня тоненьких, неведомо к кому ведущих паутинок…
Потом – Дэви. Эта связь была крепкой, но распалась сама собой. Мой маленький, но уже такой умный сыночек прощался со мною. Удачи тебе, малыш! Как жаль, что я даже не увидела твоего лица. Но я знаю, что ты похож на своего отца. Береги его, сейчас ему будет трудно. Но потом, со временем, все образуется… Если я только разорву эту нить. Разорву и не утяну его за собой. Но…
Не рвется! Она не рвется, солнце мое.
Но я знаю, что нужно делать. Если ее не разорвать посредине, то нужно вырвать у самого корня – из своего сердца. Мне не будет больно, любимый, ведь мое сердце уже не бьется…
Помни меня. И прости…
Крепкая серебряная ниточка натянулась до предела, и я рванула что было сил… А-ах… Больно… Все равно больно, будто тело пронзает электрический ток…
Больно? Тело?
– Ил, руки!
Он отпрянул назад, и от ладоней Лайса, лежащих на ее груди, прошел короткий разряд. Галлу подбросило на постели.
– Давай!
Зажав ей нос, Иоллар набрал воздуха и прижался губами к ее рту, пытаясь вдохнуть в нее жизнь. Если бы было можно, то даже свою.
– Еще раз. Руки!
И снова разряд. Уже третий. Неужели…
– Есть пульс!
