Чароплет - Чарлтон Блейк (е книги .txt) 📗
Шеннон выждал. Старик не двигался. Шеннон осторожно шагнул к нему.
— О… — выдохнул тот. — Как же мне тебя не хватало… — Еще два спотыкающихся шага навстречу. — Пожалуйста, вернись, прошу.
Теперь Шеннон разглядел на плече старика большого синего попугая. Вокруг глаз и клюва желтели яркие ободки. Сам же старик был смуглым, с крючковатым носом, бельмами на глазах и длинными серебристыми космами.
— Шеннон… — прошептал старик, протягивая руку.
Переполненный смятением, страхом и тоской, призрак тоже протянул руку и попытался выдавить: «Шеннон».
Глава восьмая
Падая со змея, Франческа успела поймать взгляд Дейдре. Время застыло, она видела каждую искорку в зеленых глазах, каждую черную прядь пляшущих перед смуглым лицом волос. Губы бессмертной раскрылись, словно она собиралась изречь какое-то мудрое напутствие.
Но тут время скакнуло вперед, и Франческа рухнула в пропасть.
В вышине облепил своего водителя змей небесного дозорного. Словно выпущенная из гигантского лука стрела, иерофант врезался во Франческу, подхватывая ее на лету. Мир завертелся волчком. Святилище оказалось где-то над головой, а сама она падала в голубую бездну.
Потом змей окутал Франческу будто плащом и прижал к дозорному. Тот нацепил вуаль, закрывая половину лица до светло-карих глаз.
Три года…
Сердце Франчески бешено колотилось, но ужас постепенно вытесняло головокружение. Дозорный пока не смотрел на нее, его сейчас занимала только стремительно приближающаяся земля.
Две полосы красной парусины простерлись узкими крыльями. Небольшая манипуляция, и вот они уже, распластавшись горизонтально, несут змея на юг. Внизу проплыли песчаниковые авильские дома, потом внешние стены. Крылья развернулись шире, замедляя падение, унося змея к хребту под названием Ветродуй. Он вырастал на пересечении саванны и предгорий, и воздушный поток, врезаясь в него, устремлялся ввысь.
Дыхание Франчески постепенно выравнивалось. Молодец небесный дозорный, знает свое дело. Еще бы… Губы Франчески сами собой растянулись в широченной идиотской улыбке. Живы! Уцелели!
Франческа оглянулась на восток, на саванну, редеющие тучи и две ровные коричневые ленты караванных путей, стянутые узлом Авила.
Головокружение как рукой сняло при мысли о том, что приземлиться, видимо, предстоит в саванне. До переселения в Авил Франческа ни разу не видела такой травы, как тут. Толстые, полые, как бамбук, узловатые стебли, вымахивающие выше человеческого роста, обступали путника плотной стеной, не давая видеть дальше собственного носа. Вооруженный косами отряд мог проложить в зарослях узкую тропку, но вскоре даже самое острое лезвие тупилось о траву.
Сошедший с тропы терялся в травяном океане в два счета. Караванщики рассказывали страшные истории о заблудившихся в паре шагов от просеки: несчастные блуждали в зарослях по многу дней, иногда проходя буквально по кромке дороги. И почти всегда гибли от жажды.
А если еще вспомнить о пожарах на сотню миль, о затмевающих солнце пчелиных роях, о безголовых катазубрах и набегах саванных ликантропов…
Любой ребенок в Западном Остроземье знал о гигантских ликантропах, рассекающих травяной океан, словно бегущие по лугу волки. Высокая трава надежно укрывала их и от дозорных-иерофантов, и от боевых змеев.
Кроме того, ликантропы умели принимать человеческий облик. Насчет способа среди остроземцев бытовали разные мнения: одни считали, что волки действительно превращаются на время в людей, другие — что лишь наводят морок. Однако все единодушно признавали, что наибольшую силу сами ликантропы и их заклинания набирают ночью.
С взрывными заклятьями, которыми ликантропы раз за разом пытались разрушить городские стены, авильская стража была знакома не понаслышке. Немало страха нагоняли и рассказы караванщиков — о ликантропах, которые ауканьем подражали заблудившимся в зарослях, а потом пожирали кидающихся на помощь. А еще о разбитых в саванне биваках, где вокруг костра, к которому гостеприимно приглашали путников, восседала, скаля зубы, ликантропская стая.
Но самыми жуткими были предания о Саванном Скитальце — древнем чудище, бродящем по равнинам. Кто-то утверждал, что Скиталец — божество, обитавшее на континенте еще до того, как человек перебрался через океан, другие верили, что это души замученных жаждой в саванне. Во всех историях без исключения упоминался непередаваемо чудовищный облик и душераздирающей вопль, лишавший рассудка любого, кому не посчастливилось столкнуться со Скитальцем. Однако, если в существовании ликантропов большинство взрослых остроземцев не сомневалось, Скитальца то же большинство считало легендой.
Франческа оглянулась на крышу лечебницы. Облако слепоты обволакивало верхушку минарета. По коже пошел мороз.
— Держись, — предупредил иерофант. — У Ветродуя будет болтать.
Франческа в недоумении завертела головой — за что, собственно, держаться? И тут туго обхватывавшая ее парусина исчезла. За миг падения Франческа успела посмотреть наверх — и увидела, как красная ткань, хлопнув, раскрывается в плоское крыло. Франческа повисла в лямках, мгновенно свившихся из пышной зеленой мантии иерофанта.
Руки начали зудеть.
Чарослов распознает лишь тот магический язык, которым владеет, поэтому Франческа различала только нуминус, магнус и общие волшебные наречия. Иерофантские чары оставались для нее незримыми. Однако присутствие поблизости неизвестного магического языка чарослов угадывает по уникальной синестетической реакции — у Франчески такой реакцией было покалывание в руках, которым ее организм и откликнулся на прикосновение к пропитанной иерофантскими чарами ткани.
Змей тем временем плыл над Ветродуем. Пилот провел ладонями по идущим от лямок к куполу плетеным стропам, редактируя заклинания. В тот же миг купол изменил форму и, накренившись, нырнул в восходящий турбулентный поток. Описав узкий круг в воздушном столбе, змей начал набирать высоту, потерянную во время падения.
Ветер дул холодный и сильный, но ревел не особенно громко. Франческа без труда расслышала слова иерофанта:
— Как только поднимемся повыше, отредактирую змея в прыгошют. До сада ветров он дотянет, но не дальше — текст иссякнет. Поэтому обратно без дозаправки я тебя доставить не смогу.
— Хорошо, — откашлявшись, согласилась Франческа.
Руки пилота замерли на стропах, прерывая описываемую змеем спираль. Пока иерофант делал пассы, возвращающие его на курс, змей успел провалиться на несколько футов. От резкого падения длинная коса Франчески заметалась по спине.
— Фран? — повернулся к ней иерофант.
— Сайрус, — ответила она, глядя прямо перед собой.
Он, видимо, хотел сказать что-то еще, но пришлось срочно заняться стропами.
Красное крыло описало еще круг. Когда перед глазами проплыла лечебница, Франческа заметила некоторую сумятицу среди дозорных змеев. Желтый, на котором осталась Дейдре, висел почти у самого минарета и теперь исчезал в наведенном Скитальцем облаке слепоты. Франческу снова пробрала дрожь.
Внезапный вихрь подбросил их выше и прижал Франческу к Сайрусу. Тот, как она успела разглядеть краем глаза, спешно редактировал стропы, чтобы стало посвободнее.
— Ты разве не для того уехал, чтобы стать капитаном на воздушном корабле? — спросила Франческа.
— Для того, — коротко бросил он.
Повисло неловкое молчание.
— Тогда почему вернулся?
— Служил старшим помощником на эррамском круизном судне, но мне предложили повышение до небесного дозорного. Отсюда один шаг до капитана.
— Вот как. — Франческа помолчала. — И давно ты уже тут?
— Две недели.
Она хотела спросить, почему он не сообщил о возвращении, но вместо этого вырвалось:
— Ты на ней женился?
Сайрус провел рукой по стропе.
— Нет, — почти неразличимо за негромким посвистом ветра ответил он. — А ты теперь полновесный целитель?
— Да. Гоняли нас знатно на практике.
