Злыднев Мир. Дилогия (СИ) - Чекрыгин Егор (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
– А‑а, понятно, – дурачок, – сказал проницательный Вожак.
– Да это…, папкин‑мамкин я. – Продолжил я играть свою роль.
– Это‑то тоже понятно, – улыбнулся Вожак. – А папка – мамка, где?
– Дык ведь, дядя, – вот!! – сказал я, и по моей щеке побежала струйка слез, (как у того парнишки).
– Понятно, – сразу погрустнел Вожак. – Да только…, – ты парень, особо‑то не убивайся. Не ты первый, не ты последний… . Сколько еще такого брата как ты, по земле‑то ходит, и ходить еще будет. …Да ведь и сам в двенадцать лет, сиротой остался. И горюшка‑то похлебал. Полной ложкой, похлебал я горюшка. И побирался, и батрачил за кусок, да и грешно сказать, – воровать приходилось. …Однако мир, – он парень, – мир‑то не без добрых людей. И хоть встречал я на своем пути разных сволочей, – да только добрых‑то людей встречал поболее. Не дали мне добрые люди‑то, совсем пропасть. И подкормили, и работе выучили и в люди вывели. …Был я сиротой и побирушкой, – а щас‑то глянь, – человек! И живу как человек, – глаз не прячу. …И в Армии нашей довелось послужить. Повоевал со Злом, десять с гаком лет, воевал… . Да только сам видишь, …, – ранили меня…. . Чуть совсем вражий меч мне ногу не оттяпал. Хорошо, Защитники в лазарете постарались. А то б…. Сижу‑то я нормально, а вот ходить, сам видишь……
Он продолжал говорить и говорить, о чем‑то мне совершенно непонятном. Я даже решился заглянуть в его мозги, чтобы понять смысл этой речи.
Она лилась словно странная песня, – без музыки, без рифмы и кажется без смысла. И в ней я почувствовал нотки жалости, – ко мне, к себе, и ко всему этому ненормальному миру. Он о чем‑то сожалел, почему‑то извинялся за то что жив, за то что благополучен, и за то, что находиться сейчас не там где, как он думал, должен находиться. В общем, – обычный человеческий сумбур и бессмыслица. Но среди всей этой бессмыслицы и дребедени, – я ощутил… ощутил, самое главное, – ДОБРОТУ. И это примерило меня с мерзким запахом, бессмысленными речами и вопиющей глупостью данного субъекта.
Ладно, если среди людей есть похожие на этого, – то возможно я научусь с ними уживаться, как бы тяжело это не было.
ПОЛТИННИК
Потом я слышал много рассказов о том, как это было. Рассказывали правда в основном те, кого в тот день и в помине не было рядом с полем Последней Битвы. …Рассказывали как ОНИ оседлав драконов…, летя на грозовых тучах…, или даже заставив бежать две огромные горы, неслись на встречу друг другу, топча и сминая всех оказавшихся на их пути. И чем дальше от поля боя был в тот день рассказчик, тем больше красочных подробностей он добавлял.
Но я в тот день, к своему большому сожалению, на поле боя был. И видно потому, никаких таких подробностей не заметил и не запомнил. А запомнил я лишь странную смесь восторга, ужаса и ликования, которые заполнили мою душу. Запомнил ощущение чего‑то грандиозного, чего‑то, что мне никогда не дано будет полностью понять и осознать. Понимание, что я стал свидетелем события, которое может произойти раз в миллионы лет, которое навсегда изменит и перечеркнет всю нашу прежнюю жизнь.
А потом…, потом в моей голове словно шаровая молния разорвалась, и в угасающем сознании появилось чувство, что эта молния разорвалась одновременно в тысячах других голов. А после, – наступила звенящая, невыносимая пустота в…., не знаю, может голове, может еще где. Знаю только, что я потерял сознание и рухнул на землю этой своей проклятой и благословенной лощинки.
Очнулся я с ощущением, что все это со мной уже было. Я почему‑то все ждал, что перед моим носом вот‑вот упадет отрубленная рука. Я ждал, а она все не падала. Тогда я попытался подняться на ноги, но голова закружилась, и я выблевал все содержимое моего пустого желудка.
Когда я кончил корчиться и стонать, – смог оглядеться по сторонам. Дно лощинки было усыпано телами людей. Многие из них лежали неподвижно, другие блевали подобно мне, а иные ошалело вращали глазами по сторонам, или тупо смотрели в одну точку. Но тут как раз ничего странного не было. Такое часто случается с теми, кто попал под «раздачу» магов. Но что‑то странное все‑таки было. Что? Я сам пока не мог понять.
Пригляделся поподробнее к мужичонке, который как и я отблевав свою норму, ошалело пялился на происходящее. Мужик как мужик, чем‑то на меня похож, явно не из моего отряда, хотя вроде тоже мечник. Что же в нем не так?
– Ой, ни фига ж себе, да он же Враг. – Внезапно понял я, разглядев его доспехи и оружие. – Только странный он какой‑то Враг. Даже как будто и не Враг, а просто враг, или даже…., – не знаю как сказать.
… Ну то есть я вижу, – что он враг, но не чувствую этого, и желания его убить у меня почему‑то нет. Что это со мной, совсем головой повредился?
Пока голова пыталась соображать, руки пробежались по телу, проверяя наличие хоть какого‑нибудь оружия. Не найдя ничего, руки заставили мой еле живой организм опуститься на колени и начали шарить в траве, в поисках чего‑нибудь подходящего. Наконец нашарив в луже блевотины рукоятку чего‑то, явно предназначенного для убийства, руки слегка успокоились и вернули контроль над телом голове.
Голове это очень не понравилось. Ей было легче подчиняться рукам, чем думать самой. И потому я сидел, тупо глядя как супротивный мужик тоже шарит по обугленной траве, и размышлял, – как бы взять да и убить его, пока он не убил меня.
Но руки, отдав управление голове, полностью устранились от решения задач, а голова вместо того чтоб действовать, начала раздумывать да размышлять, – зачем да почему, так необходимо убивать этого вот мужика?
Хотя какие еще нужны причины для убийства, если и так ясно что передо мной Враг? Пусть даже и просто враг, все равно ведь не друг. Так что повод для убийства был, а вот желания убивать не было. Даже странно как‑то, – вообще ни малейшего желания кого‑нибудь убить, ни этого конкретного врага, ни какого‑нибудь другого, благо в нашей лощинке выбор был.
Мне даже как‑то неловко стало. Ведь раньше у меня с этим никаких проблем не было. Как только увижу Врага так сразу, – кровь кипит, зубы сводит от ненависти и все в душе кричит, – «убей, убей». А тут…, – кошмар какой‑то. Что люди подумают?!
Наконец и этот злыднев мужик, изловил в траве обломок двуручного меча, впрочем, вполне подходящего для убийства кого‑то «себе подобного». А поскольку, как я уже говорил раннее, мы с мужиком были чем‑то неуловимо похожи, то проблем с поисками себе подобного у того возникнуть было не должно.
– Вот и все, – подумалось мне. Откуковал ты старый дурак Полтинник, свой дурацкий век. Прожил жизнь бездарно, – и помрешь так же. Подойдет сейчас этот Враг(?) к тебе, и отрежет твою глупую голову.
– Да почему это, – бездарно. – Запротестовал мой внутренний голос. – Я ж со Злом воевал, я ж……
– Ты ж, пыж. Говорю что бездарно, значит бездарно. – Безжалостно ответил моему внутреннему голосу, мой же внутренний голос. Я хотел было вмешаться в их спор и возразить что все это не аргумент. Но во‑первых, – где двое спорят, там третий не лезь. А во‑вторых, – от подобных споров могут окончательно съехать остатки того, что осталось от моей крыши, потому махнул рукой и промолчал.
Сидел я так, молчал, – ждал смерти. А смерть, в лице этого дурацкого мужика, все не шла и не шла. Сидела, вцепившись в рукоятку своего обломанного меча и пялила на меня свои идиотские, бессмысленные и ничего не понимающие глаза.
Тогда я, почему‑то не вставая на ноги, на четвереньках пополз к Врагу. В его глазах сразу появились облегчение и покорность судьбе.
Он смотрел на меня так спокойно, без всякой злобы, лишь с легкой грустью и печалью, – что доползя, я опять сел и уставился на него.
Что ж делать то? Убить его, – у меня никак не получается. Меня он тоже что‑то не торопится убивать. И что теперь, – будем так сидеть и пялиться друг на дружку? Или может вообще разговоры разговаривать с Врагом прикажете?
Интересно, а Враги, – они вообще‑то разговаривают? А если и разговаривают, то как? Неужели так же как и мы? Нет, это вряд ли. У нас лет пять назад ходили слухи, что они только рычат по‑всякому и жестами изъясняются. Может это и правда?
