Песнь копья (СИ) - Крымов Илья (чтение книг .TXT) 📗

Он рисовал картину широкими мазками крови, прекрасно зная, что хочет получить в конце. Другие древние, клеймённые, пережившие войну с Круторогими, помнили кошмары, что обитали в Лонтиле прежде. Свою память они передавали потомкам и оттого никто не посмел бы пренебречь такой опасностью.

— Твои доводы звучат угрожающе, брат, но они, — пока лишь домыслы.

«Жалкая попытка, Цеолантис», — подумал Эгорхан.

— Было сосчитано, что с такой скоростью враг достигнет границ Сокрытых княжеств через два, самое большее, три года! Три года!

Властители Лонтиля ощутили близость угрозы, ведь для вечно живущих три года были мгновением. Эльфы на трибунах переговаривались, знать советовалась с чародеями и друидами, а те — друг с другом. Эгорхан Ойнлих представил им завершённое полотно истины и приказал верить. Обстоятельства требовали действий, а за спиной Великого Сорокопута, полностью поддерживая его, стояли князья Элданэ.

Королева Цеолантис внимательно наблюдала за всем, чувствуя поток настроений и надежду во взорах, обращённых к трону. Всею своей душой она мечтала, чтобы в тот миг рядом был возлюбленный муж, чтобы он, сильный и мудрый, принял своё властное решение и повёл народ, как делал это всегда прежде. Королева не любила власть, она жила, чтобы служить возлюбленному. Она боялась своего брата и подозревала, его в некой каверзе.

«О милый Арнадон, как же тебя не хватает».

Владычица лесов поднялась, заставив гул стихнуть.

— От имени Рогатого Царя повелеваю всем Крылатым домам и владетельным господам уделов начать приготовления к войне! Пограничные крепости Элданэ должны быть усилены, войска отправятся на запад, а мирные жители — на восток. Призовите элкану, айонн1, вольных лаушани, мохобородов, гоблинов, сэпальсэ2, чумчаров и всех остальных подданных, бросьте клич по приграничным лесам, пусть придут исполнить вассальную клятву волчьи орды хобгоблинов! Мы защитим наш дом как защищали всегда прежде!

# 1 А й о н н ы — женщины-эльфы, переродившиеся в малых божеств леса, обладают огромной властью надо всем живым и дышащим.

# 2 С э п а л ь с э — «оленьи люди»; на самом деле не олени и не люди, но существа, подобные кентаврам, наделённые оленьими чертами вместо лошадиных.

Знатные владыки поднимались с мест, воздевая кулаки к звёздному куполу. Они пропустили сквозь себя импульс, созданный королевой, поток чувства, захлестнувший их сердца, одаривший воодушевлением.

— Кто будет командовать войсками?

Голос Эгорхана перекрыл ликование трибун, главы Крылатых домов и притихшая знать взглянули на него, обратились к королеве. Прямо в глаза сестре смотрел и сам Великий Сорокопут.

— Кому будет доверена сия тяжёлая работа и великая честь? Кто станет во главе защитников наших?

От него вместе с вопросом к королеве перешли взгляды высокородных эльфов. Та ничем кроме затягивавшегося молчания не выдала, через какие муки проходила её душа, но, всё же, провозгласила ясно и твёрдо:

— Известно всем, что нет среди владык юга мастера войны более искусного, чем ты, брат мой! Потому, именно тебе и твоему дому, вручаю будущее Лонтиля! Ты подготовишь страну и возглавишь наши войска! Пусть мои сыновья станут верными твоими помощниками! Желает ли кто-нибудь высказать слово против?

Крылатые дома молчали, ибо правота Цеолантис не подлежала сомнениям. Владычащие семейства также поддержали королеву, а волшебники и вовсе не имели права голоса.

— Посему решение принято и оглашено, его вы разнесёте во все леса. Отныне пусть знает каждый, что Эгорхан Ойнлих стал Разящим Вихрем Лесов! Мудрость звёзд помогла нам, возблагодарим же их!

Пальцы Сладкоголосого Соловья коснулись струн и прекрасный голос Цеолантис завёл песнь, к которой стали присоединяться остальные эльфы. Они обращались к звёздам, олицетворявшим свет разума. Пели все кроме сару, которые не умели, и кроме Разящего Вихря Лесов.

Эгорхан Ойнлих застыл возле трона ровно неживой, хотя внутри него всё агонизировало от духовного яда. Он всё ещё не мог поверить в то, что произошло, — его нарекли главнокомандующим. Она посмела… она… и подала это как нечто само собой разумеющееся! А остальные…

Страшное видение посетило древнего эльфа, он увидел вокруг себя сородичей, певших гимн звёздам, но не таких, какими они видели друг друга, а таких, какими они действительно являлись. Он видел существ, зажившихся на этом свете, таких старых и слабых, что жизнь их была иллюзией. Он видел, как сваливалась их уставшая, мёртвая плоть, как обнажались истончившиеся покорёженные костяки. Уродливое зрелище не вызывало, однако, ничего кроме злости и презрения, — старым, бессмысленным, ненужным, отупевшим помехам! Неужели они ничего не поняли?!

От бури чувств Эгорхана едва не разорвало, он мог немедля возвысить голос, нарушить гармонию звуков и обрушиться на Цеолантис с обвинениями, но вдруг вся эта разрушительная сила покинула его. Остался только холодный покой скорбящего. Древний эльф поднёс к глазам ладонь, на которой лежало кольцо зелёного оникса. В прежде чистейших недрах украшения появился чёрный инклюз. Оно спасло его и его дом только что.

— Вот, значит, как всё будет? Тьма поглощает?

Гимн плавно завершался, голоса утихали, а Разящий Вихрь Лесов надел подарок убитого вора на указательный палец и первым покинул зал совета. Свита догнала уже на воздушной площадке, где стоял летучий экипаж и под которой дожидались нетопыри.

Эльфы дома Сорокопута не задавали повелителю вопросов, они спускались вниз и забились в сёдла, но Тенсей, прежде чем войти внутрь экипажа, решил обратиться к Эгорхану.

— Мнится, это был успех, — сказал он без робости, но осторожно, пытаясь читать лицо эльфа. — Но по вас так не скажешь.

— Зависит от того, что считать успехом, — отозвался Эгорхан, глядя с края площадки на бесконечные леса Лонтиля.

— Ваша благородная сестра приняла мудрое решение. Когда враг придёт вы сможете дать ему отпор. Это ли не успех?

Эльф с хрустом сжал и разжал кулак, он никогда в жизни не носил украшений и к ощущению кольца на пальце требовалось привыкнуть.

— Успех… на данном этапе. Не обращайте внимание, Тенсей, я решаю одну важную головоломку сейчас. Правда, самый вероятный ответ на неё меня пугает. Прошу, составьте компанию Серебряному Дремму, нам предстоит вернуться в Лес Шипов.

Эгорхан Ойнлих проводил не-эльфов взглядом и вновь обратился к изумрудным просторам. Он не намеревался открывать чужакам ужас, сковывавший думы.

Глава дома Сорокопута созвал большой совет не только во имя защиты Лонтиля, но и потому, что верил в душе, — новость об угрозе призовёт Рогатого Царя из отшельничества. Ибо Арнадон был совершенен во всём, включая искусство войны, а Эгорхан являлся лишь его верным учеником. Арнадон должен был в очередной раз, как было всегда прежде, возглавить народы Лонтиля в борьбе за их свободу. Однако…

— Разящий Вихрь Лесов, — процедил Эгорхан высочайший титул словно оскорбление.

То, что произошло могло означать одну из двух вещей: Рогатый Царь отрезан от мира, Цеолантис не открывает ему положения вещей, чтобы править самой, иначе он оставил бы свои года праздности и присоединился к народу как должно поступать предводителю; Рогатый Царь утратил интерес к жизни и, как следствие, к своему народу тоже.

Первая вероятность выжигала нутро Эгорхана огнём гнева, вторая поражала ледяным ужасом, а третьего пути древний эльф не видел. За прошедшие годы он сотни раз обращался к сестре прошениями и даже требованиями, но Цеолантис говорила лишь, что занятие короля имеет наивысшую важность и не должно быть прервано ни под каким предлогом.

— Важность более высокую чем благополучие народа? — тихо спросил Сорокопут у мироздания. — Бред, сестрица, бред.

Наконец он вышел из оцепенения мыслей и отправился вниз, к нетопырю. Пока что следовало вернуться домой и начать подготовку к войне.