Дух демона - Сальваторе Роберт Энтони (читаем книги TXT) 📗
Энгресс посмотрел на Джоджонаха и нескольких других магистров, однако никто из них не осмелился возразить Маркворту.
— Будет исполнено, отец-настоятель, — покорно сказал магистр Энгресс.
Настоятель уперся ногами в пол и с силой отодвинул свой стул. Скрипнули деревянные половицы. Он поднялся и дал знак расходиться, затем вышел из комнаты. Встреча закончилась.
Маркворт считал, что все важные дела они уже обговорили. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями, да и с чувствами тоже, поскольку некоторые из них были по-настоящему тревожными. Сегодня днем он отправил человека в смертельный полет, и этот поступок требовал какого-то объяснения. Настоятель осознавал и то, что после сражения он не слишком-то усердно исцелял раненых. У него хватало магической энергии, он прекрасно это знал даже в тот момент, когда произносил свои лживые отговорки. Дело было в другом: ему не хотелось помогать раненым. Взять хотя бы того искалеченного монаха, сидевшего у прибрежной стены. Беднягу зацепило веревкой с крюками и разворотило руку. Но когда он подошел к раненому, чтобы силой гематита исцелить рану… да, такое действие требовало вхождения в тесный контакт с другим человеком… он отпрянул, ощущая… Что он ощущал в то мгновение?
Гнев? Отвращение?
Маркворт не находил ответа, но он полностью доверял своим инстинктам. Он сознавал, что внутри ордена нарастает слабость, отход от основ. Эвелин — и здесь вина этого нечестивца! От Эвелина началась вся эта ржа, а теперь, похоже, она стала повсеместной, и даже он потерял бдительность.
Да, все именно так и есть, — рассуждал отец-настоятель. Дух монастыря слабеет. Они настолько пропитались состраданием, что уже не в состоянии распознать зло и поступить с ним надлежащим образом. Взять, к примеру, Джоджонаха с его глупым сочувствием к тому крестьянскому дурню, чья принесенная в жертву жизнь спасла столько других жизней.
Но Де'Уннеро не таков, — подумал Маркворт и даже улыбнулся. Этот человек силен и блистателен. Возможно, стоило уступить его притязаниям и отправить Де'Уннеро на поиски Эвелина и самоцветов. Если поручить задание Маркало Де'Уннеро, можно почти не сомневаться в успехе.
Отец-настоятель тряхнул головой, напомнив себе, что в отношении этого магистра у него есть другие планы. Маркворт молча дал себе клятву, что Де'Уннеро будет двигаться по ступеням иерархии как его преемник. Едва увидев раны молодого магистра, настоятель ощутил желание исцелить их, словно священный камень призвал его к такому поступку и раскрыл истину.
Теперь в сознании настоятеля Маркворта все встало на свои места. Он мысленно пообещал себе подобающим образом прославить несчастного крестьянина, может, воздвигнуть статую в его честь. Затем настоятель лег в постель.
Спал он крепко.
Разведчики, посланные из Санта-Мир-Абель на следующий день, обошли все окрестные земли и вернулись, сообщив, что ими не обнаружено каких-либо признаков вражеской армии вблизи монастыря. Через неделю стало ясно: войска поври погрузились на корабли и отплыли неизвестно куда. Армия гоблинов, до сих пор представлявшая собой внушительную силу в этих краях, распалась на шайки, утратившие слаженность действий и промышлявшие набегами на города.
Бригада Непобедимых — регулярная армия Хонсе-Бира — выслеживала эти шайки и уничтожала одну за другой.
Однако в Санта-Мир-Абель понимали, что существует более глубокая подоплека всех этих вроде бы добрых вестей.
— Мы должны добраться до причины, внесшей смятение в ряды наших врагов, — твердил монахам отец-настоятель Маркворт. — А ее следует искать в Барбакане, где, по слухам, произошел взрыв.
— Вы полагаете, что демон-дракон уничтожен? — спросил магистр Джоджонах.
— Я полагаю, что наш враг обезглавлен, — ответил Маркворт. — Но мы должны узнать всю правду.
— Значит, экспедиция, — простодушно заключил магистр Энгресс.
Брат Фрэнсис первым выскочил из комнаты, чтобы взяться за подготовку путешествия в Барбакан. Как всегда, он был готов лезть из кожи, только бы угодить отцу-настоятелю.
ГЛАВА 3
РОДЖЕР НЕ-ЗАПРЕШЬ
— Он там, — причитала старуха. — Я знаю, он там! Бедный мальчик!
— Может статься, он уже мертв, — сказал один из беженцев, мужчина зим тридцати. — Это было бы для него самым лучшим. Бедный мальчик.
Их было человек двенадцать, бывших жителей Кертинеллы, сидевших тесным кружком на вершине утеса в четверти мили от родного городка и наблюдавших за поври и гоблинами. Несколько часов назад в городе маячили два фоморийских великана, но сейчас их было не видать. Наверное, отправились охотиться за беженцами.
— Говорила же я ему, что туда нельзя идти, — продолжала старуха. — Их там такое скопище.
Томас Джинджерворт, сидевший поодаль, понимающе улыбнулся. Этим людям просто не понять парня по имени Роджер. Для них он по-прежнему оставался Роджером Биллингсбери, сиротой, ставшим общим сыном горожан. Когда у мальчишки умерли отец и мать, его, по общему разумению, намеревались отправить на юг, в Палмарис, и, возможно, отдать на воспитание монахам аббатства Сент-Прешес. Однако жители Кертинеллы, люди отзывчивые и привыкшие помогать друг другу, все же решили оставить Роджера в городе и кто как мог помогали ему расти и преодолевать горести и беды.
Роджер рос болезненным, хилым ребенком и поражал своей хрупкостью. Его физическое развитие нарушилось в одиннадцатилетнем возрасте из-за лихорадки, унесшей родителей мальчика и обеих сестер.
Прошло уже несколько лет, но для обеспокоенных горожан Роджер, который внешне почти не изменился за эти годы, оставался все тем же маленьким сиротой.
Но Томас знал кое-что другое. Свою фамилию Биллингсбери Роджер давно сменил на прозвище He-Запрешь. Он так и звался теперь — Роджер He-Запрешь, и прозвище это ему дали не напрасно. Не существовало таких замков, засовов и запоров, которые Роджер не мог бы открыть; не было дверей, через которые он не мог бы проникнуть, и не было места, куда бы ему не удалось прокрасться. Томас постоянно напоминал себе об этом, глядя в сторону Кертинеллы. По правде, и он немного беспокоился, но лишь немного.
— Вон их ведут, — охала старуха, возбужденно указывая в направлении города. У нее были зоркие глаза, потому что и в самом деле через городскую площадь двигалась шайка гоблинов, сопровождавшая пленников — изможденных, оборванных людей. То были жители Кертинеллы и соседнего Ландсдауна, не успевшие сбежать или надежно укрыться в лесу. Теперь эти гнусные гоблины и поври превратили город в свой опорный пункт, а захваченных людей — в рабов.
Беженцы понимали, какая жуткая участь ожидает пленников, когда гоблины и поври больше не нуждаются в них как в даровой рабочей силе.
— Вы бы лучше не растравляли себе душу, — раздался голос сзади. Сидевшие обернулись и увидели приближавшегося к ним дородного человека по имени Белстер О'Комели. — Мы держимся слишком близко от городов. Неужели вам хочется, чтобы всех нас сцапали?
Невзирая на все свои усилия, Белстеру, в прошлом — веселому трактирщику, владельцу весьма почитаемого в Дундалисе заведения «Унылая Шейла», не удавалось сохранять твердость голоса. На юге он оказался вместе с беженцами из Дундалиса, Сорного Луга и На-Краю-Земли — трех городов края Тимберленд. Спутники Белстера, пришедшие вместе с ним с севера, значительно отличались от здешних людей, недавно изгнанных из Кертинеллы, Ландсдауна и более мелких поселений вдоль дороги, ведущей к большому портовому городу Палмарису. Группа Белстера прошла обучение у таинственного воителя по имени Полуночник и потому не знала ни страха, ни отчаяния. Они умели прятаться от гоблинов, а в благоприятные моменты превращались в охотников на тех же гоблинов, поври и даже на великанов.
— Я обещал, что мы попытаемся их освободить, — продолжал Белстер, — но не так скоро. Не сейчас. Какая им будет польза от нас мертвых? Пойдемте отсюда.
— Неужели ничего нельзя сделать? — сердито спросила старуха.
