Леди в странствиях - Тройнич Яна (книги регистрация онлайн txt) 📗
Я трудилась, не покладая рук, и постепенно втянулась в ритм этой скучной однообразной работы. Хозяин кормил меня и предоставил небольшой закуток для жилья.
Заведение Харана пользовалось успехом: его посещали и простолюдины, и воины, и купцы, иногда заходили хорошо одетые сеньоры, а он в своей грубовато-простоватой манере не делал в общении с посетителями никакой разницы.
— Платят все одинаково, почему я должен кого-то выделять?
Моего хозяина в городе уважали и немного побаивались. Ремесленники и купцы частенько приходили посоветоваться, да и знатные господа не гнушалась выслушать из его уст последние новости.
Мытье посуды я со временем превратила в тренировку и добилась в этом больших успехов. Вымытые тарелки легким движением руки отправлялись в полет, они летели через все помещение и укладывались на столе одна на другую. Благо, тарелки были деревянные, и разбиться в принципе не могли.
Однажды, застав меня за этим занятием, Харон гаркнул:
— С ума, сошла, бабка! А если кто увидит?
А потом рассмеялся:
— Тебя бы к моему брату в цирк. Скоро приедет, познакомлю.
Иногда от скуки я заглядывала в общий зал, чтобы взглянуть на публику, но хозяин хмурился, и гнал меня обратно:
— Не высовывай сюда свой длинный любопытный нос, сеньора.
Любопытный, точно, но… длинный?!! Зря он меня оскорбляет, нос как нос! И, не смотря на его ворчание, я продолжала сама подносить ему чистые кружки.
Вот и сегодня я прошаркала к стойке, и замерла, украдкой разглядывая посетителей. Мое внимание почему-то привлек мужчина, сидящий у окна. Народу в трактире было достаточно, но он расположился за отдельным столом. Незнакомец заметно отличался от всех присутствующих. Во-первых, одеждой, чем-то напоминавшей военную форму и явно подчеркивающей, что он принадлежит какой-то особой кагорте. Во-вторых, что-то в фигуре и манере держаться выдавало в нем умелого бойца, явно не из простых. Суровое лицо наводило на мысли о том, что улыбаться он не умел никогда. Кажется, где-то я его уже видела? Но, где?
Я напрягла память. В этот момент мужчина поднял взгляд от тарелки, чуть повернул голову, и я сразу же вспомнила! Эти синие глаза! Тогда, на площади у фонтана я увидела в них только печаль, а сейчас в них плескались горе и боль.
Незнакомец встал и направился в нашу сторону. Видно было, что его здесь хорошо знают. Посетители почтительно кланялись и уступали дорогу. Харан сквозь зубы прошипел, чтобы я убиралась, даже незаметно пнул меня под стойкой ногой, но я не двинулась с места. Что же так привлекло меня в этом человеке? Видно же, что у него горе.
Мужчина подошел к Харану, перебросился с ним парой фраз, взял еще один кувшин вина и отправился обратно за свой стол. А меня охватила гордость за своего хозяина: такой человек не с каждым будет общаться!
— Харан, пожалуйста, выйди со мной на минуту.
— Райна, не мешай работать.
Я, не обращая на его слова никакого внимания, потянула хозяина за рукав. Здоровяк вздохнул, но поставил кружку и пошел за мной.
— Харан, что случилось с эти сеньором? Почему он такой грустный?
— Да тебе-то что за дело?
— Не знаю, но мне кажется, что это важно.
Харан покачал головой:
— У сеньора Лайса единственный сын очень болен. И никто точно не знает, в чем причина. Сеньор даже боится возвращаться домой. Вдруг приедет, а сына уже нет.
— Сын?
Я замерла: у сеньора сын, и он умирает… Обрывки мыслей закружились в голове и неожиданно сложились в законченную картину: я вспомнила, как лечила людей.
— Харан, скажи сеньору, что я могу ему помочь.
— Сдурела, Райна?!! А если не сможешь? — Мужчина разозлился, — от людей герцога следует держаться подальше, а не то неприятности будут не только у тебя. А может, ты убийца, и задумала расправиться с сеньором?!!
— Харан, что ты несешь!
— Не прибедняйся. Я вполне представляю твои способности.
Хозяин был прав, но слово «сын» затронуло какую-то струну в моем сердце. Знать, что умирает ребенок, и ничего не предпринять, я просто не могла. И настаивала:
— Харан, не теряй зря времени: я уверена, что смогу помочь, и сеньор щедро отблагодарит тебя.
Трактирщик задумался:
— Да если и сможешь, то под каким соусом я должен тебя подать? Старухи? Или златокудрой девы? Как ты это себе представляешь? Окажется потом, что я прятал у себя принцессу…
— Харан, не будь занудой. Не надо меня подавать ни под каким соусом. Скажешь, что я старая знахарка и у меня одно условие. Согласно данному обету, мое лицо не должен видеть никто.
Хозяин ушел, так ничего и не решив, бормоча в мой адрес что-то не слишком лестное. А мне хотелось помочь ребенку. И еще… я хотела, чтобы из глаз сеньора ушли боль и тоска. Я мечтала увидеть их совсем другими.
А минут через десять сеньор сам ворвался в мою коморку:
— Матушка, мне сказали, что вы умеете лечить? Вы спасете моего сына? Я сделаю для вас все, что пожелаете. Озолочу!
— Да, господин, я попробую, — проскрипела я, — но сказали ли вам о моем обете?
— Я исполню любую вашу просьбу. Сейчас подадут карету.
Увы, я бы предпочла взлететь в седло. Я вспомнила, что мне нравится ощущать бег лошади, чувствовать себя свободной, и… чуть не заявила об этом сеньору. Но вовремя спохватилась: я же старуха!
В карете я посмотрела на перстень: вроде бы все в порядке, цвет камня ровный, спокойный. Последнее время я тщательно прятала его от окружающих, повернув камнем внутрь. Когда могла, надевала перчатки, но никогда не снимала кольцо. Почему-то знала, что этого делать нельзя. Вспомнила Харана и его последние слова:
— Будь очень осторожна, сеньора. Чувствую, зря я все-таки тебя послушал.
Мой хозяин почему-то очень нервничал, как будто отправлял меня в последний путь.
Карета мчалась по лесной дороге, подпрыгивая на ухабах. Сеньор подъезжал, заглядывал в окно, заботливо интересовался:
— Матушка, с вами все в порядке?
А матушку так подбрасывало на сиденье, что впору было и впрямь просить о помощи. Но приходилось терпеть и сипеть в ответ:
— Все в порядке, благородный господин.
Будь «матушка» лет на тридцать постарше и впрямь бы не довезли. Зато добрались до усадьбы сеньора довольно быстро. На крыльцо выскочили слуги и согнулись в поклонах:
— Жив? — коротко спросил мой спутник.
— Да, сеньор, жив.
Мужчина бросился в дом. Он летел по длинному коридору, а я за ним. Только у самых дверей остановился:
— Простите, матушка, я забыл про ваш возраст.
Я спохватилась: это я опять забыла, что я старуха!
Ребенок лежал в постели. Лицо, как мел, светлые локоны падают на плечи, большие глаза распахнуты, но, кажется, ни на что не обращают внимания.
Кого же он мне напоминает? Сердце сжалось так сильно, что впору самой упасть рядом. Сеньор что-то объяснял матери ребенка, сидевшей у ложа больного, но я не слушала. Я не могла отвести глаз от этого худенького тела.
Мать ребенка бросилась ко мне:
— Умоляю, спасите его, госпожа знахарка.
Ладно, пора начинать.
Я попросила всех выйти из комнаты. Только ребенок и я. Остальные пока не нужны.
Я погладила ребенка по голове. Провела руками по его телу. До чего же он ослабел. Четко увидела ауру. Она напоминала изорванную ткань. Так, сначала нужно подлатать дыры. Моя ладонь нагрелась и отдавала тепло ребенку. В какой-то момент я вдруг увидела другую комнату и другого маленького мальчика. Я чувствовала, что ему очень плохо, но скоро видение исчезло…
Я «колдовала» над больным очень, очень долго, до тех пор, пока мою руку не обожгла резкая боль. Тогда я остановилась. Ребенок крепко спал.
Тихо вошли родители, посмотрели на меня и сына с удивлением. А я опять попросила их уйти. Только велела принести соку.
Я просидела рядом с больным до утра, а потом снова латала его ауру, а моя рука разогревала его тело и кровь. Я не отводила глаз от лица мальчика, ловила каждый его вздох, потеряла счет времени. А когда ребенок открыл глаза и окрепшим голосом позвал своих родителей, не могла даже радоваться, так хотела спать. Но битва за жизнь была выиграна, теперь можно и отдохнуть.
