Ведьма - Зарубина Дарья (книга регистрации TXT) 📗
Игор побродил, прислушиваясь.
Где-то на краю березняка толстяк звал его, уговаривая не пугать до смерти девчонку, оставить в покое.
— Не она это, не она, — подпевал толстяку оправившийся староста. — Наша-то еще вчерась утекла, чернявый манус увез…
Глава 6
— От меня не скроешься…
Мелькнула меж стволов белая юбка. Он бросился следом, ломая ветки. Сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.
Вот она — прижалась спиной к шершавому березовому стволу, расплескались по ветру золотые локоны.
— Теперь не вырвешься…
Сгреб в охапку, едва владея собой, прижал к колотящемуся сердцу.
— Любовь моя… сердце мое… ласточка…
Эльжбета не отстранилась, только притянула Тадеуша к себе, поцеловала в висок, прошептала:
— И ты — мое сердце…
Тадек подхватил княжну на руки. Она засмеялась, запрокинув голову, и волосы хлынули, как солнечный свет, ему на плечи, заструились до самой земли.
— Солнце мое…
Так на руках и нес ее через рощу к пруду. Усадил у воды на траву, прилег рядом, положил голову на белый подол. Элька задумчиво смотрела на воду. В пруду тонули облака, пышные, белые и лохматые, как нестриженые овцы.
Тадеуш зажмурился, стараясь запомнить все это. Эльжбету, запах травы и тины, расплывшиеся в воде облака…
Княжна казалась непривычно молчаливой, даже грустной, а Тадеуша распирало от радости. В конце концов, хоть он и обещал Казимежу до поры до времени не открывать тайны Эльжбете, Тад не удержался, заглянул ей в лицо, поцеловал в напряженные брови и прошептал:
— Все будет хорошо…
Эльжбета невесело улыбнулась, но Тадеуш гладил ее лицо, покуда складки не разгладились, не смягчились линии.
— Я вчера говорил с твоим отцом, — прошептал он, касаясь губами ее уха. — Он дал мне слово, что, едва мне исполнится восемнадцать, он отдаст мне твою руку. Он согласен, Элька! Какой-то месяц, и все исполнится… Завтра я еду домой, к батюшке. Обговорю с ним все. А там — вернусь.
Заметив, что светлые брови княжны снова нахмурились, Тад заговорил быстрее, с жаром:
— Ты не думай, Элька. Все как нужно будет. Сваты. Подарки. Отец все сделает. И муж из меня будет хороший, потому что мне, кроме тебя, никто не нужен…
Эльжбета не ответила, только кивнула. Вынула из-за рукава шелковый белый платок, вложила в руку — на память.
И Тад прижал маленькую белую руку с платочком к своему сердцу.
— Что ты, солнышко мое, ласточка? Не навек прощаемся.
Эльжбета склонилась к его плечу, провела рукой по щеке, заглянула в глаза, серьезно, строго… Видно, собиралась что-то сказать, но в этот момент на лесной тропинке показалась вдалеке запыхавшаяся от бега нянька.
— Эленька, красавица, душенька, — бормотала она, припадая от усталости на левую ногу и держась за сердце. — Уж вас матушка искала. А вы, мой государь, — строго обратилась она к Тадеушу, — шли бы лесом да девушку не смущали.
Эльжбета вскочила на ноги, отряхивая с подола травинки. Тад улыбнулся старушке няньке, подмигнул, не в силах сдержать вскипавшего в сердце счастья. Долго думал князь Казимеж, давно знал, все тянул. А тут в один день переменился, сыном назвал, обещал Эльжбетину руку, как выйдет Тадеушу возраст. Знать, понял, что лучше его, Тадека, не сыскать Эльке мужа. А что молва брешет, то пустое. Что босяки о княжеском знают? Пусть говорят, что вздумается, а ему сам Казимеж Бяломястовский слово дал!
— Всего месяц, Эля. Жди сватов! — крикнул Тадеуш вслед княжне. Она обернулась и одними губами прошептала…
Глава 7
— Мое сердце…
Неслышно, одним дыханием, так и не выговорив вслух. Видно Судьбой так предрешено: идти с опаской, говорить вполголоса, жить с оглядкой на людей.
Вот он, Иларий, говорил всегда в голос, по стати, по взору сразу видно, что никогда не приходилось ему пригибаться к земле, спасаясь от брошенного камня. Еще бы, манус истиннорожденный, не мертвяцкая проклятая порода.
А теперь лежит красавец Иларий, не в силах защитить себя от обидчиков. Достанется Черному князю.
Агнешка закусила губу, пытаясь сдержать едва не сорвавшийся возглас.
— Ну, что, убедилась, что не он это? — буркнул стоявший в дверях парень. — Иди теперь, пока господин Юрек не вернулся.
— Бедный, — запричитала Агнешка. Она вырвала руку из пальцев охранника и подбежала к Иларию. Склянка с настоем уже была в рукаве. Лишь одно мгновение, чтобы бутылочка выпала из рукава в ладонь, выскочила из горлышка восковая пробка. Агнешке нужна была лишь еще одна секунда — влить хоть несколько капель в рот Иларию, чтобы облегчить боль и продлить спасительный сон.
— Э, девка, а ну пошла вон, — свирепым шепотом проговорил охранник, сделав шаг к Агнешке. — Никакого не брата ты ищешь. И тебе этот потаскун голову заморочил. А ну пошла, пошла. Не хватало еще…
Он не договорил. За дверью послышались голоса. Перепуганный парень больно ухватил Агнешку за руку, втолкнул в одну из боковых дверей и, рыкнув: «Сиди тихо», захлопнул дверь.
Агнешка и не пыталась сопротивляться. Она оглядела комнату, подождала, пока стихнет шум в той, где лежал Иларий. Торопливо влила лекарство в рот беспамятному, но повязки осмотреть не успела. Снова хлопала дверь, раздались голоса.
Агнешка одним прыжком скрылась в комнате, куда затолкал ее второпях охранник. Осмотрела другую дверь, ведущую в глубь дома. Конечно, она была заперта. Здесь, в этом доме, куда никто не приходил по доброй воле, все двери были опутаны ловкими магическими скрепами, несложными, по силам палочнику. Видимо, надеясь на эти колдовские замочки, здешние охранники не слишком заботились о том, чтобы следить за обычными замками. Мертвяк может сломать любую задвижку, но с колдовством не справится никогда. Агнешке хватило пары мгновений, чтобы воспользоваться своим даром. Она накрыла ладонью магический замок на двери, и тот тотчас истаял, стек тонкой струйкой, но не в руку лесной лекарки, а вниз по ее рукаву на пол и, просочившись сквозь доски, ушел в землю.
Агнешка скользнула к двери в надежде успеть выскочить на улицу прежде, чем ее хватится оплошавший охранник. Хоть и отдала ему Агнешка все, что у нее было, до последнего гроша, чтобы «добрый господин» позволил ей посмотреть среди невольных постояльцев дома ее непутевого пропавшего братца, а все-таки невелика была плата за гнев начальника-палочника. Много про него Агнешка наслушалась, пока бродила вокруг дома, думая, как попасть внутрь.
Видно, суров был этот господин Юрек, потому что боялись его все едва ли не как самого Черного Влада. Кому служил он, Агнешка так и не дозналась. Стоило завести разговор, как тотчас смолкали все, отводили глаза. Словно боялись накликать беду.
Агнешка сунулась было в дверь, но тотчас спряталась за угол, едва не налетев на чью-то широкую спину.
— Имеешь ли права за него говорить и отпечаток ставить? — спросил кто-то, невидимый из Агнешкиного угла. — А то так мне каждый встречный-поперечный убогого приведет, а потом семья явится. А деньги немалые князь за таких дает.
Кто-то завозился, захрипел, тихо забормотал сердито. Потом что-то стукнуло, словно ударили палкой в пол или набожный крестьянин слишком усердно приложился лбом в земном поклоне.
— То дед мой, — прогудел широкоплечий посетитель. — Вот и грамоты все при нас. Прошлой весной ума лишился. А когда оставался в себе — манус был знатный. Милошу-старшему служил по молодости, мать говорила. Пока служил, на бабке женился. И сюда, в Бялое, перебрался.
— Это как ты при таком деде в мертвяки вышел? — зло поинтересовался другой голос. — Не водишь ли ты нас за нос? Уж больно дед твой запаршивел за полгода-то…
— Бабка мертвячка, но красавица была, говорят, — отозвался парень, — вот и не устоял дед. Потом хотел ее со двора согнать, когда все от него отвернулись, но она уж понесла. Жалко стало. А бабка не забыла. Как дед с ума спятил, все припомнила. Она меня к вам отправила, деда продавать.
