Слабая ведьма - Цыганок Ирина (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Оруженосец уже опомнился от странного замешательства, охватившего его в комнате Мирры, и как никогда жаждал мести.
— Глядите, ведьма хочет сбежать! — закричал он со стены, и люди в переулке и на площади стали оборачиваться.
Девушки как раз достигли калитки и, с трудом отвалив тяжелый засов, выбрались на улицу.
— Никак она задумала наслать порчу на весь город!
Прохожие стали отшатываться от беглянок. Как назло, камеристка уронила свою поклажу и все никак не могла вновь собрать сумки. Мирра остановилась помочь ей.
— Люди, не дайте уйти им! Бей ведьму! Бей!
— Бей ведьму! — нестройно подхватили пьяные голоса на стене.
Вокруг девушек быстро собиралась толпа, горожане неодобрительно переговаривались, показывая на них пальцами и пряча за спину любопытных детей.
— Сограждане, своим колдовством она свела в могилу нашего лорда! Не позвольте ей и дальше творить злое заклятье! Вспомните закон! Бей ее!
— Бей ведьму! — закричали в толпе, и в Мирру полетел первый камень. Ей, правда, показалось, что прилетел он не из толпы, а со стены замка. Булыжник больно ударил ее в левую лодыжку, чуть выше косточки. От резкой боли и неожиданности девушка упала на одно колено, это спасло ее от удара еще двух камней, просвистевших мимо головы. Она невольно потянулась руками к месту, куда попал камень, но тут же получила еще один удар, теперь в плечо, со спины. К счастью, на этот раз в нее швырнули всего лишь огрызком яблока, на мощеной площади в центре города было совсем немного просто так валяющихся булыжников. Тем не менее беглянка не испытывала иллюзий насчет своей судьбы, она слышала, что в Сан-Аркане ведьм принято забивать камнями, и не сомневалась, что для нее булыжники отыщутся. Прикрыв лицо рукой, она огляделась сквозь пальцы, толпа, хотя и редкая, окружала их уже со всех сторон, Бинош, пытавшаяся, бросив баулы, прорваться сквозь этот круг, была кем-то схвачена и отброшена назад, к своей хозяйке, под град гнилых овощей и булыжников. Пока что, кроме первого попавшего в ногу камня, Мирра серьезно не пострадала, но ее тело заранее сжималось, с ужасом предощущая грядущие удары. Даже не будь у нее перед глазами примера подруги, ленна вряд ли попыталась бы бежать. Страх сковал ей ноги, к тому же она не так уж и жаждала жить, единственное, чего желала, это чтобы первый же булыжник угодил ей в голову и избавил от мучений. Однако не с ее везением было ждать подобной милости небес.
Обреченная сжалась, стоя на коленях, пригнув голову и зачем-то прикрыв уши руками. Она ждала неизбежной боли и уговаривала себя принять ее, ибо в сложившихся обстоятельствах это был единственный путь к милосердной смерти. Бинош между тем продолжала метаться, криками призывая толпу к жалости, но явно не находя поддержки. Со стены замка все так же слышались обличительные вопли Элассера, толпа что-то бубнила в ответ. Все эти крики мешали Мирре сосредоточиться и подготовиться к последнему испытанию. Каменный град между тем все не спешил обрушиться на ее тело, и девушке захотелось поднять голову и посмотреть, что тому причиной. Но страх не позволял оторвать лицо от колен. Она усилием воли распрямила шею, в этот момент метко брошенный камень рассек ей висок и погрузил, наконец, сознание несчастной в желанную темноту. Она не видела, как высокий седой мужчина в коричневом плаще, до того, оказывается, уговаривавший толпу не творить самосуд, шагнул к ней и поднял с земли завалившееся на бок тело. Потом он понес ее на руках сквозь толпу, и люди, хотя и неохотно, все же расступались перед ним. Сзади, хватаясь руками за коричневый плащ и всхлипывая, тащилась Бинош. Никто не попытался задержать их или отобрать у мужчины его ношу, так что он беспрепятственно покинул площадь и вскоре, сопровождаемый поскуливавшей камеристкой, скрылся в одном из переулков, ведущих к морю. На площади остались валяться раскрывшийся дорожный баул да несколько узлов с одеждой. Зеваки и местные воришки было двинулись к разбросанным вещам, но тут с лязгом распахнулась железная дверь «Твердыни Эйвингов», краснолицый толстяк, сопровождаемый четырьмя копьеносцами, быстренько сгреб с мостовой пожитки и унес их в замок. Разочарованные зеваки понемногу разошлись.
В двух кварталах от площади седой мужчина в теплом коричневом плаще устало привалился к стене, с трудом удерживая на руках бесчувственную девушку.
— Эй ты, как тебя там, — хрипло от натуги проговорил он, обращаясь ко второй спутнице, опустившейся рядом и растиравшей по лицу слезы полой его плаща, — брось скулить и помоги мне.
Взглянув в рассерженное лицо их нежданного спасителя, та подавила очередное рыдание, выпустила плащ и помогла незнакомцу взвалить тело пострадавшей на плечо. Тот немного отдышался, и они продолжили путь в том же порядке. Пройдя еще четыре квартала и дважды сменив направление, необычная процессия наконец достигла цели своего путешествия — низкой каменной хижины, зажатой между двумя двухэтажными домами, в одном из которых размещался трактир, в другом — пекарня. По приказу незнакомца Бинош пошарила у него в карманах и отыскала старый железный ключ. С его помощью, не без труда, она открыла покосившуюся дверь в хибару, и незнакомец, шагнув через порог, смог наконец положить на лавку свою ношу. Девушка начала приходить в сознание…
Открыв глаза, Мирра не сразу поняла, где находится, вернее, вообще не поняла: ни сразу, ни потом. Она лежала на жесткой лавке, над головой нависал довольно низкий каменный потолок, на котором плясали отблески пламени из открытого очага. Пахло пылью, сыростью, дымом от сырых дров и чем-то еще, тоже не слишком приятным.
Несчастная прекрасно помнила, как ее хотели забить камнями на площади, когда она пыталась покинуть замок Эйвингов, следовательно, место, где она находилась, было подвалом замка или даже тюрьмой. Страх вновь мучительно сжал бедняжке сердце, она дернулась, пытаясь встать и осмотреться. От этого движения голову тут же прожгла такая боль, что в глазах потемнело и к горлу подкатила тошнота. Девушка зажмурилась. Когда спазмы в пищеводе и головная боль немного отпустили, она вновь, теперь уже осторожно, боясь сделать лишнее движение веками, приоткрыла глаза. Над ее ложем склонился мужчина, кожа на лице у него была смуглая, выдубленная ветром и солнцем, отчего не сразу становились заметными длинные морщины под глазами и на лбу. Выбеленные сединой волосы еще больше подчеркивали темный цвет лица. Взгляд карих глаз казался строгим и твердым. Лицо это показалось Мирре смутно знакомым, но вспомнить, откуда, она не смогла.
— Ты пришла в себя? — Мирра не рискнула кивнуть, но мужчина, видно, и так понял. — Меня зовут Эйнар. Тебе попали камнем в голову, думаю, ты получила сотрясение. В таких случаях лучше несколько дней спокойно отлежаться, так что постарайся не двигаться. Беспокоиться не о чем, у меня ты в безопасности.
Мужчина говорил тихо, но в голосе его сквозила та же твердость, что и во взгляде. Мирра не нашла в себе сил ни поблагодарить странного незнакомца, ни расспросить его о том, что же произошло на площади, после того как она потеряла сознание. В голове ее с периодичностью ударов сердца продолжала пульсировать боль. Время от времени волнами накатывала и отступала тошнота. Девушка закрыла глаза и погрузилась в мир своих ощущений. Вскоре ей показалось, что на выдохе сердцебиение словно бы замедляется и боль слегка стихает. И она стала стараться делать короткий вдох и длинный выдох. Однако долго придерживаться такого дыхания ей не удалось: после нескольких коротких вдохов она начала судорожно втягивать воздух, и в голове словно взорвалась бомба. Пришлось дышать как обычно. Немного погодя, несмотря на пульсирующую боль и приступы тошноты, раненая заснула. Проснулась она от сигналов, которые подавал полный мочевой пузырь. Очаг погас, но в комнате было довольно светло, серый утренний или вечерний свет лился из недоступного взгляду больной окна. Мирра попыталась сесть, но новый мучительный приступ тошноты и головной боли свалил ее на ложе. Когда она смогла открыть глаза, то сквозь выступившие от боли слезы снова увидела склонившегося над ней седого мужчину, он пытался уложить ее на спину, но Мирра, преодолевая тошноту, объяснила, что должна встать. Тот кивнул, помог ей подняться, довел до чулана и придерживал за локти, пока она не облегчилась. В другое время молодая особа сгорела бы со стыда, но сейчас для нее не существовало таких понятий, как «прилично», «не прилично». Весь мир был заполнен черной, расширяющейся болью, гнездившейся у нее в черепе и пытавшейся вырваться из него через затылок. В туалете у раненой снова свело судорогой желудок, но, когда она попыталась отрыгнуть его содержимое, голова отозвалась такой болью, что она поневоле и думать забыла о желудке. Эйнару снова на руках пришлось оттащить ее на лежанку. Там она кое-как отдышалась и через некоторое время вновь погрузилась в забытье.
