Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
Сын рода Маллой скрипнул зубами. Кажется, где-то даже треснула эмаль: столь сильно молодой человек стиснул челюсти.
Но спустя секунду пришлось усилием воли открыть рот, чтобы возразить самодовольному бреду оппонента.
— Схематика будет передана каждому семейству. Вы сможете лично изучить её и даже улучшить, не говоря уже о том, чтобы убедиться, что в контуре нет абсолютно ничего, что можно было бы посчитать намеренной угрозой для кого-то, кроме мутантов, — молодой человек развёл руками. — Проклятье, Вольгац, сопутствующий ущерб понести может только челядь, потому как у шляхты попросту не существует долгосрочных проблем со здоровьем! Я уж молчу о том, что каждый из вас имеет доступный инструментарий для оживления любого важного человека!
Однако раздражённая отповедь ничуть не смутила выскочку. Тот демонстративно покачал головой и рассмеялся неестественным натянутым смехом.
— Ха, ха, ха, Даркен Маллой делает вид, что не в курсе существования “глубоких проклятий с отложенным эффектом”. Искусство убийства людей другими людьми — вещица древняя. И крайне востребованная. Если в мире появляется “что-то”, человек найдёт способ это “что-то” поставить на службу Морте Санте. На каждую защитную меру мгновенно рождается контрмера, — Бельмонт смотрел в глаза ректорскому сыну с вызовом. — Оживление — не панацея. И предупреждая твоё “к глубоким проклятиям тоже есть контрмеры”, скажу: да, есть, но Лешая меня раздери, если возможность массово проклясть кучу народа не откроет на короткий период великое множество возможностей для захвата власти.
Громкий стук привлёк внимание спорщиков и свидетелей этой перепалки. То Фортуна не сдержалась и ударила кулачком по подлокотнику столь сильно, что тот треснул и накренился. Однако молчаливое приглашение высказаться было проигнорировано девушкой. Она даже отвернулась и устремила взор куда-то в сторону плинтуса, делая вид, что ей бесконечно любопытно, каким образом обработан стык между стеной и полом.
Вместо неё решила высказаться мать семейства Штернберк. Она неторопливо поднялась с места, откровенно купаясь в том интересе, который вызывали у окружающих её невысказанные слова и ладная фигура, обтянутая длинным облегающим алым платьем с двумя вырезами до средины бёдер.
— Мы привыкли оценивать окружающих по себе. И нет в этом ничего предосудительного. У человеческого существа, действительно, не имеется инструментария выполняющего сию функцию лучше, чем зеркальные нейроны. И даже наши души, когда лишаются связи с мозгом, продолжают имитировать его работу, не зная способа более совершенного, чем тот, что дала нам природа, — спокойно и сдержанно произнесла пани Штернберк, рассеянно поигрывая изящными пальчиками, укрытыми красной тканью с шелковистыми волосами цвета полымя. — Оттого нет ничего удивительного, что юный пан Вольгац узрел в действиях пана Маллоя предпосылки для исполнения тех планов, о претворении в жизнь которых и сам мечтал долгими ночами, когда оставался наедине со своими фантазиями…
От возмущения Бельмонт аж выскочил в проход меж кресел, словно бы готов был тут же, не тратя ни секунды больше на бессмысленные расшаркивания, вступить в бой.
— Что за низкая и очевидная попытка уязвить меня и принизить мой род? — прошипел он, не скрывая характерного движения, когда пальцы сами скользят к волшебной палочке. — Считаете, что коль мои родители отбыли из Богемии по делам государственной важности, их юный наследник не в силах защитить честь семьи от нападок тех, кто как только не стелится, лишь бы их дочь заметил избалованный ректорский сынок?
Матушка Фортуны стрельнула взглядом в сторону наглого мальчишки, вздумавшего перечить знатной пани. Разумеется, на стороне молодых выступали горячность и рисковость. Юнцы не боялись показаться порой глупыми, если имеется возможность добиться желаемого. Но были в этом мире и те, кто был рождён управлять человеческим восприятием.
И если доселе Даркену казалось, что таковой является слечна Штернберк, то лишь потому, что он не часто видел её родительницу в деле. Ведь у той дар оттачивался годами практики и закалялся в великом множестве словесных баталий.
— Снова судите по себе, юный пан? Желаете, чтобы избалованный ректорский сынок заметил вас?
Пан Вольгац хотел что-то рявкнуть в ответ, но вовремя додумался подавиться этой репликой, лишь бы не выпустить необдуманных слов в мир, где те могли бы наплодить потомство домыслов, чья порода неугодна знатному господину.
И сей заминкой не преминула воспользоваться пани Штернберк, но не для того, чтобы отмахнуться от цепляющейся за ворот хулы, как могло бы показаться на первый взгляд, а для того, чтобы атаковать самой.
И пусть она обращалась к аудитории, повернувшись спиной к трибуне и Даркену, сын рода Маллой ничуть не сомневался в том, что слова были предназначены в первую очередь ему.
— Итак, о чём бишь я хотела сказать, пока меня не отвлекли? Ах, да, человеческая природа. Борьба с человеческой природной бессмысленна. И я говорю сие не потому, что наслушалась проповедей культа актуальной невесты человека, собравшего нас здесь сегодня. Это очевидно любому, кто прожил достаточно много лет: люди хотят лучшего для себя и своих родных. И бессмысленно винить юного Даркена в том, что он озвучивает с трибуны нечто, что является интересом его рода, — женщина мягко коснулась груди в трогательном изящном жесте. — Как и бессмысленно винить его оппонента в том, что тот взорвался в свойственной молодости вспышке гнева. Ведь делая упор на причинах, по которым мы могли бы иметь интерес помочь роду Маллой, оратор сделал акцент не на том, что мы могли бы получить, а на том, что мы имеем шансы потерять. А это позиция угрозы, даже если сама угроза исходит не от озвучившего её.
Даркен хмурился. Кто-то даже мог бы сказать, что у него затравленный взор. Или напротив, чересчур угрожающий, каковым является практически любой взгляд исподлобья.
А всё оттого, что молодой человек видел смыслы, стоявшие за словами. Он отлично помнил о связях Штерберков в фашистской Македонии. О том, насколько устойчивы позиции рода в обеих странах.
Даже полное крушение Богемии для этого семейства будет не столько тяжёлым ударом, сколько возможностью. Лестницей, по которой можно подняться наверх, подтянув союзников из верхушки рейха, чтобы под эгидой обоснованных претензий оттяпать себе неслабый кусочек земель.
Иными словами, у Штернберков имелось много различных путей возвышения. И ежели Маллои не желают связать себя с ними посредством уз брака, то зачем поддерживать их?
А огневласая пани благородного рода тем временем продолжала свою речь.
— Но какой смысл в этой угрозе, если мы априори существуем в атмосфере постоянного страха за наши владения, если мы постоянно ожидаем удара со стороны тех, кто зовёт себя нашими союзниками, что и продемонстрировал наглядно пан Вольгац. Мы изначально готовы к атаке. И сейчас получили информацию лишь о том, что готовится атака несколько более массированная, чем обычно.
Даркен приложил ладонь к лицу и тихонько завыл. Хотя, с учётом того, сколь громким и шумным был изначально пан Маллой, это самое “тихонько”, обратившееся в высокий протяжный звук, не заметить который оказалось сложно.
И человек, привыкший находиться в центре всеобщего внимания ожидаемо вновь оказался под взором сотен взглядов.
Ему даже не требовалось поднимать голову и убеждаться в этом. Подобный “эффект наблюдателя” сложно не ощутить кожей даже сквозь слои высококачественной защиты.
“Номер один” лениво поднял руку и махнул пару раз небрежно.
— А, продолжайте там меряться, чем там вам в голову взбредёт. Не обращайте на меня внимания. Я — всего лишь патриот своей страны, желающий защитить её от краха. Зачем меня слушать, право слово?
Шепотки и ропот были не способны заглушить звуки тяжёлой твёрдой властной поступи, что могла принадлежать лишь одному человеку: принцу Лотарингскому. Тот демонстративно подошёл к пану Маллою и остановился рядом.
