Поющая для дракона - Эльденберт Марина (читать книги регистрация txt) 📗
И все-таки сейчас я не чувствовала исходящего от него желания размазать меня по сцене. За легким прищуром и полуулыбкой скрывалось что-то новое. Что-то, что я пока объяснить не могла. Да и надо оно мне – объяснять это?
Из оцепенения вывел быстрый стук каблуков и голос Эвель:
– Местр Халлоран, благодарю за ожидание. Надеюсь… О!
Она вылетела из-за кулис и сейчас явно не знала, как незаметно запихнуть себя обратно.
– Благодарю за участие, эсса Обри. Вы ведь не станете возражать, если экскурсию продолжит Леона?
А? Я подавила желание стянуть ленточку с головы и подвязать челюсть. Кажется, пока я вчера тусила с Лэм, кто-то подменил этого типа. Хотя нет, вряд ли. Я его не просила звать меня по имени! Да если честно, я его вообще не просила меня как-либо звать.
– О… Разумеется, нет. Леона, начни с…
– Мы разберемся. Спасибо.
Не-а. Не подменили.
«Мы», местр Халлоран, великий и ушастый.
Кстати, уши у него нормальные. Хорошие такие уши. Красивые.
Виары и ларрки! О чем я вообще думаю?
А вот Эвель сдулась, сжалась и усохла еще больше, насколько позволял ее тощий объем, уменьшилась в размерах и кивнула. А этот вконец охамевший дракон протянул мне руку. Глаза его опасно сверкнули.
– Итак, Леона… С чего начнем?
Глава 4
– Гримерная, – сообщила я тоном голографического экскурсовода, шагая так быстро, что только благодаря непонятному мне волшебству ни разу не поскользнулась на каблуках. Те, кто попадался навстречу, откровенно косились в нашу сторону, и я как-то равнодушно отметила, что моей репутации конец. От слухов теперь не отмоешься. – Гримерная, гримерная. Общая гримерная. Заглядывать будем? Там, правда, девушки могут переодеваться. Но вас это вряд ли смутит, верно?
– Вы со всеми так себя ведете? – Халлоран прищурился.
– Только с теми, кто меня достает. «Лунные вихри», – указала на черно-белое фото, где мужчины удерживали танцовщиц, и впрямь изогнувшихся в их руках, как растущие луны. – В конце прошлого века две семейные пары танцевали при Ландстор-холле и гастролировали по всему миру. После ухода со сцены отказались продать права на название и танцевальные номера, которые ставили сами.
– Эгоистично с их стороны.
– Вы так считаете?
– Смысл искусства в том, чтобы нести прекрасное людям, разве не так?
– Даже если бы они их продали, не факт, что кто-то сумел бы повторить.
– Если бы композиторы запрещали играть свои мюзиклы, а режиссеры – свои постановки, большинство шедевров осталось бы только в памяти наших предков. Теперь же мы с вами можем наслаждаться ими в той же мере, что и любой человек пару сотен лет назад.
Издевается он, что ли? Украдкой бросила быстрый взгляд, но лицо Халлорана оставалось бесстрастным. Лампы в ажурных плафонах рассыпали неяркий свет, от чего его светло-серый пиджак казался металлическим, а темные волосы залитыми серебром. Да и сам он словно был существом из стали – двигался стремительно, быстро, останавливаясь разве что там, где замедляла шаг я, чтобы послушать меня, а потом снова устремлялся вперед. Видно, что привык брать от жизни все и ни перед чем не отступать. Похвальное качество в общем-то, если бы я не влетела в него в лобовую. В это самое качество и в его владельца.
– Там, – я указала в сторону закрытой двери, ведущей в соседнее крыло, – сидит наша администрация. Ничего интересного. А здесь…
Мы повернули за угол и оказались перед маленькой аркой, прикрытой портьерами. Настолько маленькой, что Халлорану пришлось пригнуться, чтобы пройти – правда, меня он пропустил вперед, поддерживая тяжелую ткань. В отличие от холодного света коридоров, здесь от простеньких настенных бра исходило тепло. Такое мягкое, солнечное освещение, как в старых фильмах показывают. Играющее на ковролине нежными красками и превращающее агрессивный красный в сочный коралловый. Просторный когда-то зал был завален сверху донизу.
– Сейчас здесь склад… всего.
Склад был действительно всего. Сюда сносили отжившие свое декорации, реквизит, старую мебель, сваленную горой, рамы от разбитых зеркал, портреты и репродукции, которым не нашлось места ни в залах для гостей, ни в коридорах. Здесь оказалась даже старинная люстра, щедро припорошенная пылью, с тысячами подвесок, которые жалобно зазвенели, когда Халлоран поддел одну из них пальцем. Блики света заиграли на них, отражаясь в его глазах, от чего создавалось странное чувство, словно на меня и впрямь смотрит дикий зверь. Неукротимый, опасный и непредсказуемый.
Отправив мысль ментальным пинком на задворки сознания, продолжила:
– Сердце Ландстор-холла. На этом самом месте сто восемьдесят один год назад было построено первое здание… ну, если сделать скидку на высоту.
Современный клуб – это стальной монолит, уходящий на сорок уровней вниз, внутри которых находятся парковки для гостей и лифты, а наверху это парящее над городом здание, венчает которое полупрозрачный цветок. Этот цветок расположен как раз над большим залом, каждый лепесток подвижен, и во время шоу они могут меняться местами, от чего создается ощущение, словно небо над тобой распадается на части и собирается заново. Иногда, в хорошую погоду, на летних представлениях, лепестки раскрываются, и гости и актеры оказываются под настоящим звездопадом.
– Оно сгорело спустя десять лет после первого представления, во время ландсаррского налета.
Ключевые события историки называют по имени правящих династий, чтобы не путаться. Тогда в Мэйстоне правили Ландсарры, которых Совет двенадцати отстранил именно после того страшного случая. На их место поставили предка Халлорана, Керрана I, и с той поры город больше ни разу не подвергался нападениям. Что неудивительно, из поколения в поколение благодаря бракам правящих семей кровь становится только сильнее. А его прапрапра… не будем уточнять, уже был достаточно силен, если не побоялся вступить в разоренный, полыхающий и объятый ужасом город, из которого бежали даже правители. И развернуть драконов обратно в их пустоши.
– Ру Прейс, тогдашний владелец Ландстор-холла, на развалинах устраивал бесплатные представления. Он выходил сам как конферансье, а певцы и танцовщицы выступали прямо под открытым небом. Ру платил им из своих сбережений.
Нам рассказывали это на углубленном курсе истории искусств, куда я записалась после выбора специализации. Впервые услышав эту историю, я плакала. Представляла, как вечерами те, кто восстанавливал город, опустошенные, потерявшие близких люди, тянутся к обгоревшим руинам кабаре, чтобы ненадолго забыться после тяжелой работы. И как над разоренным, ощерившимся гнилыми зубами городом садится красное солнце, разорванное пронзительной песней или завораживающими танцами.
– Эсстерд Прейс доживал последние годы, когда его сын взялся за возведение нового здания. Старик думал, что не дождется завершения строительства, но за несколько дней до смерти все-таки успел посмотреть на четырехэтажный клуб, в котором было целых два зала. И гораздо больше мест для гостей.
Я вскинула голову, не совсем понимая, почему голос принадлежит не мне.
– Вы задумались, и я решил продолжить.
А еще он решил подкрасться ко мне вплотную, и теперь его иртхамство стояло непростительно близко. Холодный резкий аромат, смешанный с терпкой пряностью сигар. Исходящий от него жар – животный, волнующий – пламенной волной прокатился вдоль позвоночника. От макушки до кончиков пальцев ног, вызвав сумасшедшее желание потянуться к нему, коснуться кожи. Губами. Языком. Всем телом. Но прежде, чем я позволила этой мысли себя оглушить, Халлоран притянул меня к себе. Резко, рывком, как захлопываются лепестки хищного цветка, поймавшего жертву. Горячие руки скользнули по обнаженной спине, вызывая новый прилив жара, а губы смяли мои – жестко, яростно, властно.
До судорожного вздоха, отозвавшегося в груди сладким теплом, до напряженных сосков, которые ласкала прохладная ткань, хотелось чувствовать эти жесткие, горячие, подчиняющие губы. Запрокинуть голову, развести бедра, позволяя ему делать все, что он хочет. Позволяя себе делать с ним все, что хочу я.
