Страхи Стихии в Чертовой Чаще (ЛП) - Сандерсон Брэндон (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Удивила! — прошипела она. — Ты в свой поднебесный Замысел что угодно впишешь. Хоть разрушение мира.
— Я не потерплю от тебя богохульства! — голос её хрустел, как щебень под ногами. Она направилась к Стихии. — Ругай Господа сколько угодно, это ничего не изменит. Уильям был глупцом и идиотом. Ты же совсем другая. Мы Первопроходцы. Мы должны уцелеть. Когда-нибудь мы одержим победу над Злом.
Она прошла мимо Стихии. Та ни разу не видела улыбки на устах бабушки со смерти её мужа. Улыбка — пустая трата сил. А любовь… Любовь была уделом тех, кто остался Дома. Тех, кто пал от Зла.
— Со мной дочь, — произнесла Стихия.
Бабушка остановилась.
— Уильям?
— Кто же ещё?
Бабушка не ответила и продолжила движение.
— Ну, где твоё осуждение? — спросила Стихия, сложив на груди руки.
— Довольно! — ответила бабушка. — Мы Первопроходцы. Раз этому суждено случиться, пусть так и будет. Меня больше волнует судьба пристанища и долги перед этими проклятыми бастионами.
«Тут можешь не волноваться», — Стихия думала о убитых ею преступниках. — «Даже ты не осмелилась бы на такое. И подумать бы не смела».
Бабушка, дойдя до кромки леса, строго обернулась на Стихию, потом надела шляпу и шагнула вглубь.
— Мои дети — это мои дети! — прокричала ей вслед Стихия. — И воспитаю их так, как хочу я!
Бабушка скрылась во тьме.
Прошу тебя, пожалуйста.
Как хочу я!
Я тебя не потеряю. Не потеряю…
Стихия очнулась, жадно хватая ртом воздух. Её пальцы судорожно вцепились в половицы, взгляд направлен в потолок.
Жива. Она была жива!
Перед ней склонился старик Доб, он держал в руках кувшин с пылью. Стихия закашлялась и поднесла к шее пальцы — они были вновь живыми, плоть на них восстановилась. С шеей тоже всё хорошо, только несколько царапин серебра. Кожа повсюду была усыпана остатками потемневшего металла.
— Анна! — воскликнула она и вскочила на ноги.
Девочка лежала на полу у двери. Левый бок, на который пришлось касание Страха, весь потемнел. С лицом всё было более-менее хорошо, а вот рука иссушена полностью, как у скелета. Её ампутируют. Состояние ноги было тоже плохим, но нужно было её обследовать, чтобы сказать точнее.
— Дитя моя, — простонала Стихия, склонившись над дочерью.
Анна дышала. Это было самое главное.
— Я попытался, — сказал Доб. — Но вы уже и так сделали всё, что можно.
— Спасибо, Доб, — ответила Стихия и повернулась к этому старику с высоким лбом и простоватыми глазами.
— Она у вас? — спросил он.
— Что?
— Вашу добычу.
— Я… да, была у меня, но пришлось бросить.
— Будет ещё, — пожав плечами, произнес Доб и поднялся на ноги. — Белый Лис без добычи не останется.
— Давно ты всё знаешь?
— Я, мэм, идиот, — ответил он, — но не дурак.
Он кивнул ей и удалился, как всегда неуклюжим шагом. Стихия поднялась на ноги и, стоная от боли, перенесла дочь на второй этаж, в комнату. Там она провела осмотр.
С ногой всё было не так плохо. Несколько пальцев ампутируют, но ступня восстановится. Левый бок весь почернел, будто обгорел. Со временем кожа станет серой.
Любой с первого взгляда поймёт, что случилось. И мало кто из мужчин пожелает коснуться её, боясь такого «загара». Её жизнь будет омрачена одиночеством.
«Я знаю, каково это», — подумала Стихия, окуная в ведро с водой платок и обтирая им лицо Анны. Проспит весь день, ведь она оказалась лицом лицу со смертью, чуть сама не став Страхом. Тело от такого долго не оправится.
Стихия, как и дочь, была сегодня на пороге смерти. Но ей доводилось бывать там и раньше — спасибо бабушке. Господи, как сильно ненавидела она эту женщину! Но ведь эти тренировки сделали Стихию такой, какой она была. Можно ли испытывать благодарность и ненависть одновременно?
Закончив обтирать дочь, Стихия одела её в мягкую сорочку и оставила в кровати. Рядом, всё ещё в плену снотворного, спала Себруки.
Стихия спустилась в кухню, погруженная в тяжелые мысли. Она упустила наживу. Страхи уже набросились на тело и превратили в пыль. Ей никак не доказать, что это был Честертон.
Стихия облокотилась о кухонный стол, безвольно опустив руки. Хотелось надраться виски и забыть все ужасы этой ночи.
Несколько часов она так и стояла, размышляя. Как расплатиться с Богоградом? Занять денег? У кого же? Тогда может пойти за новым преступником? Но постояльцев было совсем совсем немного. Богоград уже показал ей свои бумаги. День-два он подождет, а потом пристанище перейдёт ему.
Неужели через всё это она прошла только чтобы проиграть?
Солнечный луч озарил её лицо, сквозняк из разбитого окна коснулся щёк и вывел её из дремоты. Стихия потянулась. Руки и ноги болели. Она подошла к кухонному столу и невесело вздохнула. Вчера она в суматохе оставила на столе миски с мазью, которые слабо светились. У двери валялась стрела. Нужно прибраться и приготовить завтрак для постояльцев, а потом придумать, как ей…
Задняя дверь распахнулась, и кто-то вошёл.
… как ей разобраться с Богоградом. Да, это был он. Чистая одежда и снисходительная улыбка. На полу за ним тянулись грязные следы.
— Стихия Вер-Шинн. Доброе утречко, м-м-м?
«Нет, я сейчас не в силах с ним разговаривать», — подумала она.
Он подошёл к окну закрыть ставни.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— М-м-м? Разве тебе не отвратительна мысль, что нас увидят вместе? Что могут обо всём догадаться? Ты меня предупреждала об этом раньше. Вот я и хочу тебя защитить. С тобой что-то случилось, м-м-м? Ты выглядишь ужасно.
— Я знаю, что ты сделал.
— Правда? Ну, вообще-то я много чего делаю. Ты о чём именно?
О… как же ей хотелось вырезать с его лица эту дрянную ухмылку и вытянуть из горла этот невыносимый ластпортский акцент. Но она не могла. Проклятье, он превосходный актёр. Какие бы догадки у неё не были, даже самые правдоподобные, они остаются лишь догадками. Никаких доказательств
Бабушка просто убила бы его на месте. А она… почему она так отчаянно пыталась ему доказать, что у неё не всё потеряно?
— Ты был в Чаще, — ответила она. — Когда Рэд застал нас на мосту, я подумала, что это он тогда шуршал в темноте. Но нет. Он дал понять, что всё это время ждал нас там. А, значит, в темноте был ты. Ты и выстрелил в него, чтобы тот дрогнул и пустил кровь. Зачем, Богоград?
— Кровь? — удивился тот. — Ночью? И ты выжила? Должен сказать, тебе крупно повезло. Удивительное дело. Продолжай, что ещё случилось?
Она молчала.
— Я пришёл за долгом. У тебя, вроде, наживы нет, м-м-м? Тогда нам всё же понадобится мой документик. Я принес ещё одну копию, только не благодари. Какая выгодная сделка для нас обоих! Ты что, не согласна?
— У тебя ботинки светятся.
Богоград секунду колебался, потом посмотрел под ноги. Тянувшийся за ним грязный след еле заметно светился голубым. Это была её светомазь.
— Ты шёл за мной, — прошептала она. — Ты был там ночью.
Выражение на его лице стало каким-то неопределённым.
— И что? — он шагнул вперёд.
Стихия отступила назад, упершись в стену, пошарила руками по сторонам, и, наткнувшись на ключ, отперла им дверь за своей спиной.
— О, тайное оружие? — Богоград презрительно усмехнулся. — Арбалет, который ты прячешь в кладовке? Да, я знаю о нём. Ты меня расстроила, Стихия. Ну почему нельзя решать дела цивилизованно?
— Я никогда не подпишу твою бумажку, Богоград, — сказала она, плюнув ему под ноги. — Мне легче умереть, легче покинуть родной дом. Можешь забрать пристанище силой, но я тебе не стану служить. Будь ты проклят, вот и всё, что я скажу. Ты…
— Да заткнись ты!
Он дал ей пощечину. Резко, без эмоций.
— Сколько драматизма. Сколько волнения. Тебе и впрямь подходит твоё имя.
Губу жгло от пощечины. Она облизала её, затем поднесла палец. На нём осталась капля крови.
— Ой как страшно! Брось, мы здесь в безопасности.
