Авалон: Хроники Бессмертных (СИ) - Ермаков Антон (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
– Дорогая моя, осмелюсь предположить, что вид Темной орды у замковых стен слегка помутил твой рассудок, – довольно жестко парировала Настасья, при этом продолжая все больше краснеть.
Но Машу уже было не остановить:
– Эта война – бессмысленна. Флавиус и Сильфида всегда говорили нам, что мы созваны в Авалон для того, чтобы в урочный час выйти на битву с Великим Злом, а вместо этого мы собачимся друг с другом, как дети, не поделившие песочницу!
– По-твоему, Евгений не тянет на роль Воплощения Зла?
– Он лишь марионетка в игре Темных и Светлых сил, – ответила Маша. – Но в одном ты, безусловно, права: он переполнен ощущением собственной исключительности. Эта лживая битва развязана лишь во имя оправдания, чтобы доказать не только себе, но и другим – мол, смотрите, насколько могущественна моя магия! Иначе – если бы он действительно жаждал правды – он бы узнал её сразу, выведал до последней капли. И сегодняшнее театрализованное представление, названное переговорами, было бы посвящено не тому, каким образом передать ему Настю, а совсем иным вещам. Если, разумеется, Настасья ничего от нас не скрыла.
– Если ты не веришь мне, можешь спросить у Антона, – Настя встала из-за стола, собираясь уйти. – Полагаю, он с удовольствием ответит на все твои вопросы!
– Девочки, не ссорьтесь! – запаниковала Таня. – Мы все на нервах. Нам нужно просто успокоиться.
Настасья уже сделала пару шагов к двери, и тогда Малиновская тихо, но достаточно отчетливо произнесла:
– И Евгений, вместо того, чтобы спросить себя, что же такого есть в Антоне, чего нет в нём, какие качества души являются более ценными для Насти, он, не задавая вопросов самому себе, потому что убежден, что в мире существует лишь его правота и лишь его – единственно верная – точка зрения, ввергает всё то, что мы знаем и любим, в пучину войны, хаоса и разрушения, добиваясь эффекта совершенно обратного: он приводит Настасью в такой ужас, так глубоко падает в её глазах, что она уже больше никогда не вернётся к нему. И Черная Армия, собранная под его знаменами, не поможет ему тоже! Потому что Настасья давно любит другого!
– Замолчи! – крикнула ей Настя, внезапно развернувшись, и множество дварфов, перестав заниматься своими кухонными хлопотами, уставились на них. – Ты спятила! У нас ничего не было с Антоном! Он – мой друг!
Но Машу уже было не остановить, и она, не подумав, всплеснула руками и ляпнула:
– Вся эта дурацкая войнушка развязана лишь из-за того, что два ключа не смогли поделить одну замочную скважину!
На секунду на кухне повисла тишина, а потом, не успел никто толком опомниться, как Настасья, изменившись в лице до неузнаваемости, выкрикнула что-то нечленораздельное и в два прыжка достигла Малиновской, повалив её на пол и вцепившись той в волосы. И всё вокруг потонуло в звуках возни, девчачьем визге и громких Таниных воплях, умоляющих их остановиться…
* * *
Широкая открытая галерея с тонкими резными колоннами одним изящно выгнутым пролетом перекинулась на головокружительной высоте и образовывала переход от одной башни к другой, минуя центр замка и позволяя быстро перемещаться между их каменными цилиндрами, если возникнет такая необходимость. Ныряя в узкий проход под козырьком башни, можно было выйти на крепостную стену, а ещё чуть дальше – прямо на мощную арку ворот над подвесным мостом. Именно здесь и стояли двое – Антон и Алексис. Оба внимательно разглядывали быстро тонущий в ночном сумраке лес, старались уловить возможное движение на равнине, – но пока что всё вокруг оставалось относительно спокойным и безмолвным.
– Страшно? – спросил Алексис.
– Да, есть немного, – честно ответил Антон.
– Боишься умереть? – Алексис внимательно посмотрел на него.
– Смерть не имеет значения. Важно лишь то, во имя чего ты умрешь.
– Мне нравится ход твоих мыслей, – Алексис ухмыльнулся. – Но чего же тогда ты боишься?
– Боли. Если мне суждено сегодня погибнуть, то пусть это будет быстро.
– Сегодня?
– Да. Я чувствую. Это начнется сегодня.
Порыв ночного ветра налетел на них, принявшись трепать волосы Антона и тонкую шнуровку на плечах Алексиса.
– А тебе страшно? – вдруг спросил Антон.
Алексис помотал головой.
– Я не понимаю, – неуверенно произнёс Антон. – Как можно абсолютно не бояться? Любому человеку свойственно испытывать страх.
– Просто я всегда верю в то, что за ночью наступит белый рассвет, – ответил Алексис.
– И всё-таки неизвестность пугает. Интересно, а умирать – это больно?
– Ничуть. Несколько секунд неприятных ощущений – и всё кончено. А тот, кто, умирая, отдает свою жизнь ради другого человека, на самом деле не умирает никогда. Он живёт… вечно.
– Откуда же ты можешь это знать? – Антон с некоторым сомнением посмотрел на своего собеседника.
Алексис глубоко задумался. Словно тень далекой боли пробежала вдруг по его мужественному лицу. Наступившее молчание длилось и длилось, прерываемое лишь неровными вздохами ветра, а затем он заговорил:
– Я помню… Как будто сейчас… Был прекрасный солнечный день. Птицы пели. Теперь они не поют уже так. Я шел домой. Мне оставалось пройти каких-то два квартала. Я остановился на переходе. Рядом со мною стояли девочка лет четырех и её мама. Я первым увидел это. Несущийся на огромной скорости неуправляемый автомобиль. Они не смотрели в ту сторону и не видели его. А когда обернулись на звук – было слишком поздно. Несколько секунд пронеслись быстрее, чем один миг. Я успел оттолкнуть их. Они спаслись. А я – нет.
Он снова замолчал. Предложения в его монологе были краткими, четкими, убийственно правдивыми, и оттого ещё более невыносимо разрывали душу.
Глаза Антона расширились:
– Но… Как же ты… – произнёс он, запинаясь.
– Все стало светлым вокруг меня. Белее, чем зимнее утро. Чем первый снег. И тогда я предстал пред Ним. Он поблагодарил меня, но сказал, что мой путь ещё не окончен. Я был послан назад. С тех пор я всё несу свою службу в стенах Вечной Крепости, чтобы, когда наступит Последний День, я мог выйти на битву вместе со всеми. Умирать – не больно и не страшно, – повторил Алексис. – Тот, кто умирает ради другого, будет жить вечно. Он бессмертен. И это единственное бессмертие, мне известное…
Алексис отвернулся, облокотившись на один из зубцов крепостной стены, и молча смотрел вдаль.
«Рассказывал ли он эту историю хоть одной живой душе?» – подумал Антон. – «Наверное, нет… И тем печальнее прозвучала она».
– Это ужасно, – вслух сказал он.
– Ужасно – это когда люди перед лицом опасности отказываются от своих слов и убеждений. Все остальное ещё можно исправить. – Алексис хлопнул Антона по плечу и ушёл с галереи обратно в замок.
Немного позже, когда Антон, спустившись вниз, заглянул на кухню, он застал там странную картину: Маша и Настя, обнявшись, дружно ревели как две белуги; Таня, стоя рядом, тоже промокала свои влажные глаза салфеткой.
– Прости меня, я такая дура! – голосила Малиновская.
– Нет, это ты меня прости, потому что я ещё дурнее! – вторила ей Настасья.
Дварфы старательно делали вид, будто ничего не происходит.
– Вы чего? – Антон замер на пороге в замешательстве, пытаясь понять, что здесь твориться. – Чего случилось-то?
– Всё хорошо! – ответили все трое девчонок одновременно, чем насторожили Антона ещё больше. Он подошёл ближе, и сразу же разглядел царапины на Машкиной щеке и слегка кровоточащую губу у Настасьи.
Антон стал внимательно, по очереди смотреть им в глаза, и Маша с Настей быстро поняли, что он пытается прочитать их мысли, поэтому сразу же опустили свои взгляды в пол. Татьяна оказалась не такой сообразительной: она продолжала глядеть на Антона, не понимая, отчего выражение его лица меняется с озадаченного на гневное. Малиновская, рассудив, что терять уже нечего, дернула Таньку за рукав, но, судя по всему, опоздала.