Горы Маджипура - Сильверберг Роберт (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Харпириас напомнил себе, что в мире бывают вещи и похуже, чем есть полусырое мясо, и еще, что дипломат часто вынужден следовать обычаям своих хозяев. Он откусил кусочек. Мясо оказалось вовсе не таким плохим, как казалось на вид. Ему доводилось пробовать и менее вкусные продукты, когда он выезжал на охоту в леса Замковой горы. Второй кусок доставил ему меньше удовольствия: он наткнулся на сало, и ему пришлось приложить все усилия, чтобы не подавиться. Но он справился и откусил следующий кусок. Король Тойкелла с интересом наблюдал за его поведением.
— А теперь поблагодари его от моего имени, — сказал Харпириас Коринааму.
— Вы еще не доели свой кусок.
— Он тоже. Мы можем есть и вести переговоры.
— Принц, мне кажется…
— Передай ему мою благодарность, — приказал Харпириас. — Сию секунду.
Коринаам коротко кивнул. Повернувшись к трону, он начал громкую и, похоже, цветистую речь. Король слушал его с явным удовольствием, через какое-то время энергично закивал и в свою очередь разразился длинной ответной тирадой, в которой Харпириас среди потока гортанных горских слов время от времени улавливал слова «корональ» и «лорд Амбинол».
Вскоре до Харпириаса дошло, что король смотрит прямо на него всякий раз, когда произносит эти слова.
Он заподозрил неладное.
— Ну-ка погоди, — сердито обратился он к Коринааму, когда Тойкелла, по-видимому, добрался до конца ответной речи. — Что ты наделал? Ты ведь не сказал ему, что я — корональ, правда? Я же приказал тебе не делать этого.
Метаморф сделал извиняющийся жест.
— Действительно. Но я этого и не делал. Однако, боюсь, что он сам пришел к такому ложному убеждению, принц.
— Ну так разубеди его. Сейчас же. Я не собираюсь действовать обманным путем.
Коринаам явно встревожился. Очертания его тела на мгновение стали нечеткими и задрожали по краям, что всегда служило признаком крайней обеспокоенности метаморфа.
— Сейчас неподходящий момент, чтобы сообщить ему об этом. Это его только собьет с толку, а может, и разгневает — как раз теперь, когда все так гладко началось. У нас будет масса возможностей уладить это недоразумение позже.
— А я говорю — сейчас же, а не позже. Он должен понять, что произошла ошибка, что я всего лишь посланец короналя, а не сам корональ. Это приказ, Коринаам. Я хочу, чтобы ты совершенно ясно объяснил ему, что…
Но тут король Тойкелла снова заговорил. Метаморф настойчивым жестом призвал Харпириаса к молчанию, и Харпириас подчинился.
К собственному раздражению, он опять откусил кусок мяса, даже не заметив этого.
Харпириас мрачно подумал, что полностью находится во власти метаморфа: не имея возможности самостоятельно вести переговоры с королем Тойкеллой, он вынужден на каждом шагу полагаться на своего переводчика.
Коринаам имел полную свободу действий, он мог говорить королю все, что заблагорассудится, и Харпириас никогда не узнает правду о том, что именно он сказал. Это могло стать большой проблемой. И уже, собственно говоря, стало.
Тойкелла снова выжидающе замолчал.
Метаморф бросил взгляд в сторону Харпириаса.
— Король заявил, что очень доволен вашим приездом, — перевел он.
— Прекрасно. Спроси у него, пожалуйста, здоровы ли заложники.
— И снова, принц, должен просить вас проявить терпение. Еще не настал момент задавать этот вопрос.
Харпириаса охватил новый приступ ярости.
— Кто из нас посол — я или ты, Коринаам?
— Насчет этого не может быть никаких сомнений, принц, — склонившись в раболепном поклоне, ответил метаморф.
— Но тем не менее, как мне кажется, ты оставляешь за собой право принимать окончательное решение о том, что мне позволено говорить, а что — нет. В этом случае я вынужден настаивать. Узнать о состоянии заложников — вопрос первостепенной…
— Мы должны исходить из предположения, что заложники в отличном состоянии, принц, — без запинки ответил Коринаам. — Но задавать о них вопросы в данный момент было бы не правильно и преждевременно. Хуже того — это было бы невежливо.
— Невежливо? Этот голый варвар сидит тут на троне из костей, жует кусок практически сырого мяса и заставляет меня делать то же самое, а ты говоришь мне, что нам следует заботиться о соблюдении вежливости по отношению к нему?
— Вежливость всегда полезна в таких делах, — заметил Коринаам, елейно улыбаясь Харпириасу — И терпение тоже. Умоляю вас, принц, серьезно отнестись к моим советам. Я знаю этих людей. А вы — нет.
Вполне справедливо, подумал Харпириас.
В любом случае, продолжать беседу с королем уже не представлялось возможным, так как Тойкелла сошел с трона и поразительно громким голосом выкрикивал приказы своим многочисленным придворным.
— Что он говорит? — спросил Харпириас метаморфа.
— Что нас следует отвести в приготовленное для нас помещение, чтобы мы могли отдохнуть несколько часов после долгого и трудного путешествия.
Сегодня вечером в нашу честь устроят большой пир. В лучших традициях отинорского гостеприимства.
— Могу себе представить, — уныло вздохнул Харпириас.
Король отиноров разместил гостей в дюжине комнат низкого, вытянутого ледяного дома на противоположном от королевского дворца конце деревни.
Скандары Харпириаса вынуждены были набиться по трое-четверо в одну комнату, хотя таким массивным существам это было непросто; две комнаты заняли четверо его гэйрогов, которые предпочитали держаться вместе; только Харпириасу и Коринааму была предоставлена роскошь жить в отдельных комнатах.
Отведенное Харпириасу помещение представляло собой квадратную, лишенную окон камеру, освещенную только маленькими тусклыми светильниками, сделанными из резной кости, в которых горело то же густое, темное, источающее аромат масло, которое освещало тронный зал Тойкеллы. Воздух в ней был настолько неподвижным и затхлым, что казалось, будто он отсутствует вовсе; и, несмотря на горящие лампы, было холодно — очень холодно.
Жить в ней все равно что жить в складском холодильнике. Дыхание изо рта вырывалось клубами пара. Всюду лед, все сооружение сделано из тяжелых ледяных блоков: пол, стены, потолок — все. Мебели — никакой, только куча меховых одеял на полу, служивших постелью.
— Вас это устроит, принц? — спросил Коринаам хмуро застывшего в дверях Харпириаса.
— А если я скажу, что не устраивает?
— Вы поставите короля в очень неловкое положение.
— Конечно, я этого не сделаю, — сказал Харпириас. — И полагаю, это все же лучше, чем спать под открытым небом. — «Хотя и ненамного», — прибавил он про себя.
— Вы совершенно правы, — мрачно согласился метаморф и оставил Харпириаса наслаждаться коротким отдыхом, если только можно получить наслаждение среди груды густого, колючего меха.
В тот вечер пир устроили в королевском дворце, в большом зале с высоким потолком.
Разостлали толстые ковры, сшитые из шкур белого ститмоя, закрыв ими большую часть пола, — роскошные, белоснежные ковры, которые, несомненно, использовали только в особых случаях. Массивные столы из широких, грубо обструганных досок, которые покоились на основательных козлах, сделанных из таких же громадных костей, как и королевский трон, уставили разнообразными тарелками, мисками, блюдами и чашками, до краев наполненными едой. С десяток тонких факелов, укрепленных на стенах в костяных подсвечниках с держателем в виде руки, горели чадящим, мерцающим пламенем.
Перед тем как сесть за стол, устроили танцы.
Король, расположившийся высоко над всеми присутствующими на платформе, которая служила ему троном, встал и хлопнул в ладоши, и музыканты с незнакомыми, грубо сделанными инструментами — барабанами, рожками, бубнами и странного вида струнными — заиграли диссонирующую, пронзительную, полиритмичную, напоминающую кошачьи вопли мелодию.
Оркестр звучал так громко, что Харпириас испугался, как бы не обрушились стены дворца.
Первыми пустились в пляс жены из королевского гарема — галдящая толпа толстых и коротконогих женщин с обнаженной грудью, одетых в набедренные повязки и мокасины из черного меха. Они встали в линию и начали дико подпрыгивать, с неуклюжестью спятившего маньяка выбрасывая в стороны ноги и раскидывая руки. Зрелище выглядело одновременно комичным и трогательным. Харпириасу с трудом удалось удержаться от улыбки. Но потом он понял, что танец и должен был казаться смешным: сами танцовщицы, сталкиваясь друг с другом во время прыжков, давились смехом, одобрительные возгласы зрителей наполняли зал, а их перекрывал мощный хохот короля.
