Кровавые сны - Блейк Станислав (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Хоть Феликс и не любил поучительный тон «Риторических наставлений» Квинтилиана, но оказалось, что кое-какие приемы, описанные римлянином, мальчик усвоил.
– В Московском царстве творятся страшные вещи, – начал Симон. – Правящий государь, которого будто бы подменили в последние годы, разделил царство на две части, и натравил одну из них на другую, причем сам возглавил первую. Казни, пытки и ужасы правления безумного царя грозят моему Новгороду. Ведь город наш торговый, никогда он не шел ни на кого войной, и управляют им выборные торговые люди, вроде как ваши Генеральные Штаты. Поговаривают, что царь Иван IV ненавидит свободы нашего Новгорода и замышляет поход на него. Даже если это не так, царь пролил уже слишком много крови и уничтожил слишком много неугодных людей из всех сословий, чтобы можно было, доверяя ему, не бояться за своих близких, оставленных в Новгороде.
Амброзия наполнила вновь кружку, из которой пил пиво русский гость. Феликс молча слушал.
– Некоторые люди, известные умом и прозорливостью, уезжают из русских земель, перебираются в ганзейские города, Литву и Священную Римскую Империю. Я помню, в Антверпене стоял маленький храм греческой веры, построенный еще теми, кто бежал из Константинополя, захваченного турками столетие назад. Я люблю ваш город, где любой чужеземец чувствует себя как дома.
– Мы живем в страшное время, Симон, – сказала вдова, качая головой. – Видимо, Господь лишил разума не только вашего государя: испанская армия властвует над Антверпеном, и всеми Нижними Землями управляет Совет по делам мятежей, прозванный в народе «Кровавым советом», во главе его – жестокий убийца Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба. Храм греческих схизматиков у Императорских ворот, о котором ты говорил, господин, давно закрыт и передан в управление здешней католической диоцезии. Правда, биржа еще работает, аккредитивы и векселя антверпенских банкиров и негоциантов ценятся по всей Европе, а на рынок стекаются товары со всего мира. Но не знаю, сколько продлится такое положение, слишком уж новшества его католического величества не согласуются с тем, что всегда было по душе добрым жителям Нижних Земель.
– Когда видишь, что два монарха на противоположных краях Европы ведут себя, как жестокие тираны, поневоле задумаешься о том, что Господь проводит нас через суровые испытания, воплощая неведомые нам планы, непостижимые для жалкого разумения смертных.
– Воистину это так, – склонила голову Амброзия.
– Год назад моя возлюбленная супруга именем Ольга отошла в мир иной, – сказал новгородский гость. – Двое чад остались от нее, и обоих я привез во Флиссинген, чтобы они убереглись от зверств государя Иоанна, попущением Всевышнего владыки Русской земли. Мальчику пошел шестой год, а девочке исполнилось два.
Поскольку на лицах сына и матери ван Бролинов отразилось некоторое недоумение, Симон быстро продолжил:
– Я привез груз первосортной пушнины, который продам здесь и в Англии. По меньшей мере, это даст мне тысячу золотых гульденов выручки, а то и более. Я прошу оставить сирот здесь на воспитание, в то время как я отправлюсь за новой партией в Новгород. Мальчишка пусть изучает фламандский и латынь, а девочке на оставленные мной 500 гульденов найдете няню.
– Это огромные деньги, почтенный Симон…
– Денег я заработаю еще! – воскликнул купец. – По гроб стану вашим должником, если позаботитесь о детках, фрау ван Бролин.
– В конце недели мы с матерью возвращаемся в Антверпен, – сказал Феликс. – До того времени нужно найти добропорядочную сиделку, которую можно было бы поселить в этом самом доме с девочкой. А сына вашего я приглашаю с собой, чтобы он мог поступить в ту же школу, где обучаюсь я, только в начальный класс. Я верно говорю, матушка?
– Покойный отец гордится тобой, глядя с небес, – улыбнулась Амброзия. – Вы говорили, что сняли комнату на постоялом дворе до конца недели?
– Истинно так! – огромный груз свалился с плеч у новгородца, и он допил единым глотком остатки пива. Встал, вытер бороду рукавом и поклонился низко в пояс, по русскому купеческому обычаю. – Я завтра же познакомлю вас с детьми…
– Лучше послезавтра, почтенный Симон, – сказала Амброзия. – Мы должны приготовиться к приему детей, и займет еще пару дней найти хорошую женщину для двухлетнего ребенка.
– Как скажете, госпожа, – купец еще раз поклонился. – Я полностью вручаю свое счастье и судьбу детей вашему разумению.
Наконец, ван Бролины остались одни – обрадованный новгородец вернулся на постоялый двор, чтобы позаботиться о своих чадах.
– Уже поздно и мы устали, – сказала Амброзия. – Но я счастлива видеть, что у меня… у нас с Якобом вырос добрый и благородный сын.
– Не стоит хвалить меня, матушка, – кивнул с достоинством Феликс. – Я сделал лишь то, что сделал бы на моем месте отец. Понял ли я правильно, что ты не позволила новгородцам явиться к нам завтра, чтобы мы могли пройти тот обряд, ради которого мы приехали во Флиссинген?
– Я счастливая женщина, – проговорила Амброзия. – Дай-то Бог, чтобы я всегда могла гордиться тобой так же, как сегодня!
Глава III, в которой красавицу Гретель увозят из города, коему трибунал инквизиции дает жестокий урок, а Феликс ван Бролин познает собственные необычные возможности
В предутренний час, когда дождь бил в ставни, когда жизнь, казалось, затаилась у теплых печек и каминов, или свернулась под шерстяными одеялами, обитатели маленького домика у городской стены Гронингена были разбужены стуком в дверь. Хозяин домика, скромный член гильдии перевозчиков по имени Арнхольд, вначале не хотел вставать с нагретой постели, надеясь, что стучат по ошибке, но вскоре к нему прибежала его пятнадцатилетняя дочь, белокурая прекрасная Гретель. Соседи дивились, как столь совершенный ребенок появился у преждевременно увядшей и невзрачной жены Арнхольда, ведь и сам он тоже не был красавцем.
– Я боюсь, я страшно боюсь, отец, – голос девушки дрожал. – Кто бы это ни был, зачем он стучится в такое время?
Наконец, Арнхольд со свечой в руке подошел к наружной двери и спросил, кого в такое время принес Бог.
– Откройте, – послышался тихий голос, – ради всего святого. От этого зависит благополучие Гретель.
Ничто другое в мире не имело значения для Арнхольда, однако он все еще колебался. Голос из-за двери выдавал фризский акцент, а у возчика никогда не было близких друзей-фризов. Наконец, что-то в голосе говорившего убедило хозяина домика, и он немного приоткрыл тяжелую дверь. Стук дождя усилился, и сырость проникла вовнутрь, Арнхольд подумал, что стоящий снаружи незнакомец страдает сильнее, но не делает попыток войти. Он был целиком закутан в плащ, не было видно даже кончика носа.
– Не ходите на воскресную службу, если хотите жить, – было нелегко разобрать слова из-под капюшона. – Берите Гретель и уезжайте из Гронингена, как только откроют городские ворота. Не останавливаясь нигде, пока не окажетесь в Вестфалии.
– Кто вы, господин?
– Дурацкий вопрос! – обозлился голос из-под капюшона и сразу же закашлялся. – Я и так рискую, теряя время на вас, никчемных меннонитов, так вдобавок вы хотите, чтобы я поставил свою жизнь в зависимость от вашего ума и стойкости. Не многовато ли будет, мастер Арнхольд?
– Но почем я знаю, что вам следует верить?
– По той простой причине, что жалеть о недоверии ко мне вы будете на дыбе. Если тебе на себя наплевать, подумай, как палач будет растягивать нежное тело твоей дочери. – Снова фриз закашлялся. – Ладно, я сказал все, что должен был, и совесть моя спокойна. Последнее – если проболтаетесь еще хотя бы одному из ваших меннонитов, я узнаю об этом и уничтожу тебя, Арнхольд, устрою тебе ад на земле, если ты раскроешь свой простецкий рот.
– Храни вас Бог, добрый господин, – пробормотал растерянный возчик. Почему-то последняя фраза рассеяла его последние сомнения. Такими вещами не шутили.
– Когда-нибудь это все закончится, – фриз, уже отошедший на несколько шагов, остановился и повернулся в сторону все еще раскрытой двери домика. – Если все это проклятие когда-нибудь закончится, тебя найдет человек и представится посланцем Святого Мартина. Не забудь об этом, Арнхольд. Увози свою девочку немедля.
