Причастие мёртвых - Игнатова Наталья Владимировна (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— А ты что представляешь? — Заноза повернулся к Лэа.
— Я место представляю, куда хочу прийти, и дверь туда. Открываю дверь — открывается портал.
— А если ты этого места не видела?
— Тогда Мартин портал открывает.
— Угу, — сказал Мартин и начал открывать портал в зал музея.
Когда на полу в центре кабинета засветился неяркий круг, диаметром примерно в метр, Лэа сказала:
— Это и есть портал. Встанешь в круг и окажешься в точке выхода. Жалко, что нельзя так делать, чтоб на той стороне тоже портал был. И держится он недолго, шесть секунд, так что пойдем.
Она шагнула в круг, Заноза тоже, и оба исчезли.
У Мартина было примерно шесть секунд, чтобы еще раз подумать над тем, что же все-таки Эрте хочет от этого упыря. И что за странное задание они в этот раз получили? Как-то слишком все просто, а у Эрте просто никогда не бывает.
В полутемном зале горели лишь матовые дежурные светильники. Хороший человек миссис Клюгер, разумно экономит на освещении. Заноза огляделся, потир увидел сразу, показал на него Лэа. Та кивнула и прошла к чаше. В точности как на фотографиях, потир стоял на резной подставке — тоже, кстати, одном из экспонатов музея. Во вводной к заданию было сказано, что своей сигнализации у потира нет, но Лэа на всякий случай осмотрела подставку. Пожала плечами, взяла чашу и вернулась к Занозе:
— На, — она сунула потир ему в руки, — я портал открываю.
— Он не настоящий, — Заноза покачал медную чашу в ладонях, — это не та штука, которая нужна лорду Алакрану.
— С фига ли?
— Настоящий я бы не смог взять.
До него дошло. Имел ли в виду лорд Алакран именно это, или, может быть, это просто совпадение, но сейчас Заноза знал, в чем смысл его участия в операции. Чаша для причастий, пусть даже и не использовавшаяся несколько столетий, оставалась предметом церковной утвари, была должным образом освящена, и взять ее он не смог бы даже в перчатках.
Чтобы окончательно удостовериться, Заноза стянул одну перчатку и тронул потир пальцем, потом провел по полированной меди ладонью. Ничего. А должен быть ожог, который, к тому же, сразу бы не зажил, донимал несколько дней, как у живого.
— Какая-то чухня, — сказала Лэа, забрала потир и начала разглядывать его со всех сторон. Потом вытащила из одного кармана крошечный фонарик, из другого — складную лупу, уселась на пол и принялась изучать чашу уже всерьез.
Мартин ждал на Тарвуде и, наверное, уже начал беспокоиться. Интересно, у него есть связь с Лэа? Межмировой роуминг? Заноза попытался представить, как обеспечивается связь между разными… планетами — понятие «разные миры» в воображение не укладывалось. Представил почему-то целую орбитальную станцию, полый шар, внутри которого ярусами располагались бесчисленные телефонные коммутаторы, ручные телефонные коммутаторы и юные мисс в перманенте на вертящихся креслицах. Мисс безостановочно переподключали провода в гнезда контактов, без умолку разговаривали с абонентами и между собой, успевали при этом красить ногти, пить чай и листать каталоги мод. Мисс были очень даже ничего, но в остальном картинка получилась угнетающая и Заноза решил пока не думать о телефонии во вселенских масштабах. Если при открытии портала можно задавать координаты по шкале времени, то они вернутся на Тарвуд через шесть секунд после того, как ушли оттуда. Мартин ничего и не заметит.
— Потир настоящий, — Лэа встала. — Настоящий, подлинный, одиннадцатый век. Или такая качественная подделка, что она должна стоить дороже подлинника.
— И ты это определила с помощью лупы и фонарика?
— Заноза, — Лэа рассовывала по карманам упомянутые фонарик и лупу, — у меня кроме них есть еще опыт и магия. Потиру девятьсот семьдесят пять лет. Да какого фига?! Я тебе могу сказать его возраст с точностью до часа, тебе надо?
— Нет. Не надо.
Снова магия. Он-то думал, что хотя бы на Земле про нее не услышит. Ясно теперь, почему Лэа спрашивала, не сбежит ли он, едва окажется за пределами Тарвуда. Сейчас как раз сбежать и захотелось. Только некуда. Оказалось, что фантасмагория Тарвуда дотягивается и сюда.
Заноза почувствовал, как по защищающей его разум хрупкой скорлупе пробежала еще одна трещина, и в панике начал искать, о чем бы подумать хорошем. Он достаточно видел тех, чья скорлупа раскололась. Счастливые создания, но на хрен такое счастье. А хорошее… ну, хорошее всегда найдется. Лэа вот, например. Красивая и резкая, и вся светится, думает, что сердится, думает, что выглядит серьезно, а на самом деле девочка-подсолнух. Наверняка не разрешает Мартину себя защищать. И наверняка часто влезает в драки. Заноза знал этот тип женщин, только Лэа была нетипичной. Необычной. Она и правда светилась.
— Никакого смысла нет эту чашку подделывать, — Лэа покачала потиром, — это у тебя настройки сбоят.
— А какой смысл лорду Алакрану ее похищать?
— Да долбанутый он!
Аргумент был не слишком убедительным. Лэа это и сама поняла, и, вместо того, чтобы снова предположить сбой настроек, задумалась.
— Про настоящую чашу мог еще кто-то узнать, что она особенная… Если господин Эрте знает, то и еще кто-нибудь знает наверняка. Может, поэтому ее убрали и выложили кучу денег за подделку?
— Думаю, надо поговорить с миссис Клюгер.
— Значит, все-таки понадобятся оружие и документы.
— И то, и другое? — Заноза не понял. — Чисто теоретически либо документы, либо оружие. Не будем же мы одной рукой показывать миссис Клюгер мандат, а другой угрожать ей пистолетом. А практически…
— А практически мы не знаем, что может понадобиться. Пистолет и доброе слово всегда лучше, чем одно доброе слово.
— Нет, — Заноза мотнул головой, — это просто bon mot [10]. Миссис Клюгер живет здесь же, в круглой башне у ворот. Пойдем и поговорим с ней.
— Что, просто так? Ну ладно. Но это нифига не работает, никто не будет с тобой разговаривать, пока не напугаешь. Особенно, — Лэа многозначительно кивнула в сторону окна, — в одиннадцать часов вечера. И, кстати, я не говорю по-французски.
— Я говорю. А миссис Клюгер говорит по-английски.
— Блин, — Лэа закатила глаза, — ты только что сказал мне что-то по-французски, я об этом. Здесь не Тарвуд, здесь нет микробов, которые все языки переводят. Что ты сказал? Про пистолет и доброе слово.
— Bon mot? Это «доброе слово» и есть. Такой… термин. Означает словцо, остроту. Фраза про пистолет, она просто для красоты придумана, на самом деле это не работает вместе.
— Да? Ну офигеть, — Лэа равнодушно пожала плечами. — Держи потир и пойдем отсюда. Пешком пойдем. Может, на охранника нарвемся, а то у меня что-то настроение не очень.
В музее кроме Лэа был только один живой человек, и пройти по тускло освещенным залам до выхода так, чтобы не встретиться с ним, не составило труда. Камеры дело другое, камеры Лэа наверняка прекрасно видели, но скучающий охранник бродил по музею и за мониторами не следил.
Дверь оказалась заперта на засов, обычный крепкий засов. Обычная замковая дверь: полтонны стали и прочного дерева. Системы надежней не придумаешь — через забранные решетками окна не пролезет даже подросток-форточник, дверь снаружи не открыть, будь ты хоть каким мастером взлома. А если ее откроют изнутри, то при одном-то единственном охраннике на всю смену того, кто это сделал, долго искать не придется. Миссис Клюгер может себе позволить не заморачиваться со сложной сигнализацией, вот она и не заморачивается.
Однако же потир предпочла перепрятать. Если, конечно, это ее работа. Ей ведь с самого начала могла достаться подделка, и лорд Алакран мог ошибиться. Теоретически. На практике Заноза возможностей лорда Алакрана не представлял, но знания Священной истории хватало, чтобы понимать: демоны ошибаются редко и только в самом главном. У демонов всегда все в порядке в процессе достижения результата, проколы случаются только когда результат достигнут. Вряд ли похищение третьеразрядной древности из третьеразрядного музея — это заключительный этап некоего демонического замысла, скорее уж самое начало. А значит, лорд Алакран не ошибся. И, значит, чашу подменили недавно. Уже после того, как лорд Алакран узнал о ней.
