Слово рыцаря тьмы - Мамченко Петр Вячеславович (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Значит, что-то вокруг всё же есть. И хотя "трясина" вокруг вызывала опасения, первый приступ паники прошёл. Назрела другая проблема. В первый раз за время попадания в это странное место Димка попытался вдохнуть — и тьма так же медленно, тягуче и неотвратимо хлынула в него. Вмиг заморозила глотку, подавив невольный крик, ударила в лёгкие ледяными копьями, разлилась внутри озёрами жидкого воздуха.
Холодно! Мучительно, нестерпимо холодно, всё тело озябло, но в плену тёмных путей даже трястись невозможно, слишком тяжело даётся любое движение. Кажется, невозможно стать ещё холоднее, но безжалостная мгла врывается рот и нос с каждым вдохом, с каждым судорожным глотком, упруго давит, вливаясь через каждую пору кожи, омывает ледяными струями едва ощутимых течений.
Димка озяб, продрог, обратился в ледяную скульптуру — и только тогда вдруг ощутил жар, спасительное тепло, разливающееся от груди. Медленным, тягучим движением поднял руки и коснулся чего-то, висящего на шее. Жар хлестнул по пальцам, струйками брызнул в руки сквозь кожу, возвращая чувствительность, и стало понятно, что это. Медальон. Грубая деревянная поделка, примитивный амулет, сделанный Катькой на день рожденья. "Дядя" так и не рассказал, что это такое, отмахнулся. А сейчас эта безделушка, надеваемая только ради невесты, грела его с океане замороженной тьмы.
Странник скрутился, обхватил амулет со всех сторон, наслаждаясь жаром. В нормальном мире он не смог бы так свернуться, чтобы прикасаться к крошечному деревянному медальону каждой частью тела, но здесь это получилось. Может, здесь у него тела и не было?
Страха не осталось. Сейчас он уже понимал, что вместе с глотками тьмы получил, мучительно и тяжело, новые возможности и знания. Сейчас он уже мог чувствовать, что какая-то сила увлекает его вдаль. Должно быть, тот самый зов. Мог чувствовать и кое-что другое. Неясные тени, скрытые движения, тягучий шёпот, опасное присутствие. Тёмные пути оказались густо населённым местом. И если большинство соседей поневоле безмолвно тонули, бессильно отдавшись течениям тьмы, встречались странные, хищные тени, с интересом присматривающиеся к движущемуся на зов парню. Хорошо хоть, атаковать не пытались.
Амулет в руках вдруг затрепетал, забился мучительно. Димка, как наяву, увидел странную картину. Катька, с ногами забравшаяся в кресло, укутанная в одеяла и пледы, обложенная грелками, дрожит как в лихорадке. Мать, причитая, пытается напоить невестку горячим чаем, но девушка даже зубы разжать не в силах. И мрачный "дядя", наблюдающий за этой картиной.
В единый миг Димка понял, что представляет собой простенький амулет. Связь между ним и Катькой! В минуты страсти медальон делил и запасал жар любовников, а сейчас щедро одарял девушку холодом тёмных путей.
Димка неуверенно коснулся шнурка. Амулет сделан для него, если снять с себя и отбросить, контакт разорвётся. Но тогда он останется с ледяной тьмой один на один. Мучительно медленно он стянул шнурок, но никак не мог решиться отбросить. Казалось бы, что может быть проще — размахнуться и отбросить, но пальцы свело в судороге, восставшее тело не могло расстаться с теплом, со слабым видением далёкого мира.
— Прости, Димитрий! — Голос "дяди" прозвучал совсем близко. Будто и не было между ними неизмеримого расстояния, бездны, разделяющей миры. — Ещё немного — и ваше дитя погибнет.
И последний источник тепла с хрустом разломился в пальцах Димки. Кусочки дерева выскользнули из пальцев. Видение угасло, как свет выключенного фонарика.
Он всё ещё двигался во тьме. Холод вновь подступил вплотную — но тьма, уже поселившаяся внутри, вдруг всколыхнулась, и облекла нового хозяина. Обтянула тонкой, но невероятно крепкой плёнкой, защищая и отгораживая от бездонного моря мрака.
Димка по-прежнему куда-то падал, мчался, увлекаемый зовом, но уже не испытывал такого страха перед этим странным местом. У него теперь были доспехи — ледяные тяжёлые латы, обжигающие холодом, но это был свой холод, своя тьма, не пытающаяся захватить и заполнить, позволяющая сохранить искры тепла, последнюю память о тёплом и добром мире.
Он не мог сказать, сколько времени прошло. Часы были на запястье, да и кнопку подсветки он нащупал, но увидеть что-либо не сумел. Может, здесь не работала электроника или не распространялся свет. А может, в тёмных путях невозможно пользоваться глазами. Ни дыхание, ни сердцебиение не могло помочь. Он сам не понимал, чем дышит, но происходило это с мучительной неспешностью, а сердце, казалось, вообще не бьётся — или его тело совсем утратило чувствительность?
Потому и сказать было сложно, минута прошла в тёмных путях, или долгие годы, когда вдруг что-то изменилось. Вначале вновь послышался звук порванной струны, а затем вдруг целый ворох ощущений обрушился на его напряжённые до предела органы чувств. Свет, шум, запахи, кисловатый привкус во рту, прикосновения травы, нежное касание ветра.
— Димо-он! — Зловещий вопль перекрыл даже вой колонок. — Вот же зараза! Куда подевался именинник? Я его так за ухи и не потягал!
— Так никому не удалось! Вёрткий, зараза!
Сразу три всклокоченные головы высунулись из двери на балкон, но предполагаемая жертва покушения умудрилась затаиться между старой шваброй и дырявым ведром. Ушекруты с гиком и рычанием помчались искать дальше и с грохотом споткнулись об кого-то на пороге.
Холодный осенний ветер обдувал разгорячённое лицо, освежая и прочищая мозги после душной задымленной комнаты. Вообще-то сначала договаривались, что курить будут только за пределами квартиры — на балконе или в подъезде, но чем больше пустых бутылок перекочёвывало под стол, тем труднее становилось выпихивать курцов (и даже нескольких куриц), составляющих абсолютное большинство. Магнитофон надрывался Земфирой, значит Мумийтрольщики и Децлеры наконец угомонились. Слабые попытки нескольких девчонок поставить какую-нибудь танцевальную "попсу" в расчёт даже не принимались.
Хорошо хоть, что ничего пока не разнесли. Может, потому что, несмотря на все попытки, водку так и не смогли пронести — бутылки выскальзывали из рук, взрывались, трескались, стоило только их поднести к двери. Даже самым заядлым алкашам довелось довольствоваться подготовленным ещё родителями вином. Это явление многих огорчало и обсуждалось уже целый час. Пока что главным подозреваемым оставался парень со шрамом и палочкой. А уж что с ним собирались сделать за порчу жидкого достояния! Главный злодей плакал бы от зависти!
Дмитрий присел на вытащенную кем-то на балкон табуретку и зябко передёрнул плечами. Возвращаться обратно не хотелось, ожидаемый с таким нетерпением день рождения на глазах превращался в примитивнейшую попойку. Может, кому-то и нравилось напиваться и уважать друг друга, но именинника это занятие никогда не привлекало. Миха умудрился ужраться даже вином и сейчас счастливо дрых в коридоре, обняв телефонный столик. Кто-то припомнил кому-то старые обиды, и сейчас где-то в подъезде велись несвязные разборки. Разнимать смысла не было — всё равно претензий понять не мог никто, даже сам выдвинувший. Да и подраться у задир не удастся — с равновесием у них беда.
Уже через час именинник махнул рукой на все попытки как-то развлечь гостей. Два новейших триллера ни у кого не вызвали энтузиазма, а порнуху он вытащить не решился, как не уговаривали приятели. Несколько тостов — и компания разбилась на группки, что-то обсуждающие между собой, пьющие и вопящие не в лад, хватающие и роняющие всё подряд, как стая обезьян. Точно также раскололось и праздничное настроение.
И дело было даже не в том, что забыли об имениннике. И не в предчувствии гражданской войны, которая начнётся, когда родители вернутся домой послезавтра и обнаружат некоторые неизгладимые следы пьянки, идущие вразрез с их представлениями о культурном празднике. Вроде ожогов от потушенных сигарет на полировке стола и раздавленной дэушки от телевизора. И даже не в этой шалаве Маринке, которая сначала напрашивалась, щедро осыпая обещаниями, а потом внаглую припёрла с собой хахаля. Просто в свете последних событий всё это казалось каким-то нереальным и глупым.
