Год дракона (СИ) - "Civettina" (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Такие мысли одолевали меня, когда я начал готовить завтрак. Но постепенно тревога покинула меня, словно работа вытесняла все то, что не имело никакого отношения к кулинарному искусству. И скоро я уже забыл о своих страшных домыслах, полностью погрузившись в процесс.
Вовка несколько минут сидел тихо, наблюдая за мной, а потом с гордостью заявил:
– У тебя так ловко это получается! Как на кулинарном шоу.
Комплимент был приятен. Я словно в детство вернулся, когда брат хвалил меня за всякую мелочь, например, за то, что я самостоятельно сделал уроки или полил огород без напоминания. Я почувствовал себя хозяином ситуации, поэтому по-хозяйски бросил:
– Ты бы руки помыл…
– Точно! Надо помыть, – согласился брат и ушел в ванную.
Вернулся он голый по пояс, с чистой футболкой в руках, которую никак не мог вывернуть на правую сторону. Я, накрывая на стол, невольно восхитился братом: его бицепсы, кубики пресса, грудные мышцы вызывали невольную зависть. Но больше всего внимание привлекла татуировка, которая находилась посередине груди на уровне сердца. Она представляла собой замысловатый и многослойный узел, наподобие морского.
– Нравится? – перехватив мой взгляд, поинтересовался Вовка. – Это элебет, прародитель пентаграммы. Проще говоря – замок, который запирает душу в теле.
– Я думал, что десантники набивают себе парашюты и тигров в беретах, – поддел я брата, но тот проигнорировал мою издевку и продолжил:
– Благодаря элебету никто не сможет пробраться внутрь твоей души или, скажем, похитить ее. Элебет делает тебя сейфом.
– Ты веришь в эту хрень? – удивился я.
– У нас в стране свобода совести: каждый может выбрать для веры любую понравившуюся хрень, – усмехнулся брат.
– У каждого сейфа есть ключ, – я поставил на стол тарелки с яичницей.
– Верно. У этого замка он тоже есть, но знаю его только я. И открыть свою душу тоже смогу только я. Хочешь, я и тебе элебет сделаю? – Вовка наконец натянул футболку и принялся за еду.
– Зачем?
– Мне спокойней, если ты будешь бронированным ящиком, потому что вытряхивать из тебя паразитов или выдирать тебя из когтей хищников не самое приятное занятие.
– Мы собираемся в Африку на сафари? – съязвил я, принимаясь за завтрак.
– Жень, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о глистах и тиграх, а о тварях, которые охотятся за душами. Одни живут внутри человека, обгладывая его душу, вторые съедают ее, убив хозяина. Разве ты не видел в дневнике записи о них?
– Не вчитывался.
– Ничего, еще будет время. Так вот, с замком ты будешь непреступным для паразитов, и хищники, увидев его, возможно, тоже не позарятся на тебя.
Колкость уже созрела у меня на языке, но я сдержался: я ведь сам вчера выбрал тактику усыпления бдительности. Не перечить, не вызывать раздражения. Потакать всем дурацким замыслам брата, чтобы лучше понять природу его недуга. Поэтому я взял себя в руки и пробурчал:
– Я не люблю татуировки. Можно я сделаю ее где-нибудь на ноге или в другом неприметном месте?
– Теоретически – можно, но если враг будет видеть ее, то задумается, нападать или нет. Туловище как раз самая приметная часть тела. К тому же, не дай бог, конечно, но руку или ногу ты можешь потерять, и тогда твоя душа лишится защиты.
– Хорошо, убедил. Но я могу сделать наколку не на груди, а, скажем, на спине? Не хочу каждый день видеть ее в зеркале.
– Можно и на спине, – пожал плечами Вовка и куском хлеба стал собирать растекшийся по тарелке желток.
Минуту или чуть больше мы ели в тишине, но брата она, видимо, тяготила, потому что он вытянул вперед руку, чтобы я мог лучше разглядеть рисунок на его правом предплечье:
– Такую тебе тоже придется сделать. Это магический символ. Поскольку одного оружия в борьбе с тварями мало, время от времени необходимо прибегать к услугам магии. Заклинания, которые ты выучишь, будут храниться под этим знаком, а он, соответственно, будет усиливать их действие.
До сего момента мне казалось, что у брата на руке вытатуировано что-то из армейского фольклора. Мужчины в армии любят украшать свои тела изображением оружия, каких-нибудь животных и техники. Вот и на Вовкиной татуировке был обоюдоострый клинок, рукоять которого раздваивалась кверху и переходила в морду неведомого монстра с витиеватыми рогами. Правда, картинку можно было истолковать двояко. Например, что на предплечье изображено чудовище с высунутым языком-кинжалом.
– Это древний знак Воина. Он усиливает боевые качества, – с неподдельной гордостью пояснил Вовка.
– А я думал, что боевые качества десантуры усиливает водка и мат, – не сдержался я.
– Мне нравится твой подход!
– Я вообще-то иронизирую над тобой.
– Мне нравится твоя ирония. По крайней мере, ты не сбежал, – Вовка развел руками. – Ты готовишь завтрак и говоришь со мной. Черт возьми, мне нравится твой сарказм, твой нигилизм и любопытство! Но когда мы поедем за Максиком – вот там будут вилы.
Его слова резанули меня по сердцу: Максик! Чужая семья, чужая страна. И если я смог пережить разлуку с братьями, потому что помнил их, думал о них каждый день и мечтал о встрече, то семилетний ребенок вряд ли будет жить воспоминаниями. Новые друзья, новые родители наверняка быстро вытеснили из его памяти и меня, и Вовку, и даже маму с папой.
========== Визит следователя ==========
Наверняка в дирекцию казино можно было попасть через залы, но охранник повел гостя иным путем. По расположению двери, которая выходила на небольшую, в пять машин, парковку, по извилистому коридору с пятнами одинаковых дверей без табличек Семенов понял, что это путь предназначался исключительно для экстренного отхода владельцев в случае опасной ситуации. Парковка у черного выхода охранялась и имела выезд на улицу, а оттуда вариантов бегства было как минимум три.
Сопровождающий молчал, тяжело ступая по керамогранитным плитам коридора. Его блестящие остроносые ботинки цокали, видимо, каблуки уже изрядно поизносились, раз начали выступать гвозди. Левой ногой охранник цокал сильнее, чем правой, что явно указывало на какие-то проблемы с тазобедренными суставами.
Семенов мотнул головой, отгоняя эти мысли: опять эта ненужная информация забивает голову! Впрочем, работа научила, что любая информация оказывается нужной в тот или иной момент.
Наконец, цокающий охранник достиг небольшого квадратного холла, в одном углу которого имелось окно, а по диагонали от него располагалась массивная двухстворчатая и наверняка пуленепробиваемая дверь. Сопровождающий с неожиданным изяществом английского дворецкого открыл одну створку, приглашая гостя внутрь. Семенов вошел и сразу почувствовал себя неловко. Не стеснительно, не смущенно, а именно неловко, словно его позвали на чай, а он пришел положить конец чьей-то империи. У него всегда возникало такое чувство, когда он посещал места, где нарушали закон, но прекратить это пока не было возможности. Семенов решил, что так, наверное, чувствуют себя начинающие диверсанты, которых засылают на разведку. Враг ничего не подозревает и, возможно, даже радушно принимает посланца, а тот высматривает слабые стороны противника, чтобы по ним ударить.
За дверью находился еще не сам кабинет директора, а странная смесь комнаты отдыха с секретарской. За стильным столом, обросшим эргономичными полочками, на которых покоились принтеры, сканеры и прочая офисная техника, сидела миловидная девчушка лет двадцати. Наверняка по совместительству любовница директора. Вокруг девчушки и ее стола буйными зарослями громоздились фикусы, пальмы, лианы и прочая экзотическая для московских широт растительность. В огромной, подвешенной к потолку клетке чирикал разноцветный попугай, а в углу возле окна мерно гудел кислородным фильтром огромный аквариум. Королева этих офисных джунглей бросила на гостя беглый взгляд и снова погрузилась в работу на компьютере.
Проследовав мимо диковинных растений к еще одной двери, Семенов хотел было взяться за ручку, но цокающий охранник ловко опередил его, впустил в святая святых и тут же деликатно закрыл дверь. Семенов остался один на один с известным криминальным авторитетом Сергеем Кулагиным, которого еще десять лет назад вся Москва знала как Скулу. Скула был невысок ростом и скроен на манер питбуля: тонкие ноги через узкие бедра переходили в мускулистый торс с могучей шеей, на которой сидела большая, коротко стриженная и при этом удивительно круглая голова, похожая на шар для боулинга.
