Бесконечный полигон (СИ) - Корнелий Луций (первая книга TXT) 📗
— Флавий? — переспросил Алу. — Это т-тот еврей-кузнец из античников?
— Ага. Так вот он вполне логично описал… Представьте, мы появляемся. Выше чем здешние люди, сильнее, с невиданным оружием, с продвинутой медициной и всякими явно магическими штуками типа фонарей. Очень легко будет внушить, что мы не просто люди. А вот как у Толкина. Нуменорцы, сверхчеловеки,
избранный народ и посланники высших сил. И сейчас научим всех "младших братьев" как надо жить.
— Прожженный жидорептилоид этот ваш Флавий. — добавил Барон. — Протоколы попаданских мудрецов и шестисот шестидесяти шести летний план спаивания местных уже разработали?
— Это все пока ещё без конкретики. — оправдался Ньяль. — Мы мало знаем про местных. Может, у них есть уже своя воинская элита. Тогда придется что-то выдумывать.
— Да что там выдумывать? — усмехнулся Алу. — Мир поделит оружие. Всё прочее ложь.
— Никогда бы не думал, что все так просто случится. — вздохнул Давен. — Не слишком ли мы легко переходим к допустимости насилия? Ну с орками ясно. Они сами. Гоблины сами. А если кого-то захватить и принуждать работать?
— Мы вообще очень хорошо держимся. — ответил Ньяль. — Никто в психоз не впал. Истерики были, но совсем мало. Я не так часто встречал в истории случаи столкновения современных цивилизованных людей с войной. Первая мировая? Там как раз-таки очень многие головой ехали.
— Ну ты сравнил. — присвистнул Барон. — Там по людям били тяжёлой артой. Газом травили и танками давили. От солдата мало что зависело. Вот научился ты аццки вонзаться. Прям Рэмбо, сотая кровь. А по тебе из пушек шрапнелью. Даже своего убийцу не увидишь. Грустно, и можно совершенно разочароваться в людях. А у нас тут… Копья, луки, зелёные суки, полный контакт. Все природосообразно. И плечо товарища, и тушка врага для практики. Наоборот. Вылечим застарелые городские психозы. Пробудим внутренних зверей.
"Ты просто шизик. Отморозок до любимого дела дорвавшийся". - подумалось Илье. — "Я тоже, конечно, хорош. Сколько уже положил? Сколько всего насмотрелся? И ничего. Глаза боятся, а руки делают".
— Вообще, знаете… — вдруг протянул Ньяль. — А может это был критерий отбора? Один из них.
— Ты о чем?
— Ну действительно есть много народу, которые при виде такого поплыли бы. Делаем скидку на суровость хобби и интерес к истории, где постоянно кого-то резали. Но все равно… Может, сюда отобрали тех, кто имеет больше шансов привыкнуть?
— Зачем вообще нас сюда закинули?
— Вот по этому поводу ничего не скажу. Дайте уже заканчивать. Воняет тут адски.
Докидав последние мешки, попаданцы отправились к реке. Взглядом их провожали грифы и гиены, ожидавшие продолжения мрачной трапезы.
— Тьфу, трупоеды сраные. — уходя сплюнул себе под ноги Барон.
— Они санитары природы. — возразил Давен.
— Не хочу я к таким санитарам в палату.
Люди уходили, не замечая, что кроме падальщиков за ними следит ещё одно существо. Изумрудные глаза чудовища видели далеко, а с лица не сходила странная улыбка.
Глава 7 Охотники
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЕРАСИМОВ.
"Господи, как хорошо-то… Как славно-то…"
Илья лежал на берегу речки и жмурился на заходящее солнце. Вот он, рецепт счастья: надо человека в край умучить, а потом дать отдохнуть. В реке кто-то плескался. Барон и ещё несколько особо упоротых пошли выше по течению рыбу ловить. Оказывается, нашлись такие, кто в стартовом наборе взял удочки и сети.
"Психи. Рыбалка? Плавание? Зачем это все, если можно просто не шевелиться?"
Левая рука и плечо болели от тренировок со щитом. Для поединка круглый щит предлагалось держать далеко от своей тушки.
"На манер баклера" — пояснил Ганс — "Чтобы лучше перекрыть линию атаки"
Затем пустился в какие-то скучные рассуждения про недостаток знаний о раннятном бое. Мол, многие наши техники — это перенос позднятных принципов на снаряжение эпохи викингов. И вообще жаль, что дескать Эгиль в перерывах между попойками, убийствами и стихосложением не нарисовал фехтбук. Очень было бы кстати. А то благодарные потомки ломают головы и срутся на форумах о том, как конкретно Эгиль всех урабатывал.
Теория Илью интересовала слабо. Вот научиться правильно принимать удар на щит — дело полезное. Оказывается, это тоже наука. В играх процесс сводится к выставить перед собой и все удары идут куда надо. Кулачный щит также может загулять в руке, если удар попадет в край. Это уже потеря контроля, а то и травма запястья.
"Щит не броня. Это оружие". — поучал их Василич. — "Если у кого есть сомнения, могу заехать торцом".
Желающих не находилось.
Удары умбоном, удары торцом, то есть самой кромкой, навалы, блок вооружённой руки. Щит действительно был очень разноплановым орудием причинения добра и справедливости.
Илья лежал не шевелясь, пока разбавленное вино остывало. Он закопал литровую пластиковую бутылку в прибрежный мокрый песок по самое горлышко.
"Блаженство…"
Совсем не хотелось думать о том, что они — бродячий отряд на вражеской территории и земля под ногами загорится в любой момент. Позже. Идите все на три веселые. И гоблины, и орки, и чудо-юдо это хвостатое. Люди отдыхают.
Ньяль умотал держать совет, а к Алу припер старый знакомый, представившийся Глорфинделем, или Глором. Странный мужик. Внешнее напоминал молодого Певцова. Высокий, с правильными, сердцеедскими чертами лица, а голос
совершенно неподходящий. Невыразительный, без всякого присутствия харизмы.
Вооружен Глор был тем, что кличут термином сайдсворд. Ренессансное оружие со сложной гардой. Ещё Глор носил кинжал и баклер.
Впрочем, безоружным теперь никто не ходил. Илья носил с собой меч, нож и обязательно копьё. Мешается — воткнул рядом или приставил куда-то. Без присутствия оружия парень с недавнего времени чувствовал себя голым.
Глор и Алу устроились в тени куста, тихо обсуждая какие-то свои темы. Прежде всего возможную встречу с эльфами, которых эти двое: "Двадцать лет играли!"
В тихом злорадстве Илья представлял, что эльфы здесь окажутся стремными, голозадыми дикарями. Может быть каннибалами, в боевой раскраске из медвежьего дерьма. Посмотрел бы он тогда на этих двоих.
Вскоре вернулись Барон с баронессой. Он держал за жабры какую-то страхолюдную рыбину с костяными пластинами на морде. Плавников в ней будто слишком много натыкано. Аппетита рыба не вызывала.
— Слушай, а напоминает кисте… — начал было умничать биолог Давен. Его заглушил Барон, который в идиотическом экстазе принялся декламировать стихотворение.
— Мы поймали рыбу-жопу.
Мы ловили на пурген.
На пурген поймали жопу,
А спиннинг рыбу-хрен!
Мы завялим рыбу-жопу.
Мы отварим рыбу-хрен.
Но найдем козла, что вылил в нашу речку мутаген!
И пизды ему отвесим
Как бы не был страшен он!
Даже если это будет жопа-сисько-клизматрон!
— Браво! — иронию Алу прикрыть не пытался. — Жду, не дождусь, когда местные выучат русский. М-мы тут же ударим по их неокрепшей психике нашей в-великой культурой. Ария, Сектор Газа, Летов и вот этот шедевр как называется?
— Думаю, что "Рыба-жопа". — предположил Барон. — Но это не точно.
Солнце медленно катилось за горизонт. Вернулись Ньяль и гном, которого звали Азби или Асби, или Аспи. Что-то такое. Он уже выучил некое количество слов великого и могучего. Постоянно говорил "привет". Был крепко привязан к Ньялю. Возможно потому, что именно бывший учитель вернул гному топор, кольчугу и шлем. В плане алкоголя он соответствовал фэнтезийным стереотипам. Пил, не морщась, даже когда ему наливали драгоценную иномирную водку. После
собрания они с Ньялем хлестали пиво у реки. Алу тогда пошутил, что дескать каждому по потребностям. Барон в другом мире сразу нашел себе бабу, а Ньяль собутыльника.
