От заката до рассвета (СИ) - Артемов Александр Александрович (электронная книга TXT, FB2) 📗
Игришу всегда нравилась эта история. Но в зубах коварного змея этот символ жертвенности, преданности и любви выглядел святотатством. Один только взгляд на грозное полотнище заставил мальчика содрогнуться. Они действительно попали.
— Это что за оборванцы?! — рында с сомнением поглядел на Игриша с Богданом. Его припорошенное пудрой лицо походило на маску грустного клоуна — две черные дорожки спусклись от век к подбородку.
— Приказали привести. Приказ есть приказ.
— Сюда?!
— А куда еще? Давай-давай, он ждать не любит.
Рында задумчиво почесал кольчужной перчаткой подбородок, хмыкнул и скрылся за пологом. Довольно быстро вернулся с лысым мужчиной в бригантине с латными наплечниками. На его лице не было ни следа пудры — глубоко посаженные, жестокие глаза и длинная козлиная бородка показались Игришу смутно знакомыми.
— Деревенщина сказал эти, — кивнул на Игриша с Богданом их провожатый и уступил место лысому. Тот наградил обоих презрительным взглядом, как если бы ему приходилось разговаривать с парочкой гусаков. Сердце в груди Игриша выделывало замысловатые кульбиты. От подступившей тошноты внезапно захотелось сложиться пополам и всласть проблеваться.
— Ну и запашок от них! — скривился один из стражей. — Мелкий сейчас походу обоссыться от страха.
— А этот чего немой? — хихикнули за спиной, толкнув Богдана в спину. — Небось, когда коня крали, болтал без умолку?
После этих слов, Игриш едва не грохнулся в обморок, но смог кое-как устоять на подкашивающихся ногах. Лысый сплюнул и шагнул обратно к шатру, но вместо того, чтобы скрыться внутри, приказав повесить конокрадов, задрал полог.
— А ну ка… — поманил их лысый. — По одному.
Мальчик замешкался, за что получил больной тычок в спину. Собрав всю волю в кулак, он, словно игрушка на веревочках, перешагнул порог и окунулся в душный полумрак. В нос сразу полез запах каких-то ядреных трав — да так, что Игриш в очередной раз чуть не перепутал ноги и споткнулся о пушистый ковер.
Внутри шатер оказался куда просторней, чем выглядел снаружи. Под потолок уходил дым от пары полукруглых курительниц, отсвечивающих золотом по углам. У дальней стены возвышалось массивное потемневшее зеркало, надтреснутое по краям. Отражение скрывала какая-то серая дымка, но, подойдя ближе, Игришу удалось разглядеть в нем и себя, дрожащего и бледного как мел, и Богдана, с надутыми желваками и глубоко запавшими глазами. Посередине комнаты гостей встретил широкий стол на толстых ножках в форме обнаженных женщин. На нем лежала потертая карта и куча порожних кубков, из столешницы торчал богато изукрашенный кинжал. Но главным украшением стола были грязные ботфорты человека развалившегося в высоком кресле. На мгновение он убрал ладонь с распухших век, чтобы оглядеть новые лица. Игриш моргнул — и рука вновь легла на уставшие глаза. Мальчику почему-то показалось, что на него глядела женщина, которая зачем-то вырядилась в мужской парчовый костюм, расшитый серебром. Он не произнес ни слова, чтобы узнать — какого-такого Сеншеса тревожат его покой? За него это сделал второй человек — седой, но крепкий мужик при мече в богатом, но более практичном одеянии. В руках он вертел латную перчатку.
— Явились! — поднялся он со стула и глянул на вошедших. — Из Хлебны? Хорошо. Рассказывай как дело было.
— А… — сглотнул Игриш и забегал глазами по шатру. — Я?..
— Кто же еще? Или ты? — перевел седой глаза на Богдана. — Ты вообще слышишь меня, парень? Как умудрились вырваться из ведьминых лап?
— Плетей ему всыпать, тогда заговорит, — поддакнул лысый и ухмыльнулся он, козыряя выбитым зубом. — И повесить как мародера!
— Я… я в колодце спрятался, — тихим голосом забормотал мальчик. — А потом Богдан меня вытащил. Он… он в лесу был… Лесник он.
— Да что ты говоришь? — хмыкнул старик, присаживаясь на краешек стола, и хлопнул перчаткой себе по колену. — Лесник значит, да?
Богдан молча поднял на него глаза и смерил того свирепым взглядом. Но старик только рассмеялся.
— Видишь, нитки так и торчат, — толкнул лысый Богдана в плечо. — А это что у нас на шее?! Неужто нашенский!
Игриш всмотрелся Богдану в лицо и обомлел. На шее осталось еле заметное бледное пятнышко. От пудры.
Старик молча подошел к Богдану, выдавил широкую улыбку добродушного дедушки, потом повернулся и со всего маха врезал парню латной перчаткой по лицу. У Богдана чуть шея не треснула — силы в старике оказалось с лихвой. Парень рухнул как подкошенный — за что получил еще один удар по ребра, на этот раз от лысого.
Игриш словно прирос к месту, безмолвно наблюдая как его друга избивают, и трясся от страха.
— Отвечать надо, когда тебя спрашивают, пес! — крикнул лысый, хватая Богдана за шкирку. — Дезертир, да?
— Нет! — пискнул Игриш и, испугавшись собственной смелости, упал и закрылся руками. Одного свирепого взгляда лысого оказалось достаточно, чтобы заставить мальчика потерять всякую волю.
— Чего вы тут устроили? — вздохнул человек, который так и сидел с ногами на столе. — Герник, подними пацана! Дай взгляну на него.
Он наконец убрал сапоги со стола и устало приподнялся. Игриша уже тащили за воротник, и вновь он почувствовал на себе взгляд, который пришелся бы впору женщине. Нет, это определенно был мужчина: молодой, высокий и широкоплечий. Тонкие, красивые, будто выточенные черты, большие, подведенные глаза и белая кожа пленяли взгляд. В ушах играли изумрудные серьги, а на пальцах левой руки покоились четыре драгоценных перстня, оканчивающихся длинным и острым когтем. Он был божественно красив и молод, пусть и уже не мог считаться юношей.
— Насчет лесника не надо врать, — его тонкие губы тронула легкая полуулыбка. — Дураку понятно, что никакой он не лесник, а обычный дезертир. Врать князю нехорошо. Понял, мальчик?
Игриш закивал словно заведенный. У него и в мыслях не было возражать этому человеку.
— Хорошо, — кивнул красавчик. — А теперь, ты расскажешь мне…
Он не успел закончить, как на него упала тень.
Богдан с диким криком растолкал рынд, пнул лысого и вскочил на стол. Кинжал, торчащий из столешницы, уже сжимали его пальцы, а острие целилось красавчику в шею. Тот никак не изменился в лице. На его полуопущенные веки легла тень смертельной скуки.
Не успел Богдан ударить его ножом, как парня мигом дернули за ноги и он впечатался лицом в стол. Пошла свалка, которая оборвалась так же быстро, как и началась.
— Не говори им ничего, Гриш! — кричал и хрипел Богдан что было мочи, когда рынды повалили его на пол и начали оттаскивать прочь. — Это псы Крустника! Это они убили всех…
Его оборвал сапог лысого — он бил Богдана по зубам, пока тот не захлебнулся криком. Рынды помогали.
Пока они вязали его по рукам и ногам, глаз красавчика дергался, и он рассеянно провел ладонью по лицу, как бы закрываясь от этой мерзкой сцены.
— Гляди, еще сопротивляется! Отчаянный какой!
— Что ж, это ненадолго, — проворчал лысый, схватил Богдана за волосы и впечатал свой бычий кулачище тому в челюсть.
— Держите его!
— Нет, нет, не надо! — все кричал Богдан, когда его прижали коленом к полу и вставили лезвие кинжала меж зубов. — А… Аааа!
— Не смотри на него, мальчик, — под крики и ругань проговорил красавчик, обращаясь к Игришу, который едва не превратился в соляной столб от страха. — Его здесь больше нет. Смотри только на меня.
Игриш вынужден был подчиниться. Его уже било крупной дрожью — он вжал голову в плечи и изо всех сил старался не зарыдать в голос и не обоссаться. Красавчик поднялся и подошел к мальчику.
— Ну! — прикрикнул старик на лысого с друзьями. Все это время он стоял в углу и пытался налить себе вина. — Долго вы там еще возиться собираетесь? Уносите это говно нахер из шатра!
— Я с ним покумекаю, — кивнул лысый. Он дрожал от предвкушения грядущей расправы. — И выясню, кто заплатил этому “леснику” за вашу голову, князь. Зуб даю, что это проделки негодяя Жирки.
— Хорошо, только не возись, — отмахнулся тот. — Кол ждать не будет.
